Весной 1942 года через эвакопункт «Борисова Грива» проходил огромный поток эвакуированных — малых детей, инвалидов из Дома хроника, слепых, стариков и женщин. Зимой их вывозили на автомашинах, работал с нами 390-й автобатальон. В машины надо было положить вещи, поднять людей, усадить детей, укрыть чем возможно, чтобы они не замерзли на Ладоге. Работали с ними мы, ленинградские девчонки, которым было по двадцать или чуть больше лет.

Работников на эвакопункт направляли райкомы комсомола. Были девушки с фабрики «Рот-Фронт». Я получила направление от ОСВОДа. Назывались мы диспетчерами по отправке, а выполняли, главным образом, функцию грузчиков.

Когда Ладога освободилась ото льда, людей и вещи начали перевозить на баржах, тендерах (это маленькие самоходные баржи) и на теплоходах от причалов Осиновца и бухты Морье.

С ослабшими людьми было немало несчастных случаев. Помню, мальчик четырех лет упал в воду, пришлось его вытаскивать, передавать обезумевшей от испуга матери. Как-то ночью на посадке слышу истошный крик: «Ой, моя мамка тонет!» Бегу на него. Кто-то высветил фонариком фигуру барахтающейся у пирса женщины. Сбрасываю шинель, кидаюсь к женщине, держу ее на плаву. С парохода бросают веревку, приходится обвязывать свою ношу покрепче. Моряки тащат ee наверх, а следом за ней по веревке выбираюсь и я.

Когда встречаются люди, трудившиеся на Дороге жизни, обычно вспоминают военных, моряков, шоферов, а вот нас, маленькую горстку работников эвакопункта, никто и не вспомнит. Почему? Ведь после того, когда все работы были закончены, нам выделили премию — по кубометру березовых дров, а затем наградили медалями «За оборону Ленинграда».