Хочу обратиться к молодым читателям «Ленинградской правды». Надеюсь, что они в какой-то степени осведомлены о тех теперь уже далеких, как героических, так и трагических, событиях войны. В своем коротком рассказе хочу подчеркнуть: прежде чем наступил январь 1944 года, день разгрома немцев, было многое — неоднократные попытки прорыва блокады, и Невский «пятачок», и Дорога жизни, и многое-многое другое.

Зима 1941/42 года — самое страшное время для города. Голод. Люди забыли, что на свете есть картошка, мясо, крупа. В квартирах давно нет воды, света, тепла. Замер транспорт. Ежедневно обстрелы и бомбежки. Пожары. Но, несмотря на все это, город жил и боролся.

А как было на передовой?

К недоеданию мы привыкли. Но что делать, когда видишь, как почти открыто ходят в своих траншеях фрицы? Они уверены — город доживает последние дни. За их передним краем упрятаны громкоговорящие установки, которые передают то вальс «На сопках Маньчжурии», то песни «Ревела буря...», «Из-за острова на стрежень...». А потом крики «Рус, сдавайся! Иди к нам, дам хлеба и сала».

Все видим, но стрелять не можем. Вот если скопление фрицев, тогда можно, и то с разрешения. Такая обстановка сложилась на передовой зимой 1941/42 года. Конечно, были и снаряды, и бомбы, и мины, и патроны. И немало. На тот случай, если немцы снова полезут на штурм города. Должен отдать должное нашим снайперам,— они довольно быстро заставили врага снова уважать наш передний край!

Как ты знаешь, молодой читатель, к концу сентября немцы убедились, что взять город штурмом они не смогут, и изменили тактику — решили обстрелами, бомбежками, голодом сломить волю ленинградцев к сопротивлению.

Встала новая задача и перед войсками, оборонявшими город. Если раньше мы, отстаивая Пулковские высоты и Урицк, преградили фашистам путь в город, то теперь надо было не отпустить их от города, не дать возможности перебросить часть войск под Москву.

Как это сделать? При отражении штурма у нас были огромные потери. Город блокирован, боеприпасов мало. Не имея еще возможности наносить по врагу мощные удары, мы перешли к такой тактике: ночные поиски разведчиков, разведка боем, частые операции по улучшению своих позиций. Все это держало противника в напряжении и днем и ночью. И не только на переднем крае,— ведь наши летчики, партизаны выполняли ту же задачу.

Чтобы молодой читатель понял, какой ценой добыта Победа, приведу только один из примеров частных операций.

Там, где Пулковские высоты проходят южнее аэропорта «Пулково», была деревня Верхнее Койрово. Командиру нашего 172-го стрелкового полка (13-я дивизия 42-й армии) полковнику С. И. Красновидову был дан приказ овладеть этим населенным пунктом. От него хоть остались одни печные трубы, но немцы создали там мощный опорный пункт.

Ночью наши саперы и разведчики проделали проходы в минных полях и проволочных заграждениях. Полк занял исходные позиции. Короткий артиллерийско-минометный огонь по немецким позициям, и в атаку пошел первый батальон. Противник открыл по нему ураганный огонь — атака захлебнулась. Снова наш короткий артналет, и в атаку пошел второй батальон, но и его атака не имела успеха. Третий наш огневой налет по немцам—и пошел последний, третий ба-тальон; Артиллерия и минометы молчат: лимит снарядов и мин израсходован.

У командира полка остался последний резерв — рота автоматчиков и рота разведки.

Служили в нашем полку два брата—лейтенанты Толя и Дима Зимины, оба выпускники Ленинградского училища имени С. М. Кирова. Толя был помощником начштаба полка, а Дима командовал ротой автоматчиков, Вот ему-то и мне, командиру роты разведки, командир полка и отдал приказ: пройти по флангам залегших батальонов, броском ворваться в траншеи немцев и своим примером увлечь за собой солдат.

Несмотря на потери, мы ворвались в первую траншею. Это сделали и стрелковые батальоны. Но не забывайте, что зимой 1941/42 года в батальонах и ротах было в три, а то и в четыре раза меньше людей, чем полагалось! Немцы сначала растерялись, но, установив, что их траншея занята очень ограниченным числом солдат, пришли в себя и открыли артиллерийский и минометный огонь с разных направлений.

Затем последовала контратака, и мы вынуждены были отойти на исходные позиции. Потеряли много прекрасных людей, среди которых были и лейтенант Дима Зимин, и командир батальона капитан Курочкин.

В январе сорок четвертого мы отплатили фрицам за все, но ты, молодой читатель, должен знать, жизнью скольких сотен тысяч людей мы заплатили, чтобы дожить до тех победных дней! А иначе было нельзя.

Если ты увидишь у кого-либо на груди медаль «За оборону Ленинграда», помни: этот человек сделал все, что мог. И даже больше.