Война меня застала в должности руководителя лабораторного сектора Ленинградского научно-исследовательского дерматологического института (проспект Огородникова, 23).

На сектор была возложена задача обеспечивать серологическими анализами все лечебно-профилактические учреждения города и оставшихся районов области, все санитарные части Ленинградского фронта, а клиническими анализами — госпиталь. Несмотря на то что многие медицинские работники были мобилизованы, лабораторный сектор выполнял свои задачи благодаря самоотверженной работе его персонала.

Наши здания подвергались жестокому обстрелу. Однажды ночью, в сентябре, около самого здания взорвались две фугасные бомбы весом по 250 килограммов. Вылетели все окна, столетние липы забросило на крышу, но здание постройки петровских времен выдержало.

Всю осень самоотверженно трудились научные сотрудники по оборонной тематике, врачи, лаборанты, препараторы, не имея возможности даже побывать дома, узнать, цел ли он. Самоотверженно работали научные сотрудники и врачи П. Г. Оганесян, С. Л. Ширвинд, М. А. Абрамова, К. А. Иванов, М. П. Гильбо, Н. В. Морозов, М. А. Васильева, Е. Н. Нилолаева, С. И. Сажина, старшая медсестра А. Ф. Туфанова и многие другие медсестры, санитарки, служащие.

Наступили самые тяжелые дни ноября 1941-го — февраля 1942 года. Мороз держался до 30—40 градусов, вышел из строя водопровод, прекратилась подача электроэнергии, кончилось топливо. Катастрофически стала развиваться дистро-фия. Но исследования продолжались при свете коптилок с вазелиновым маслом. Воду носили из Фонтанки, на топливо шли заборы, старая мебель.

Умерли самые преданные лаборанты (служители старого доброго типа)—В. Н. Чехов, который, не дойдя до лаборатории, упал и замерз на панели, и И.Т. Фильчагин, погибший прямо в лаборатории. Страшно вспоминать, но мы были так слабы, что в течение пяти дней не могли вынести его труп на улицу. От разрыва бомбы погиб доцент Я. А. Мерин. От истощения — врачи-лаборанты кандидаты медицинских наук С. Л. Ширвинд, М. В. Васильева, врачи А. А. Домерникова, А. С. Гинзбург. Затем погибли доктор медицинских наук Н. В. Морозов, доцент А. А. Чеботарев, профессор А. Я. Штернберг.

Работа, однако, продолжалась до последней возможности. Из руководящих работников в лаборатории остались кандидат медицинских наук П. Г. Оганесян и я. В январе мы оба заболели тяжелой дистрофией и слегли в так называемый ста-ционар, открытый в нашем же здании. Выжили буквально чудом.

В феврале институт подвергся столь сильному обстрелу, что только в один из дней в его помещениях разорвалось 40 снарядов. Госпиталь перевели в другой район, институт пришлось законсервировать. После этого меня направили в се-верный прифронтовой район Ленинграда старшим эпидемиологом для обслуживания оборонных работ, лесо- и торфоразработок.