С первого дня войны, с того момента, как был опубликован приказ начальника гарнизона, определявший новые часы работы учреждений и организаций, магазинов и столовых, кино, театров и концертных залов, когда был введен комендантский час, запрещено фотографирование и производство киносъемок без специальных разрешений, Ленинград стал приобретать черты военного города. Сотни военных примет вошли, никого не поражая и не удивляя, в его повседневную жизнь. Улицы города патрулировались красноармейцами, матросами-балтийцами и рабочими, которые в революционные годы были участниками пролетарской Красной гвардии. В толпе прохожих было много людей с оружием, противогазами, санитарными сумками через плечо.

По мере продвижения вражеских полчищ к городу он приобретал черты уже не только военного, но и воюющего, фронтового города. По улицам неспешно двигались газгольдеры с водородом, вечером в небо поднимались сотни аэростатов воздушного заграждения, все окна в городе были заклеены крест-накрест бумажными лентами, шло оборудование бомбоубежищ, укрытий, щелей.

Невиданными по своему напряжению были конец августа и сентябрь. На город Великого Октября падала тяжелая тень гитлеровского нашествия. Хочется подчеркнуть, что здесь никогда не было не только паники, но даже каких-то ее проявлений. Ленинградцы выглядели сурово, но деловито. Все вместе они являли пример величайшей организованности и дисциплины. Николай Тихонов писал:

«Когда враг приблизился к городу, он даже не мог представить себе всю силу той ненависти, какой кипели ленинградские люди, всей мощи сопротивления, всей гордости ленинградцев за свой город, всей их решимости бороться до конца, бороться, если это будет надо, не только на подступах к городу, но на его улицах, сражаться за каждый дом, за каждый переулок.

...Как никогда, обнаружилось, что это — город большевиков, город пламенных революционеров, с традициями не умирающими, а получающими все новое и новое славное продолжение. Единственно, на чем сосредоточили ленинградцы свои мысли,— отстоять город, разбить врага, уничтожить».

Ленинградцы никогда не были склонны к аффектации, красивому жесту или слову. Враг стоял буквально на пороге, а жизнь города во всем ее многообразии продолжалась. Шли трамваи, троллейбусы и автобусы, люди спешили на работу. В цехах создавалось вооружение для армии, шили шинели, готовили боеприпасы. Героическая работа выглядела буднично. Каждый рабочий, интеллигент, студент, школьник считал себя обязанным делать то, что обычно.