Советские войска громили врага на территории Эстонии. Одна из оперативных чекистских групп, созданных для захвата разведывательных органов абвера, гитлеровской агентуры и немецких пособников — карателей, в ходе боев ворвалась на мызу Кумна, где раз-мещалась шпионская школа «Бюро Целлариуса». Группу возглавлял капитан В. П. Терещенко. Чекисты обнаружили здесь следы поспешного бегства абверовцев. В одном из сейфов они забыли список группы обучавшихся здесь шпионов, обозначенных кличками, а в ящи-ке стола — пакет с фотографиями. Остался нетронутым склад с продовольствием и обмундированием.
Задержать никого из абверовцев не удалось. Чекисты разыскали на мызе лишь сторожа Каска. Он рассказал им, что в последнее время в школе оставались курсанты только из эстонцев. Последнюю группу их гитлеровцы за два дня до своего бегства вооружили автоматами и пулеметами, одели в штатское платье и отправили куда-то под Таллин. Старшим группы был немец Розенберг, а его помощником — эстонец Олтер. Про Олтера говорили, что его родители живут в Раквере. Розенберг накануне появился на мызе Кумна и уехал в одной машине с начальником школы.
Сотрудники управления контрразведки фронта не сомневались, что группа Олтера — одна из диверсионно-террористических банд, оставленных фашистской разведкой в тылу наших войск. Однако никакими сведениями об этой группе, кроме того, что ее возглавляет Олтер из Раквере, чекисты не располагали.
Олтер — фамилия нераспространенная, поэтому чекисты довольно быстро разыскали в Раквере его родных. На окраине города в небольшом особняке жили инженер-строитель Михкель Олтер с женой. Они радовались, что война идет к концу, и в то же время, как замечали соседи, были чем-то обеспокоены. Все знавшие Олтеров догадывались, что они волнуются за судьбу единственного сына Якоба, состоявшего на службе у немецко-фашистских захватчиков. Накануне наступления советских войск Якоб Олтер, по рассказам соседей, на несколько часов заходил к родителям.
После первых неудачных розысков группы вражеских агентов начальник управления контрразведки фронта вызвал к себе майора А. С. Евтюхина, худощавого человека с глубоко запавшими от бессонницы глазами.
— Что думаете предпринять дальше?
— Побеседую с двоюродным братом Якоба. Он служит в эстонском корпусе.
— А я бы советовал побеседовать с отцом!
— С отцом?
— Вот именно — с отцом.
— Отец не скажет, где находится сын. Скорее пожертвует собой, но не выдаст его. Он постарается надежнее укрыть сына или примет меры к его побегу из Эстонии.
— Именно ради спасения сына и надо побеседовать с отцом. И немедленно, пока Якоб Олтер и его группа еще не успели совершить тяжких преступлений. Пройдет время, и им уже поздно будет помочь. Расскажите об этом отцу. Убедите его, чтобы он сам привел к нам сына. Честный интеллигент, труженик, он поймет, что мы не просто ловим преступника, но хотим помочь ему встать на честный путь.
Встреча майора А. С. Евтюхина с инженером Мих-келем Олтером состоялась в Таллине, в доме № 3 по улице Койдулы, где еще несколько дней назад размещался «Абвернебенштелле — Ревал», а теперь расположилось управление контрразведки фронта.
— Разговор у нас будет долгим, Михкель Акселевич. Вы, кажется, владеете русским языком? — осведомился Евтюхин, приглашая Олтера сесть в кресло у приставного столика.
— Да, Я родился в Эстляндской губернии, окончил институт в Петрограде, там жил и работал. Могу обойтись без переводчика, — сухо и несколько отчужденно ответил Олтер.
— Вы не догадываетесь, почему мы вас пригласили?
— Не знаю. С отрядами «Омакайтсе» по Эстонии не бродил, в агентах у немцев не состоял.
— А ваш сын?
— Сын? — быстро переспросил Михкель и вскинул глаза на майора. Немного помолчав, он сказал: — Сын достаточно взрослый человек, он имеет свои взгляды и пусть сам отвечает за свои поступки.
— А разве вы не несете моральной ответственности за его поступки? Ведь они могут стоить ему жизни!
— Во время войны может оборваться жизнь любого человека, и, к сожалению, ничего нельзя поделать. Каждый отец лишь надеется, что несчастье минует его.
— А если предупредить несчастье? Это зависит от вас.
— Каким образом? — Олтер поднял голову и внимательно посмотрел на Евтюхина. — Мой сын мобилизован в немецкую армию, и нам остается только ждать конца трагедии.
Олтер неотрывно смотрел в глаза собеседнику. Очевидно, он стремился понять скрытый смысл не случайно начавшегося разговора.
— Будем откровенны, Михкель Акселевич, — предупредил его Евтюхин. — Вы хорошо знаете, что Якоб стал агентом фашистской разведки.
Олтер опустил голову. Несколько минут он молчал, глядя на блюдечко, заменявшее пепельницу, потом чуть слышно сказал:
— Я считаю, что в немецкую разведку Якоб попал случайно.
— Допустим. А в немецкую армию? Ведь не по принуждению он окончил офицерские курсы в Финляндии и командовал взводом на Карельском перешейке?
— Якоб рос в такое время, когда в Эстонии антисоветская пропаганда доходила до фанатизма. Еще з гимназии он вступил в «Кайтселит» *. А я старался, чтобы мой сын посвятил себя науке.
* Полувоенная националистическая организация.
После обеда, который был доставлен в кабинет, беседа возобновилась с участием начальника управления. Тот ознакомился с ответами Олтера майору и, внимательно оглядев инженера, спросил:
— Вы не были в концлагере Клоога? Побывайте. Это кое-что прояснит для вас. Фашистские людоеды не успели замести следы своих преступлений и оставили в лагере штабеля приготовленных к сожжению трупов. Расстрелянные, повешенные, с раздробленными черепами...
— Что поделаешь? — со вздохом произнес Олтер.— Это ведь фашисты.
— Но вы слышали о так называемом эстонском «национальном комитете»? Его программа: на фашистских штыках — к «свободной Эстонии», а потом при общем «благоденствии» физическое истребление недовольных. Вот так-то. А теперь ближе к делу. Вы знаете, где скрывается ваш сын?
Олтер молчал.
— По нашим данным, он еще не совершил тяжких преступлений, и советское правосудие учтет это. А если... Конец всякого шпиона известен.
Михкель Олтер сидел в кресле опустив голову. На лбу резко обозначились глубокие складки, взгляд был неподвижен. Он долго молчал, потом тихо, неуверенно произнес:
— Я не знаю, где находится мой сын. Я ничего сейчас не знаю, мне так трудно...
Они снова остались один на один с майором Евтюхиным.
— Выходит, я сам приведу сына в тюрьму, а может быть, и на худшее, — сказал Олтер.
— Худшее исключается.
— Но поймите меня. Я же отец! Нет, поступайте, как требуют ваши законы, но не делайте меня соучастником расправы над сыном, — решительно проговорил Олтер.
— Не торопитесь, Михкель Акселевич...
Беседа продолжалась. Доброжелательный тон чекистов, их искреннее сочувствие горю отца несколько успокоили Олтера. И тем не менее он продолжал настойчиво повторять:
— Нет, нет. Это не в моих силах — посадить сына в тюрьму... Я буду всю жизнь мучиться.
Евтюхина начинало раздражать поведение Олтера. Однако раздражительность — плохой помощник чекиста, и майор напряжением воли сдержал себя, встал, подошел к окну.
Таллин погружался в сумерки. Нигде не было видно ни одного освещенного окна. Всюду соблюдалась строжайшая светомаскировка. Майор плотнее зашторил окно.
— Мы оба устали, пора отдохнуть. Утро вечера мудренее. Эта пословица сейчас очень подходит, Михкель Акселевич, не так ли?
— Что верно, то верно, — согласился Олтер.
Евтюхин только сейчас заметил, что инженер, немолодой уже человек, за один день постарел на несколько лет. Ему стало жаль его. Невольно вспомнил он своего отца.
— Уже поздно. Могу отвезти вас в гостиницу или предложить вам один из свободных кабинетов.
Олтер выбрал последнее.
Для того и другого ночь была беспокойной. Чекист долго не мог заснуть. Может быть, пока он вел беседу с отцом, Олтер-младший действовал во вред народу, интересы которого ему, майору Евтюхину, воспитаннику комсомола, коммунисту, дороже всего. Не ошиблись ли чекисты в старшем Олтере, не ведет ли он двойную игру? Может быть, под видом аполитичного инженера кроется убежденный враг, буржуазный националист?
Долго не спал и Михкель Олтер. Он взволнованно ходил по комнате. Перед его глазами неотступно стоял сын — то малыш, то взрослый. Только перед рассветом скрипнули под грузным телом усталого человека пружины дивана.
Утром майор Евтюхин по одному взгляду Олтера понял, что тот принял решение.
Беседа у начальника управления была непродолжительной.
— Я сделаю все, чтобы разыскать сына, чтобы мой Якоб все правильно понял и сам явился к вам. Но... какое наказание его ожидает?
— Мы сами суда не вершим. Вопрос будет решать военный трибунал. В определении наказания большую роль сыграет добровольная явка вашего сына.
Прошли сутки, другие. Чекисты забеспокоились. Стало известно, что Михкель Олтер выехал в Палдиски, а оттуда попутным катером перебрался на небольшой островок, только на днях освобожденный от фашистов. Тревога чекистов была понятна. Островок этот, что на-зывается, смотрит на Стокгольм. Олтер-старший мог спровадить сына из Эстонии и бежать с ним сам. О других членах группы чекисты располагали скудными сведениями. Главаря мог заменить другой, и враги стали бы действовать.
«Доверие доверием, а глядеть нужно в оба», — думал Евтюхин. Он высвободил нескольких работников подразделения и переключил их на активные розыски шпи-онско-диверсионной группы. Однако на третьи сутки поздно вечером в кабинете Евтюхина раздался теле-фонный звонок. Чекист взял трубку и сразу узнал голос Михкеля Олтера. Хотел было крикнуть: «Наконец-то! Где вы пропадали?», но сдержался и сказал спокойно:
— Здравствуйте.
— Когда можете принять нас? «Нас, — мысленно повторил чекист и подумал: —
Значит, он не один».
— Где вы находитесь?
— В Таллине.
— Приезжайте сейчас.
Они вошли и в нерешительности остановились у двери. Рядом с Олтером-старшим стоял его сын, такой же коренастый, широкий в кости, с красивым округлым лицом и голубыми глазами. Одинакового цвета и покроя пальто дополняли их поразительное сходство. У Михкеля Олтера был усталый, но спокойный вид человека, решившего трудную задачу...
Без единого выстрела чекистам С. Я. Братыгину, В. П. Терещенко, И. К- Пестрякову удалось задержать всю шпионскую группу. В ходе операции было изъято пять ручных пулеметов, винтовки, пистолеты, ручные гранаты, две рации, запас продовольствия и большие суммы денег, которыми фашисты снабдили своих агентов.
Якобу Олтеру и участникам группы, которые сдались советским властям добровольно, военный трибунал вынес условный приговор и оставил их на свободе.
Забегая вперед, расскажем о завершении этой истории.
Шел 1946 год. В один из летних дней на имя майора Евтюхина (он жил тогда в Ленинграде) пришла телеграмма. Семья Олтеров приглашала его в гости по случаю семейного торжества — свадьбы Якоба. Евтюхин выехал в Раквере и был на свадьбе самым дорогим гостем.
