В годы войны я работала главным врачом яйской больницы Анжеро-Судженского района. Конечно, это от фронта очень далеко, глубокий тыл. Ясно представить себе, что такое война, мне пришлось, когда к нам прибыли эвакуированные ленинградцы.

В рабочий поселок Яя приезжало много эвакуированных, можно сказать, из всех западных областей страны. Их paсселяли и подселяли к живущим в поселке, а также определяли в деревни и села района. Все это происходило без участия нас, медицинских работников. Но ленинградцев, которые мужественно защищали свой блокированный город, местные власти встречали как-то особой торжественно, но с волнением, грустью и вместе с тем ощущением гордости, что они едут к нам, в рабочий поселок Яя.

Накануне их приезда заведующая райздравотделом Н. Грозина дала мне указание подготовить медицинский персонала для встречи ленинградцев, организовать санитарную обработку эвакуированных, выделить при необходимости койки в больнице, нужные медикаменты.

Ждали мы всю ночь в кабинете начальника железнодорожного вокзала, Никто не спал, все были возбуждены предстоящей встречей. Часто выходили на перрон и, если прибывали какой-то поезд, спрашивали, откуда состав.

Под утро, когда чуть начался рассвет, мы увидели в тупике товарный состав. Двери во всех вагонах были закрыты. Председатель райисполкома открыл одну из дверей, и мы увидели людей, лежащих на полу. Спросили, откуда прибыли. Говорят: «Из Ленинграда». Наконец-то дождались! Сразу же все включились в работу.

Прибыл транспорт — телеги. Начали всех направлять на санитарную обработку в общественную баню. Здесь мы, медицинские работники, проводили осмотр всех прибывших, оказывали на месте необходимую помощь, нуждающихся помещали в больницу.

Почти все эвакуированные были худы, истощены, а некоторые настолько, что буквально представляли кости да кожу. Кожа висела на скелете как платье.

Они еле держались на ногах, падали, без поддержки не могли идти. В глазах грусть, ничему не рады, ко всему равнодушны, безразличны. Некоторые плохо видели и слышали. Конечно, дистрофиков мы немедленно госпитализировали.

Были и такие, которые умирали прямо в раздевалке бани. Их было особенно жаль: ведь доехали, можно сказать, до цели...

Вот теперь-то многие из присутствующих и в последующем медицинские работники воочию убедились, что делает с людьми война, как калечит, сушит души людей, убивает телесно, морально и психически.

Когда ленинградцев поместили в больницу, другие больные, глядя на них, качали головами, проклинали фашистов, войну, Гитлера. Многие плакали, даже мужчины не скрывали слез.

Мы, медицинские работники, весь персонал больницы дали обещание приложить все силы, чтобы ленинградцы покинули больницу в хорошем состоянии. Медицинские сестры дежурили по ночам у постели тяжелобольных, повара готовили специальные блюда. Хотя с питанием было и у нас плохо, нам по распоряжению райисполкома всегда отпускали необходимые продукты. Боясь осложнений (чаще в этих случаях бывает воспаление легких), согревали ленинградцев грелками. Сотрудники больницы в дополнение к больничной пище приносили все из дома, что попросят ленинградцы,—хлеб, картофель, капусту.

Когда дистрофики начали выздоравливать, сотрудники больницы водили их под руки по палате, некоторым позволяли ходить на костылях. И так день за днем ленинградцы наши поправлялись. Мы очень радовались, когда при выписке видели их оживленные лица, радостный блеск глаз и счастливую улыбку.