Удивительное явление жизни — наш советский человек. Для буржуазного запада он является непонятным, загадочным. Удивляются там, откуда в нашем человеке столько самоотверженности и веры, как они говорят, фантастической веры в свои принципы и идеи. В свое время немецкие фашисты не поняли этого, за что и поплатились своими собственными головами.

Я был на фронте с первого и до последнего дня войны, а поэтому мне пришлось очень много видеть героических и самоотверженных поступков наших людей. Но особенно мне запомнился один.

Это произошло в 1942 году в лагере военнопленных, который находился недалеко от города Бобруйска.

Немцами из пленных была организована специальная хозяйственная команда. Подбирались люди надежные, которые безропотно принимали немецкий порядок жизни и даже помогали его поддерживать. Так казалось немцам да и нам сначала. Вся команда пользовалась преимуществами: работали они на более легких работах и без конвоя. Даже ездили по деревням собирать продукты, но с немецкими солдатами. А некоторые с немецкими конвоирами водили нас на работу. Старшим в этой команде был военнопленный Грозов, человек независимый и строгий, немцы доверяли ему. Мы презирали эту команду, называя ее «немецкой дружиной», держались подальше от них и особенно от Грозова, думая, что неспроста даны им такие привилегии. Но выводы наши оказались преждевременными.

В наши руки часто попадались листовки, напечатанные в типографии и на машинке, призывающие к борьбе с немецкими оккупантами. Ясно, что они попадали с воли и что здесь действует подпольная организация.

Через некоторое время мы установили связь с подпольной организацией. К нашему удивлению, организатором и руководителем подпольной работы был Грозов. У них был план: поднять восстание и освободиться из плена. Более того, через жителей деревни была установлена связь с партизанами, они должны были помочь освободиться.

И вдруг Грозова арестовывают. За ним давно наблюдал один предатель, который был завербован немцами. Он увидел, как Грозов передавал листовки одному пленному. Это происходило в конюшне за зоной. Когда они увидели, что предатель видел все, а о том, что он предатель, они знали, т.к. были предупреждены, они бросились на него, хотели убить, но тот убежал. Они разошлись по своим местам, а тот пленный, которому Грозов передавал листовки, исчез совсем, а вечером арестовали Грозова и через два дня приговорили к смерти. Вечером, когда все вернулись с работы, всех пленных выстроили около казармы перед виселицами. Шесть виселиц всегда стояли наготове перед нашей казармой.

К одной из виселиц подвели Грозова. Высокий, худощавый, он еле переставлял ноги. Весь избитый, одежда изорвана, руки связаны за спиной.

Немцы торопились, чтобы скорее закончить казнь, т.к. надвигалась гроза. Кругом потемнело, а молнии с грохотом рвали тяжелые тучи. Падали первые капли дождя, когда зачитывали приказ о повешении.

Когда на шею накинули веревку, было видно, как он шевелит губами, очевидно, что-то говорит, но слов не слышно, очевидно, у него уже нет сил. Когда палач выбил у него из-под ног ящик, дождь лил как из ведра, кругом грохотал гром и ослепляла молния, казалось, сама природа протестует против казни. Как начался дождь, немцы стали разбегаться, а когда выбили ящик из-под ног его, убежали и мы в казарму. Оглянувшись назад, я увидел, что около повешенного столпились люди, а через несколько минут кто-то, глядя в окно, воскликнул удивленно:

— Ребята, а его нет!

Все бросились к окну и через пелену дождя увидели, что на виселице болталась пустая петля. Я понял, что, пользуясь суматохой, его товарищи утащили его и, очевидно, сами схоронят, чтобы не дать немцам издеваться хотя бы над трупом.

Гроза прошла, и дождь перестал. Немцы заметили, что труп исчез. Они испугались такого самоуправства, забегали, обыскивая весь лагерь. Перерыли все, допрашивали, избивали, но ничего не нашли.

Утром, как обычно, всех пленных повели на работу У ворот лагеря собралось все начальство, тут были какие-то не знакомые нам люди в штатском, как мы определили, из гестапо или управления. Всех тщательно пересчитывали, проверяли.

В этот день мы работали на погрузке леса, хозяйственная команда тоже рядом с нами. Их законвоировали и лишили всех привилегий.

Спрашиваем у них, куда девали Грозова. А они отвечают: «Не знаем, может, на небо вознесся, может, сам бог спустился и забрал его в рай за муки праведные. Сами видели, что делалось на небе».

А верующие восприняли эту шутку вполне серьезно.

Вечером все начальство лагеря заявилось в наш барак. Мы, стоя, замерли у своих нар, ожидая, что будут обыски, аресты, истязания. В соседнем блоке, где помещалась хозяйственная команда, тоже стояли так же, как и мы. Весь блок нам был виден через широкую дверь, которая обычно была заколочена.

Но случилось не так, как думали мы. Заговорил комендант и стал хвалить смелость и товарищескую взаимопомощь русских солдат. Все ждут, а чем же он кончит свою речь, но он в конце сказал, что пусть признаются, куда исчез труп, и что за это наказывать он не будет, что немцы тоже уважают храбрых русских солдат.

«А если он жив, — немного помолчав, добавил комендант, — я ему дарю жизнь. Но я уверен, что он мертв».

Все молчат. На уверения коменданта никто и внимания не обращает. Разве можно верить его слову. Заговорил немец в штатском и тоже стал хвалить русских, а потом стал превозносить немецкую империю и ее порядки. Начал за здравие, а кончил за упокой, заговорился так, что даже комендант сморщил недовольную гримасу. Все молчат. Снова заговорил комендант. Уж очень ему было любопытно узнать все, а потому он применил к нам новый метод, уговаривал, хвалил русских за храбрость, но не угрожал. Но мы понимали его по-своему. Уже часа два как уговаривают признаться, а все молчат.

Вдруг в соседнем блоке вышел из строя один пленный и обратился к коменданту:

— Можете поклясться, что не обманете?

Все насторожились и смотрят на солдата и коменданта.

— Заявляю при всех своих офицерах, что я сдержу свое слово. Солдат, немного подумав, подошел к бочке с водой, что стояла у стены, вышел еще один солдат, и они вдвоем сдвинули бочку, убрали доски, присыпанные землей, подняли из ямы Грозова и поставили на ноги. Все в бараке замерли от удивления и ужаса. Перед нами стоял живой мертвец. Он был страшен. Высокий, худощавый, стоял, покачиваясь, как пьяный, безжизненно опустив руки. На руках, на шее, на лбу выступили, как веревки, вздутые синие вены, глаза расширены и налиты кровью, уши распухли и, как отмороженные, нелепо тор-чали по сторонам. Волосы серые, будто посыпаны пеплом, а на шее от веревки остался темно-кровавый рубец. Силы оставляли его, и комендант приказал унести его в госпиталь. С тревогой проводили глазами Грозова.

Теперь все внимание приковали двое солдат. Они стояли рядом, ожидая своей участи, но не ждали милости. Было видно, как от страха подрагивают коленки и руки. Думаю, теперь конец ребятам. Комендант подошел к ним и спросил:

— Но вы же вдвоем не смогли бы это сделать?

Они молчат. Из строя вышли еще двое и встали рядом. Эх, думаю, ведь на смерть идут ребята.

Комендант еще больше удивился, смотрит на них пристально с одной стороны, с другой, долго, изучающе, потом подошел к тому, что первый вышел, положил руку на плечо и сказал:

— Молодцы, — и быстро вышел из казармы, а за ним и вся его свита. Чувствовалось, что даже комендант и его подчиненные были поражены этим случаем, а ведь для них убийство людей — это их работа.

В эту ночь долго не спали, шептались, восхищались теми четырьмя нашими солдатами, ведь они ради Грозова шли на смерть, ради того, чтобы спасти своего товарища. Но что теперь с ними будет? И все пришли к одному выводу, что через какое-то время их незаметно отправят под предлогом перевода в другой лагерь, и все... Просто дают отсрочку от смерти.

Но подпольная организация продолжала дело Грозова, пока он лежал в госпитале.

Вскоре в лагере произошло восстание, и все пленные, освободившись из-за колючей проволоки, ушли партизанить.

Грозов остался жив, участвовал во многих боях, был смелым и бес-страшным.


Деникеев Н.П.
10 июня 1961 г.
г. Свердловск.
* Воспоминания записал Шитов СТ.

РГАСПИ, Ф. М-98. Оп. 3. Д. 85. Л. 38—46.