После окончания Ленинградской государственной консерватории в 1935 году я сначала занималась концертной деятельностью как вокалист, а затем стала педагогом в музыкальном училище имени Мусоргского, где имела свой класс. Война застала меня на этой должности.

Ленинградская консерватория вскоре эвакуировалась. Музыкальное училище имени Мусоргского было законсервировано. Все оставшиеся в Ленинграде педагоги были объединены в музыкальной школе имени Н. А. Римского-Корсакова.

Директором этой школы был В. И. Коллар, сумевший сплотить педагогов всех музыкальных специальностей.

В сентябре все же начались занятия в наших классах. Они прерывались бомбардировками и обстрелами. По тревоге мы укрывались на лестничной клетке. Но творческое настроение не падало. Лишь в самые тяжелые дни ноября, декабря я. января 1942 года истощение и страшный холод прервали занятия в самой школе. Нам разрешили, кто сможет, проводить занятия на дому. Некоторые наши товарищи это сделать уже не могли — они погибли от обстрелов или голода. Я до сих пор вижу скованный льдом, безмолвный и сосредоточенный в коротких перерывах между обстрелами город. Забитые досками окна, занесенные снегом трамваи, порванные и перепутанные провода. Разрушенные здания со стонущими под обломками ранеными. Самоотверженную спасательную, работу отрядов МПВО. Детские санки с трупами. Людей, упорно идущих на свои трудовые посты.

В конце февраля мы в шубах и валенках, в ватниках и платках явились в школу. Провели уборку, настроили и подремонтировали инструменты, начали занятия.

Очень важной для нас во время блокады была концертная деятельность в госпиталях, в прифронтовых воинских частях и подразделениях МПВО. Мы видели, как от музыки просветляются сурово сосредоточенные лица защитников города. Мы добирались до них под обстрелом, в мороз и вьюгу, чаще всего — на открытых грузовиках. Наградой была благодарность бойцов и раненых, а иногда и... тарелка супа.

Однажды в открытом грузовике мы попали под шрапнельный обстрел. Смешно вспоминать, как наивно я прикрывала голову портфелем с нотами...

В марте месяце, после ночи в промерзлой квартире, я должна была петь по радио. Был сильный обстрел с Пулковских высот. Добиралась я до Малой Садовой, перебегая от подъезда к подъезду. Но перед микрофоном стала спокойной и уверенной: знала, что меня слушают герои-ленинградцы. А ведь только люди, глубоко уверенные в победе, могут позволить себе насладиться искусством и черпать в нем новые силы.

Весна грозила новой бедой — эпидемическими заболеваниями. Как все ленинградцы, и мы занялись очисткой города. Педагоги и ученики школы, вокалисты, пианисты, скрипачи взялись за тяжелые ломы и лопаты, рубили лед, возили на санках нечистоты и сбрасывали их в Фонтанку. Город был очищен. Болезни, на удивление зарубежным предсказателям, не распространялись.

1942/43 учебный год начался с заготовки топлива. Педагоги и учащиеся тоже разбирали старые деревянные дома, ездили в пригороды, пилили, рубили, возили топливо в школу. Началась вновь творческая работа с учениками в классах, проводились методические обсуждения для развития педагогического мастерства, продолжались шефские концерты.

В 1943 году мы получили самые почетные награды — медали «За оборону Ленинграда». И уже в июле 1943 года по инициативе школы открылся в Ленинграде филиал консерватории, куда перешла часть педагогов и поступили подготовленные нами ученики, в том числе — двое моих.