XII

   Гудело...
   В эту ночь где-то в России, на запад от Нового Оскола, стоят стрелковые батальоны, слушая боевой приказ. На опушке леса выстроились танковые экипажи. Они тоже слушают боевой приказ.
   Над притихшим лесом взлетают ракеты.
   В наступление!
   Бледнеет предрассветное чистое небо. Лес вспыхивает зеленью необычайной красоты и яркости. Просыпаются птицы, поет весенняя кукушка, и ее голос слышен далеко-далеко.
   В наступление!
   Ударит артиллерия, поднимутся самолеты, закружится земля, утонет в грохоте и дыме. Завтра Совинформбюро сообщит о весеннем наступлении Красной Армии, появится в сводках новое, Харьковское направление, и весть о нем молнией облетит мир.
   Прозвучит команда, и танковые экипажи привычно сядут в машины. Одну из них поведет Марк Заторный. Будет перед ним Большая Михайловка, или Маслова Пристань, или Короча, или Белгород... Все равно! Будет родная земля, где их ждут сестры, братья, матери. "Довольно вам страданий, родные!"
   Машины выйдут на исходные рубежи для атаки. Каждый вспомнит самое дорогое. Марк - Полтаву, плывущую белой яхтой в зеленом море садов. Механик-водитель нажмет на стартер.
   Взревут моторы, грозные машины двинутся в майский рассвет, облепленные десантами. Стрелковые батальоны второго эшелона, ожидая своей очереди, будут лежать на росистой опушке, провожая глазами машины с десантами.
   Дымами застелется чистый горизонт, танки пойдут от леса зеленой низиной к населенному пункту.
   Населенный пункт, таинственный и настороженный, не знаем твоего имени! Но ты - родной нам по крови, потому что хатки, которые смотрят на нас, возводились нашими отцами и белились нашими матерями!
   Все ближе выплывает из рассветной мглы населенный пункт, "юнкерсы" разрывают небо, свистят косые бомбы, падая на зеленый луг, бьют из населенного пункта пушки и тяжелые минометы.
   Исчезает зеленая низина, проваливается в клубящемся дыму, немецкие пушки беснуются, потому что из-за дыма им не видно советских машин, самолеты засыпают балку бомбами, кругом горько, как в отравленном море.
   - Нету, - скажет сквозь зубы один из тех, кто незаметно лежит на опушке, ожидая команды.
   - Есть! - скажет другой, более зоркий, разглядев в глубоком дыму первый танк, а за ним и другой и третий. Танки бьются в долине, на гиблых местах, тяжелые мины взрываются на броне, оставляя пятна там, где сидели десанты.
   А уже новая группа танков, приданных батальону, гремит из леса, набирает десанты на броню и мчится а дымную вьюгу. Тяжелые машины, надрываясь, одолевают гиблую трясину, десанты сыплются с них и, пригибаясь, бегут по высокой траве вперед. Взлетают лохмотья, плывут стоны, покрываются травы кровавой росой.
   В натуге ревут моторы, гусеницы оседают в трясине, мины молотят борта и башни. Исчезает за дымами населенный пункт, водитель прижимается лбом к триплексу, и в узкой смотровой щели перед ним качаются сады и хаты, как на воде.
   Потом все исчезнет, останется только непроглядный дым, только едкая рыжая тьма, неестественная ночь, упавшая на землю с рассветом.
   "Нету", - подумает кто-нибудь на опушке, ожидая своей очереди.
   А из лесу вырвется третья группа танков, и танкисты поведут их в ржавую бушующую тьму.
   И тогда по команде встанет весь батальон, ожидающий на опушке. Сжимая винтовки, все кинутся за машинами по высоким травам, покрытым кровавой росой.
   Будет трудным первый день майского наступления 1942 года.