Нас тогда называли бойцами. Это была сущая правда, хотя, выходя в бой, мы не надевали шинели и не вооружались винтовками. Мы шли оказывать первую помощь пострадавшим при обстрелах и бомбежках.

Сандружинницы МПВО жили на казарменном положении, несли караульную службу, дежурили в стационарах, госпиталях, эвакопунктах, возили воду на санках для стационаров и людей, больных дистрофией. Самым страшным противником для нас была смерть, рядом с которой стояли голод, жажда, холод и тьма.

Когда в конце ноября и начале декабря сорок первого года люди стали пухнуть и умирать от голода, по заданию штаба мы подбирали на улицах людей, отвозили на саночках живых в стационары, мертвых — на специальные пункты (Сад отдыха, Летний театр).

Многие ленинградцы лежали тогда в своих холодных квартирах, в постелях, будучи не в силах сходить за хлебом, убрать комнату. Рядом с ними лежали их дети. Вот к таким людям шли сандружинницы бытовых отрядов, а с 1942 года—дружинницы санэпидотряда № 2. Мы выполняли самую тяжелую, но очень нужную работу. Шли на бой со смертью, на борьбу за жизнь простых людей, несли им уверенность в победе, свет большого человеческого тепла.

Сандружинницы разносили лекарства, убирали улицы и дворы, чтобы не допустить эпидемий в городе, отправляли детей на Большую землю, безвозмездно сдавали кровь, выезжали на передовые рубежи для проведения профилактических осмотров, трудились в санпропускниках и эвакогоспиталях, оказывали первую помощь партизанам, вышедшим из лесов. Всегда помню своих боевых подруг Женю Медведьеву (Глазычеву), Дусю Бекашеву и других, которые были награждены грамотами Ленсовета. Помню Нину Синюхину, которая безвозмездно сдала тридцать литров крови.

Большую работу выполняли ленинградские сандружинницы в серых ватниках, с санитарными сумками через плечо. И наверное, надо об этом помнить.