...Из книг, кино, рассказов живых свидетелей минувшей войны знают наши юноши и девушки, мальчишки и девчонки, «как оно все начиналось да как продолжалось», как закалялась сталь в великих битвах с захватчиками. Нам, людям старшего поколения, пережившим ужасы войны, хочется неустанно повторять: «Помните жертвы войны. Помните неимоверный труд в тылу и на фронте ваших отцов, матерей, старших братьев и сестер. Знайте, что нелегко дается победа. Цените то, что имеете: мир, дружбу, свободный труд. Все это дорого оплачено».

Проходя мимо братской могилы, обелиска или невысокого холмика над солдатской могилой, остановитесь. Здесь лежат те, кто отдал за победу самое дорогое — жизнь. Вдумайтесь: кто здесь похоронен, почему он лежит здесь, откуда родом, кто его родные, знают ли они, где навсегда уснул их солдат.

Такие вопросы волнуют меня и многих жителей станицы, и вот почему. При входе в парк стоит обелиск с надписью «Вечная память павшим борцам за Родину». По сторонам обелиска две могилы. С правой стороны похоронены станичники — герои Гражданской войны. Слева — могила трех неизвестных девушек, участниц Отечественной войны.

Много живых свидетелей похорон этих девушек. Но как они погибли, откуда они — никто не знает.

Из года в год по крупице собирают о них сведения пионеры и учителя. Много неизвестно, темно, и вряд ли мы узнаем когда-нибудь.

Пишу в надежде, вдруг кто-либо, сопоставив факты, что-то припомнит и откликнется.

Как говорят очевидцы, в начале февраля 1943 года, когда оккупанты поспешно оставляли кубанские станицы и хутора под стремительным натиском наших войск, с восточной окраины станицы вместе с отступающими немцами в станицу вошли три русские девушки в советской военной форме. Немцы остановились в хате пожилой колхозницы Клейменовой. В комнату ввели и девушек и загнали их в тот угол, где стояла хозяйкина кровать и где к испуганной матери в страхе прижались две девочки-подростки и мальчик. Был вечер. Немцы сели ужинать, о чем-то горячо споря. Видно, девушки были голодны, но еще больше они устали. Чулки и портянки у них были мокрые. Немцы не обратили внимания на женщин, и хозяйка разговорилась с девушками, накормила, обсушила и обогрела их. На вопрос, откуда они идут и куда, девушки сказали, что они разведчицы, их схватили немцы на хуторах и гонят неизвестно куда. Звать их Люба, Таня и, кажется, Зина. (Женщины нет в живых, а дочери ее плохо помнят подробности.) Всю ночь просидела женщина над девушками. На печке спали дети, на полу — немецкие солдаты. Она о чем-то шепталась с девушками, горевала над ними, уснувшими беспокойным сном.

Девушки как будто были спокойны и, видимо, верили в свое осво-бождение. Они даже сказали хозяйке, чтобы она не горевала: «Наши завтра будут здесь». Они надеялись, что немцы не успеют удрать, их настигнут наши. И тогда девушки спасены.

Рано утром поднялись немцы и засобирались в путь. Вывели девушек на улицу и двинулись по направлению Усть-Лабинска. Девушки, улыбаясь, ободряли плачущую хозяйку.

Говорят, что в тот же день девушек под охраной немцев видели во дворе одного дома на главной улице (напротив магазина). Их допрашивали, кричали на них, тыкали им в лицо пистолетом. Но девушки вели себя смело и с достоинством, особенно одна, темноволосая и высокая ростом, на окрик допрашиваемого презрительно повела плечом и вызывающе отвернулась...

Больше ничего не известно. Перед вечером их под конвоем повели по главной улице в сторону Усть-Лабинска.

На другой день к вечеру, т.е. через сутки после того, как видели девушек, в станицу вошли наши. Отступающие поспешно удирали на запад, наши бойцы, радостные, возбужденные, в ответ на приглашение жителей зайти отдохнуть и покушать говорили, что надо спешить вперед.

На третий день после освобождения станицы, когда немцев не было и в помине, а наши все шли и шли сплошным потоком, дотошная детвора обследовала все бугры и балки.

На круче над Лабой дети увидели три изуродованных и полураздетых трупа. В страхе они побежали в станичный совет и рассказали о том, что видели на круче. Два старика были посланы с бричкой, запряженной быками, чтобы привезти убитых.

Когда бричка подъехала к сельсовету, ее сопровождала огромная толпа народа. Женщины плакали, у стариков и подростков в гневе темнели лица при виде изуродованных людей. В них колхозница Клейменова опознала девушек-разведчиц, которые у нее провели ночь. Опознать их было нелегко: на них было окровавленное и разорванное белье, уши и грудь были отрезаны, глаза выколоты. Изверги, чуя близкий конец, видя спокойствие и выдержку девушек, подвергли их страшным мукам и оставили умирать. Говорят, что одна из девушек, видимо, долго еще была жива, так как не совсем была застывшая, когда ее клали на бричку.

Не найдено при них никаких документов или писем. Проходящие мимо солдаты не опознали их, только кто-то сказал: «А, это из разведки».

Женщины собрали одежду, обмыли, одели девушек, колхоз сделал гробы. Все жители собрались на траурный митинг...

Девушек похоронили на площади, на том (месте), после войны молодежь разбила здесь парк. В ограде у могил поставили обелиск. Каждый год весной и осенью пионеры подправляют могилу, а 26 апреля возлагают венки. Здесь же весной проводится сбор дружины.

Очевидцы похорон рассказывают детям о похороненных здесь трех неизвестных девушках.

И есть еще безымянная солдатская могила у степного кургана недалеко от хутора Атапина Усть-Лабинского района. Там в жаркий день августа 1942 года горстка отступающих пехотинцев сражалась с фашистскими автоматчиками.

Видимо, какое-то воинское подразделение двигалось степью из Ладожской к ст. Тенчинской на переправу через Лабу. Немцы отрезали путь отступления, и тут бойцы выдержали неравный бой. Они заняли круговую оборону и стреляли до последнего. С ними была девушка-медсестра...

Когда пришел фронт, мы видели в степи у кургана группу красноар-мейцев и девушку мертвыми. Документы кто-то, видно, успел забрать. Девушка, видимо, сидя на коленях, перевязывала раненого. Тут и настигла ее вражеская пуля. Возле нее, разорванный на 3 части, лежал комсомольский билет. Помню, но за точность не ручаюсь, что там было написано, что это Гончаривска Ганна, 1925 г. рождения, из Чернигова или Черниговского РК.

Там у кургана вместе с бойцами похоронена неизвестная украинская комсомолка Ганна.

...Где-то матери выплакали глаза, не зная дороги к дочерней могиле. Где-то числятся они в списке без вести пропавших...

Пусть это безымянные герои, мы, живые, должны с уважением от-носиться к их памяти и рассказывать подрастающим поколениям об их героической смерти. Пусть не забывает молодежь тех, кто 20 лет назад совершил свой последний подвиг: умер за Родину. Об этом забывать нельзя. В Бонне спешат «за давностью» лет простить убийц. Это иначе нельзя понимать, как издевательство над теми, кто перенес войну, и глумление над памятью тех, кто умер от руки фашистских убийц.


Гусева Т. *
10 марта 1965 г.
Краснодарский край, ст. Ново-Лабинская.
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 16. Л. 106—111 об.

* Учительница СШ № 32 записала воспоминания жителей станицы, оче-видцев событий.

РГАСПИ, Ф. М-98. Оп. 3. Д. 10. Л. 147—149.