Антисоветские формирования, созданные гитлеровцами во время войны и стянутые к концу 1944 года на территорию Германии, разваливались. Немецкая разведка пыталась укрепить эти организации, пополняя их бегущими вместе с отступавшей германской армией фашистскими пособниками, карателями, буржуазными националистами, агентурой разведшкол. Но ничто не могло им помочь. Они испытывали на себе влияние надвигающегося краха гитлеровской Германии, их подрывали изнутри советские разведчики и патриотически настроенные военнопленные, которых гитлеровцы на-сильно загнали в РОА и «национальные легионы». Не помогли фашистам сохранить эти организации ни жестокие расправы над патриотами, ни попытки поддерживать боевой дух предателей особыми знаками внимания, всякого рода милостями и наградами.
Разложение РОА и других формирований особенно усилилось на заключительном этапе войны.
Не очень-то доверяя своим подручным, гитлеровцы прикомандировали к РОА и зондерштабу Р офицеров гестапо. Более того, они внедрили в эти формирования своих агентов. Все это позволяло секретным службам фашистской Германии следить за тем, что творится в созданных ими «русских» организациях, и использовать их в своих интересах.
Характерна неприглядная история предателя и фашистского агента Дебера. Когда-то он служил как вольнонаемный инженер в штабе оборонительного участка Кронштадта, затем был помощником начальника штаба 71-й бригады морской пехоты в Приморской оперативной группе. Вьюжной зимней ночью Дебер бежал к немцам и обманным путем увел с собой связного. Солдат пошел мыкаться по лагерям военнопленных, а Дебер явился к майору Вакербарду. Начальник отдела 1Ц 18-й германской армии, получив все данные, которые принес с собой перебежчик, порекомендовал воспользоваться его услугами фрегатен-капитану Целлариусу. Тот привлек Дебера к разработке плана операции по захвату Кронштадта. Но привести этот план в действие абверовцам помешало наступление войск Ленинградского фронта.
В 1944 году, когда Дебер был уже больше не нужен Целлариусу и влачил жалкое существование в зондерлагере в Вильянди, майор фон Вакербард задумал внедрить его к власовцам. Он отправил послушного ему агента-провокатора в учебно-запасной батальон РОА при 18-й германской армии. Здесь Дебер сошелся с пропагандистом «русского комитета» Гончаровым, окончившим школу РОА в Дабендорфе.
— Ты русский, и я русский, — говорил Деберу высокий, вихлястый, всегда под хмельком, Гончаров. — Мы должны доверять друг другу.
— Конечно, конечно, — охотно согласился Дебер.
— Так вот, я тебе скажу: с немцами нам больше не по пути. Окончательное поражение Германии близко. Генерал Власов, конечно же, вступит в контакт с Америкой и Англией, и тогда наше движение получит новое развитие.
— А гитлеровцы нас постреляют, — опасливо сказал Дебер. — Силища-то какая!..
— Была силища, да вся на исходе. Нам нужно новых хозяев искать. «Русский комитет» хочет подготовить и сохранить кадры.
Гончаров предложил Деберу поехать в дабендорфскую школу РОА. Он дал ему письма на имя Власова и начальника отдела пропаганды Позднякова. В них Гончаров, в частности, жаловался, что гитлеровцы не понимают задач РОА и мешают ему. Перед отъездом Дебер показал рекомендательные письма Вакербарду. Это стоило жизни Гончарову.
Все шло по плану Вакербарда: власовцы стали доверять Деберу. Он дал ему явки в Берлин, в СД.
Дебер был послан в школу контрразведки РОА в Хиршберг, получил звание капитана. Власовцы вели с ним доверительные беседы. А он, приезжая в Берлин, регулярно доносил СД обо всем, причем выдавал гитлеровцам и подлинных врагов Советской власти, ле-леявших мысль о сговоре с американцами или англичанами, и тех, которые начинали прозревать и поговаривали о выступлении против фашистов и их ставленника Власова.
В последние дни войны Дебер как представитель ставки РОА, возвратясь из командировки, не нашел своего начальника. Ставка выбыла в неизвестном направлении. Большинство из тех, кто служил в батальонах РОА и «национальных легионах», складывали оружие. Некоторые, боясь ответственности за преступления перед Родиной, бежали в лагеря перемещенных. Многие метались, не зная, на что решиться. Дебер добрался до Клагенфурта, примкнул к какой-то части РОЛ. Здесь он встретил Лили, дочь белоэмигранта, которую знал как переводчицу Вакербарда, и договорился с ней бежать в Швейцарию. Но... война кончилась. Дебер оказался в руках советского командования.
В те дни был выловлен весь «актив» Власова. Сам он, находясь с небольшой группой приближенных в Чехословакии (район Плзеня), в первых числах мая 1945 года намеревался перебежать к американцам. Все было подготовлено для этого. Власову доложили: получена радиограмма, что американцы ждут, указано время и место встречи. Он выехал по намеченному маршруту и оказался... в расположении советских войск.
Непосредственное участие в поимке Власова принимали начальник отдела контрразведки 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса И. Т. Виноградов, в прошлом ленинградский чекист, командир мотострелкового батальона М. И. Якушов и другие военнослужащие этого соединения. Содействие в задержании из-менника Родины оказали перешедшие на нашу сторону власовцы.
Мы рассказали о позорном конце так называемой «русской освободительной армии». Теперь вернемся к инспирированному Канарисом «русскому» формированию иного плана — зондерштабу Р, который вел борьбу против партизанского движения и патриотического подполья, опираясь на белоэмигрантскую организацию ИТС.
За тесное сотрудничество с гитлеровцами руководители НТС мечтали получить самостоятельность и при поддержке немцев пробраться к власти, когда утвердится «новый порядок» в России.
Но не так думали Гитлер и другие главари третьего рейха. Зная о намерениях НТС, гитлеровцы не только не поощряли его самостоятельность, а наоборот, всячески ограничивали ее. Они официально прикомандировали к зондерштабу Р офицера гестапо и установили негласный надзор за деятельностью этой «русской» организации, в штатах которой состоял почти весь «актив» НТС. Не так давно стало известно, что в зондерштабе Р в Варшаве длительное время под видом юриста работал, выполняя специальное поручение Берлина, изменник Родины, следователь гестапо С. Владимиров, после войны эмигрировавший в Южную Америку. О его секретной миссии знал в зондерштабе лишь один человек — офицер гестапо.
Разложение антисоветских формирований, созданных гитлеровцами, коснулось и зондерштаба Р. Об этом, в частности, свидетельствует сохранившийся приказ № 00188 от 8 сентября 1943 года, подписанный полковником фон Регенау (Смысловским): «Всем сотрудникам 2-го отдела зондерштаба Р, принимавшим участие в раскрытии и ликвидации коммунистической ячейки в системе зондерштаба Р, от лица службы объявляю благодарность. Особо отмечаю при этом образцовое поведение и работу фельдфебеля Нипанича».
Выходец из семьи белогвардейца, Георг Нипанич, носивший также имена Никон и Славкин, в начале войны выполнял роль провокатора в лагерях военнопленных. Затем он обучался в шпионских школах в Валге и Вайсензее, после чего ведал контрразведывательным сектором в зондерштабе Р. Нипанич выдал гитлеровцам немало советских людей, боровшихся против захватчиков. На его совести и те семь патриотов, которые были расстреляны гитлеровцами за попытку побега из охраны зондерштаба. За это и благодарил Нипанича Смысловский.
Забегая вперед, отметим, что в конце войны шпиону и провокатору Нипаничу удалось скрыться. Видимо, за океаном он нашел новых хозяев, так как в 1965 году появился вдруг в СССР уже как американский гражданин, в качестве гида выставки «Архитектура США». Разоблачительные выступления советской печати вынудили наглеца немедленно покинуть пределы нашей страны.
В конце 1943 года зондерштаб Р был расформирован. Несмотря на усердие Смысловского и его подчиненных, он не оправдал надежд, возлагавшихся на него гитлеровцами. Партизанское движение, все патриотические силы сопротивления, которые зондерштаб призван был парализовать, неудержимо росли. Горела земля под ногами фашистских оккупантов.
Гитлеровцы обвинили Смысловского в бездеятельности. По приказу гестапо он был арестован. Правда, ненадолго. Фашисты сочли невыгодным держать без работы опытного организатора шпионажа и провокаций.
При расформировании зондерштаба Р его агентура и основной руководящий состав во главе со Смысловским были переданы штабу «Валли» и органам СД. Остальные попали в части РОА.
Выехав с группой бывших сотрудников зондерштаба Р и офицеров РОА в город Вайгельсдорф (Верхняя Силезия), Смысловский, уже в чине генерал-майора, возглавил там так называемую «русскую объединенную разведшколу», в которой обучались шпионы-, предназначенные для заброски в тылы наступающих советских войск. Из Силезии Смысловский перебрался в Баварию. Здесь он в канун краха гитлеровского рейха реорганизовал школу в «зеленую армию» для диверсионно-повстанческих действий. В начале мая 1945 года «зе-леная армия», переименованная в «первую русскую национальную армию», в составе нескольких сот человек перешла швейцарскую границу и укрылась в княжестве Лихтенштейн, где была интернирована. Значительная часть «армейцев» потребовала возвращения в СССР. Несмотря на противодействие Смысловского, они добились отправки их на родину.
При расформировании зондерштаба Р бежали из пределов Ленинградской области и бывшие подчиненные Смысловского — резиденты этого абверовского органа Тенсон (он подвизался в Порхове), Поздеев и Пущин (Гдов) и ряд других.
В период активной деятельности зондерштаба они с помощью информаторов из антисоветски настроенных местных жителей устанавливали места расположения партизанских отрядов, выявляли участников патриотического подполья и советских разведчиков, действовавших в тылу врага. Ко всему тому они действовали и как активные ставленники НТС.
Когда в город Гдов вошли советские войска, жители встретили их с неописуемым восторгом.
Но кое-кто приготовил нашим воинам иную встречу. В только что разместившийся на окраине города отдел контрразведки 5-го района авиабазирования солдаты принесли найденные ими антисоветские листовки.
Контрразведчики договорились с командованием об усилении патрульной службы.
На рассвете следующего дня патруль задержал распространителя листовок с поличным. Это был малоразговорчивый, суровый на вид дорожный мастер Федоров. При обыске у него на квартире, кроме листовок, чекисты обнаружили пакет с антисоветской литературой, изданной НТС. Доставленный в отдел контрразведки, Федоров отказался сообщить, откуда у него взялись листовки и брошюры НТС.
Беседуя с местными жителями, контрразведчики установили, что в годы немецкой оккупации в Гдове проживала группа белоэмигрантов. В хороших отношениях с ними находился главный врач городской больницы Станислав Градов.
Одна из медицинских сестер больницы рассказала чекистам, что Градов пытался пробудить у нее интерес к книжкам антисоветского содержания, предлагал ей вступить в «ячейку» для борьбы за установление в России «национально-трудового строя». Сославшись на слабое здоровье, эта пожилая женщина уклонилась от предложения Градова. Но она видела знакомые ей профашистские книжки у одной из санитарок больницы.
Это заявление помогло чекистам получить вещественные доказательства и другие достоверные данные о преступной деятельности Станислава Градова и его единомышленников. Задержанная контрразведчиками санитарка не только передала им антисоветские листовки, газеты и книжки, врученные ей Градовым, но и призналась, что состояла в созданной им «ячейке», участники которой распространяли эту «литературу» среди местных жителей. Кроме нее в «ячейку» входили Федоров и медсестра Фролова.
На квартире у сожительницы Градова, дочери кулака Фроловой, чекисты обнаружили много книг и брошюр, изданных НТС. Нашли они также укрытый на чердаке шапирограф.
При обыске на квартире Градова чекисты никаких улик не нашли. И все же они решили задержать его.
— Что вы об этом скажете? — спросил его начальник отдела контрразведки майор В. Л. Тимошенок, показывая на стол, заваленный «литературой» НТС.
— Ничего.
— Тогда послушайте, что записано в актах об изъятии этих сочинений и в протоколах допроса ваших знакомых, которые хранили их.
Майор не спеша, четко выговаривая каждое слово, стал читать тексты документов. Когда он взял в руки третий протокол, Градов не выдержал. Он поднял глаза на майора, перевел их на сидевшего сбоку следователя и глухо произнес:
— Прошу больше не читать. Думаю, что и вам, и мне все ясно.
— Вам, может быть, и ясно, а нам не совсем. По всему видно, что у нас с вами будет долгий разговор. Начнем с главного: вы состоите в какой-либо антисоветской организации?
— Да... В «Национально-трудовом союзе», — после длительной паузы произнес Градов. — Попутали...
Его лицо покрылось красными пятнами.
— Кто вовлек вас в НТС?
— Боровский и Поздеев, эмигранты. Из Гдова они уехали. Еще в конце 1943 года.
— Понятно... Какое задание вы от них получили?
— Создать в Гдове ячейку НТС.
— И вы выполнили его?
— Да... выполнил.
— Ясно. Теперь изложите подробнее все по порядку. Градов рассказал чекистам, что он был недоволен политикой Советской власти еще до войны. Его отец имел в Белоруссии кулацкое хозяйство, кожевенную мастерскую. В 1929 году он был сослан в Сибирь. До войны Градов учился в медицинском институте. Потом он был призван в Красную Армию. В июле сорок первого года оказался в районе Гдова в окружении немецких войск. Сдался в плен. Попал в лагерь. При отборе специалистов для гражданской администрации дал согласие работать в больнице.
— Весной 1943 года я познакомился с эмигрантами Поздеевым, Пущиным, Боровским, — продолжал рассказывать Градов. — Я рассказал им о своем отце, о себе. После этого они принялись активно обрабатывать меня, вручили мне программу и устав НТС. Кончилось тем, что осенью сорок третьего года Поздеев с соблюдением ритуала оформил мое вступление в члены «Союза».
Градов рассказал чекистам о своем участии в антисоветских разговорах на квартирах Боровского, Поздеев а, Пущина, где бывал и переводчик карательного отряда белоэмигрант Альберт Пик. О том, как эмиссары НТС склоняли его к активной борьбе за свержение Советской власти вооруженным путем. О создании ячейки НТС, размножении и распространении антисоветской литературы.
Затем Градов рассказал, что в конце декабря 1943 года гдовскую городскую больницу посетил щеголеватый молодой человек, одетый по-западному: серое пальто, брюки галифе, заправленные в ботинки с желтыми крагами. Назвав пароль и получив в ответ от Градова отзыв, гость отрекомендовался:
— Тенсон Андреас, с поручением из центра НТС. Никаких писем он не привез, указания передавал устно.
— Немцы ведут себя неспокойно. Ожидается крупное наступление войск Красной Армии. Обстановка может измениться. Надо готовиться к работе в новых условиях, — говорил Тенсон. — Передаю инструкции центра. Вам надлежит оставаться на месте. Придут красные — никаких сборищ. Только индивидуальные встречи. Помните о конспирации. Работу не свертывать, а, наоборот, расширять. Главное внимание — военным. Призыв в Красную Армию для нашей организации весьма благоприятен. Мы будем создавать там такие же ячейки. Нужных людей оставлять на месте, — это в ваших силах. Связь между вами и центром пока односторонняя — только сверху.
Записав гдовский и ленинградский адреса Градова, Тенсон уехал.
— Вы приняли указания НТС к исполнению? — спросил майор Тимошенок.
— Да. Я уже не мог отказаться.
— Так бывает нередко. Одно преступление влечет за собой другое... А что вам известно о связях НТС с секретными службами фашистской Германии?
— Об этом никто из эмигрантов — членов НТС мне никогда не говорил. Наоборот, все они твердили об исторической миссии «Союза», который, как они утверждали, ведет борьбу и с большевиками, и с немцами. Считалось, что работа в немецких учреждениях — явление временное, только ширма...
Следствие установило: Градов, а тем более рядовые члены созданной им ячейки НТС действительно не знали, что Поздеев, Пущин и Тенсон являлись руководителями местных резидентур зондерштаба Р. Это они держали в строгом, очень строгом секрете.
Градова и некоторых наиболее активных участников его группы судили. Не было на скамье подсудимых главных виновников преступной деятельности НТС на советской земле. Поздеев, Пущин, Тенсон, Боровский и другие бежали, чтобы найти для себя на Западе но-вых хозяев. Однако далеко не для всех деятелей НТС столь же благополучно закончилась «командировка» с «великой миссией освобождения России от коммунизма».
Боевые операции Ленинградского и Прибалтийских фронтов подходили к завершению. Сдавались в плен солдаты капитулировавшей курляндской группировки противника. Как мыши с тонущего корабля, разбегались немецкие каратели, изменники Родины и другие преступники, пытаясь скрыться от справедливого возмездия.
В те дни в одном из населенных пунктов сержант Кириллов задержал подозрительного человека в штатском и привел его к начальнику отдела контрразведки 92-го стрелкового корпуса майору Григорьеву.
— Предъявите документы, — сказал тот. Задержанный, молодой еще человек, молча протянул какие-то бумажки на немецком языке.
— Ваша фамилия... — несколько удивился майор, читая документы.
— Да, моя... Врангель.
— Вот-те на! — воскликнул сержант. — Не сынок ли того барона времен гражданской войны?
— Сынок не сынок, а близкий родственник, — ответил чекист. — Но не в этом дело. Ни сын за отца, ни племянник за дядю не в ответе. А с этим господином у советских людей свои счеты...
Задержанный был племянником белого генерала барона Врангеля и сыном крупного помещика, до 1917 года владевшего имением Торосово под Петроградом. Вырос он в эмиграции на чужбине, воспитывался в антисоветском духе, в 1939 году в Брюсселе вступил в белогвардейский «Национально-трудовой союз», оттуда пе-решел на службу к фашистам, в ведомство Роземберга.
В 1942 году Борис Врангель появился в городе Острове, под Псковом. Официально он числился служащим торгового общества по снабжению германских войск продовольствием. Фактически же являлся платным сотрудником абвера, точнее — помощником резидента зондер-штаба Р в Острове, выявлял партизан и подпольщиков и доносил о них по начальству через курьера зондерштаба Р Залесского, тоже старого члена НТС. В последние месяцы войны Борис Врангель бежал с отсту-пающими гитлеровскими войсками, но застрял в Курляндии. Здесь и попался.
Не избежал этой участи и зондерфюрер Дмитрий Белявский, работавший в абверкоманде 104 группы «Норд» и создававший ячейки НТС в Пскове. Он также был задержан чекистами и вскоре отвечал перед советским судом за свои преступные дела.
Справедливость требует отметить, что далеко не все русские эмигранты в годы минувшей войны пошли по стопам Смысловского, Вюрглера, Поздеева, Белявского и им подобных. Известно, что замыслы гитлеровцев о создании войсковых формирований из числа белоэмиг-рантов для борьбы против Красной Армии не увенчались успехом. Более того, некоторые русские эмигранты после нападения фашистской Германии на Советский Союз стали на путь борьбы против гитлеровцев, участвовали в движении сопротивления в оккупированных ими странах Западной Европы.
