Эта встреча произошла в начале 1942 года в оккупированном Минске и сыграла важную роль в моей дальнейшей судьбе. Я медленно шла по улице Карла Маркса. Под ногами похрустывал снежок. На душе тяжело. Фашисты свирепствуют. Сколько они уже казнили людей... В городе страшно появиться. Везде развешены приказы с угрозами, хватают всех, на кого пало хоть малейшее подозрение. Появилась виселица в сквере возле театра имени Янки Купалы. Дом, в котором жила до войны, разрушен бомбежкой. Пришлось искать пристанище. На Старовилеиской живет мачеха с младшей сестрой Лорой и братом Николаем. Но у них маленькая комнатушка, самим негде повернуться. Поселилась в доме по улице Добролюбова, 1.
Муж, Федор Васильевич Глебов, инструктор ЦК КП(б)Б, в первые дни войны выполнял срочные задания и не смог проститься с нами. Где он сейчас? Осталась одна с двумя детьми: сынишке нет и года, а дочурке — два с половиной. Как жить дальше?
Ветер ли, горестные ли думы затуманили набежавшей слезой глаза. Неожиданно почти нос к носу столкнулась с довоенным членом ЦК ЛКСМБ Николаем Александровичем Шугаевым. Сразу узнала его, хотя он очень изменился. Похудел, осунулся. Но лицо по-прежнему волевое, решительное. Да и как не узнать — ведь мы, считай, вместе работали. В 1937 году меня избрали третьим секретарем ЦК ЛКСМБ, а Н. А. Шугаев тогда возглавлял комсомольскую организацию одного из совхозов Любанского района. Вместе решали многие вопросы. В тридцатых годах Николай Александрович работал с моим мужем на заводе «Красное Сормово» в Горьком и почти одновременно с ним приехал в Минск. Дружили семьями.
Очень обрадовалась встрече, но разговор как-то не клеился.
— С кем поздравить? — спросил Шугаев.
— С сыном.
— А как нарекли?
— Александром.
— Хорошее имя. И Македонского, и Суворова тоже Александрами звали. Может, и твой сын полководцем станет.
— Не знаю. Выжил бы — помощником будет. Поговорили о том о сем. Николай сказал, что его жена
Полина с двумя малолетними детьми находится в деревне Моторово Руденского района. Поинтересовался, где я живу сейчас, и пообещал заглянуть.
Долго стоять на улице было опасно. На противоположной стороне — немецкая городская управа. Мы попрощались. А через несколько дней Шугаев пришел ко мне домой. Да не с пустыми руками. Прикатил добытую где-то детскую коляску.
- Легче будет сынишку прогуливать, да и для других дел может пригодиться,— многозначительно произнес он. Разговор был невеселый. Николай рассказал некоторые подробности о положении в городе. Оккупационный режим с каждым днем ужесточался. Кубе распорядился вывозить молодежь на каторжные работы в Германию. Среди казненных накануне 24-й годовщины Великого Октября — большая группа патриотов, организовавших подпольную борьбу, в том числе женщины. Трупы не снимали целую неделю, чтобы устрашить жителей.
— Но мы не из пугливых,— чуть не выкрикнул Шугаев.
Он сообщил, что в подполье действует городской партийный комитет, дал понять, что имеет отношение к нему. Я ни о чем не спрашивала. Считала неудобным, хотя верила, что Николай не сомневается в моей благонадежности. Сказала только, что могла бы тоже что-то полезное делать.
Вскоре Шугаев снова пришел ко мне. Теперь он был более откровенным. Горком поручил ему организовать партийные и комсомольские группы.
— Если хочешь, помоги!
Тут уж не стала скрывать и сообщила, что у меня одна такая группа есть. Еще в августе 1941 года встретила в городе Марию Ивановну Сидоренко, до войны работавшую редактором многотиражки на кондитерской фабрике «Коммунарка», и Лидию Демьяновну Казючиц, вместе с которой окончила Белорусский политехнический институт. Ре-шили бороться с врагом. Позднее в группу вошли Бронислава Брониславовна Зайцева, бывшая заведующая библиотекой НИИ пищевой промышленности, комсомолец Федор Пяско, бывший электрик этого же института, мой брат Николай и сестра Лариса, тоже комсомольцы.
Первое собрание нашей группы состоялось в доме родителей Федора Пяско по улице Энгельса, 22. Договорились, что нужно прежде всего сориентироваться в обстановке и добывать сведения о положении на фронте. Дом тот находился в глубине скверика, скрытый деревьями от прохожих. Федор и мой брат Николай установили в подвале радиоприемник, найденный Николаем в развалинах завода имени Кирова. Мы по очереди записывали сводки Совинформбюро. Лариса Матюшко и Броня Зайцева размножали их от руки, относили в лагеря военнопленных, расклеивали на домах и заборах.
Не хватало бумаги. Мария Сидоренко обещала достать ее через знакомую в управе. Когда она выносила пачку бумаги и штук 15 чистых бланков аусвайсов, ее опознал предатель. Марии чудом удалось скрыться и избежать ареста. Бланки мы заполнили и выдали членам группы. Федору Пяско, Николаю и Ларисе Матюшко как самым молодым подпольщикам поручили устроиться на работу. Федор поступил на телефонную станцию, Николай — на гвоздильный завод, а Лариса — на Болотную станцию, где она накануне войны, будучи студенткой 2-го курса торфяного факультета политехнического института, проходила практику.
— Правильное решение,— одобрил нашу инициативу Шугаев.— Пусть они из надежных людей создают там подпольные группы. Только предупреди, чтобы вели себя осторожно.
Вокруг Федора, Николая и Ларисы сплотились молодые патриоты. Так возникли новые подпольные группы. К концу 1941 года в Минске их уже насчитывалось несколько десятков. Действовали, правда, обособленно, и мы тогда, естественно, ничего не знали о них. Предполагали, что есть и другие подпольщики,— ведь участились диверсии на предприятиях, железной дороге, в учреждениях.
В марте 1942 года фашистские ищейки напали на след минского подполья. Немало активных его участников в те дни арестовали, а затем казнили. Среди них — первые организаторы подполья Степан Заяц (Зайцев), Георгий Семенов, Николай Демиденко, Николай Герасимович, Исай Казинец.
Долго Шугаева не видела. Пришел только в мае. Очень устал, так как проник в город прямо из леса, где успели скрыться уцелевшие члены горкома партии. Ему поручалось разведать, что делается в Минске.
Через некоторое время Николай Александрович сообщил, что уже есть горком КП(б)Б в новом составе и что неплохо сделать мою квартиру явочной. Это предложение у меня вызвало и гордость за оказанное доверие, и сомнение, сумею ли обеспечить безопасность людей.
Явочная квартира... Сколько их было у нашей партии до Великого Октября! Вспомнились прочитанные книги о годах революционного подполья, кадры художественных кинофильмов. Представила себя в роли хозяйки явочной квартиры. Вот придет к тебе, может быть, совершенно не-знакомый человек, назовет пароль — и ты прими его как родного, накорми, если голоден, ни о чем не расспрашивай, кто он и откуда, зачем пришел и куда уйдет, если он сам не скажет об этом, безоговорочно выполни его поручение, если такое поступит.
Ломала голову над прикрытием явочной квартиры. Нет у меня ни часовой, ни сапожной мастерской, я не врач, не парикмахер, не портной. Под каким предлогом будут приходить ко мне люди? Вот если прачкой стать. А что? Дело это каждой женщине знакомо. Тем более что смолоду жизнь меня не баловала. Мать умерла, когда я была еще ребенком, отец сражался на фронтах гражданской войны, и меня воспитывал детский дом. Потом до поступления в институт работала на фабрике. Так что руки ко всякому делу привычны.
Первое заседание городского комитета партии на моей квартире состоялось в мае 1942 года. На нем обсудили вопрос об оказании материальной помощи семьям погибших патриотов. Уже действовали РК КП(б) Б — Сталинский, Ворошиловский, Октябрьский, Минский сельский и в гетто. Железнодорожный райком создан несколько позже. Утвердили секретарем Сталинского райкома П. Е. Герасименко, Октябрьского — К. И. Хмелевского, Ворошиловского — Н. А. Шугаева, Минского сельского — А. В. Ка-линовского. Позже заместителями секретаря Ворошиловского райкома стали старый коммунист М. И. Думбра и я. Городской комитет поручил нашему райкому послать связных в партизанский отряд «Штурм», который дислоцировался в Заславском районе (связь с ним поддерживал II. А. Шугаев), и попросить продукты для семей погибших подпольщиков. Члена горкома Д. А. Короткевича обязали с помощью патриотов, работавших в типографии имени И. В. Сталина, организовать печатание продуктовых карточек.
В конце мая и в июне 1942 года на моей квартире состоялось несколько заседаний Ворошиловского райкома партии,_ на которых присутствовали представители горкома. Перед нами поставили первоочередные задачи: выявлять коммунистов и комсомольцев на предприятиях, в учреждениях, а также проживающих в пределах района; создать производственные и территориальные подпольные организации.
Ворошиловский район, в который входила восточная часть города, условно поделили на две части и назначили ответственными за каждую заместителей секретаря райкома. В мою зону входили Дом печати, радиозавод, хлебозавод «Автомат», пивзавод «Беларусь», гвоздильный завод, клинический городок, политехнический институт, стадион, Болотная станция с прилегающей к ним территорией.
На предприятиях создали подпольные партийные организации, секретарями которых утвердили: на хлебозаводе «Автомат» — Николая Петровича Тужикова, на радиозаводе (теперь завод имени В. И. Ленина) — Андрея Федоровича Нехайчика, в типографии имени И. В. Сталина — Михаила Ивановича Васькова, в ремонтных мастерских па территории довоенного стадиона у парка имени Челюскинцев — Галину Федоровну Мойсеенко, на пивзаводе «Беларусь» — Никифора Григорьевича Зикупепко. Территориальные парторганизации возглавили: на улице Беломорской — Иосиф Дмитриевич Будаев, который одновременно ведал вопросами военной работы райкома, в Пушкинском поселке — Ермолай Максимович Баранов, на улице Добролюбова — Анастасия Афанасьевна Корпусенко.
Секретарями парторганизаций мы назначили тех товарищей, которых хорошо знали. Так, Н. А. Шугаев работал в Горьком вместе с М. И. Васьковым. Они одновременно но путевке ЦК ВЛКСМ прибыли на комсомольскую работу в Белоруссию. Николай Александрович поручился и за И. Д. Будаева, М. И. Думбру, Е. М. Баранова. Я рекомендовала Г. Ф. Мойсеенко, А. А. Корпусенко, Н. П. Тужикова и Ф. П. Пяско. А. Ф. Нехайчика хорошо знал Д. А. Короткевич.
Ворошиловский райком партии направлял деятельность подпольных организаций, ориентировал их на саботаж мероприятий оккупационных властей, срыв работы фабрик и заводов, выпускавших продукцию для гитлеровцев, порчу оборудования, готовой продукции, сырья.
Много мужества требовали распространение газет, листовок, сводок Совипформбюро среди населения, сбор оружия, боеприпасов, медикаментов, обуви, одежды для военнопленных, освобождение их из лагерей, подбор и отправка преданных людей в партизанские отряды. Люди рисковали, жизнью, но выполняли задания.
Подпольщики радиозавода выводили из строя оборудование, выносили запасные части и питание к приемникам, установленным на конспиративных квартирах, а также для отправки народным мстителям. В типографии имени И. В. Сталина в мае 1942 года патриоты набрали первый номер газеты «Звязда». В дальнейшем они обеспечивали подпольную типографию шрифтами, бумагой, краской, а ее работников — продовольственными карточками. На телефонной станции в мае 1942 года наши люди вывел из строя коммутатор, и связь не работала несколько дня Подпольщики хлебозавода «Автомат» по поддельным накладным вывозили с предприятия хлеб, муку, соль, с лаборатории — спирт и йод, отправляли все это в отряд «Дяди Коли» и «Димы».
На одном из заседаний Ворошиловского подпольного райкома летом 1942 года Н. А. Шугаев доложил, что партизаны, действующие в Логойском районе, просят помочь им кожтоварами для пошива обуви. Найти пути к заводу «Большевик» поручили мне. Я разыскала Володю Гаевского, которого знала с 1937 года по работе в комсомоле. Он тогда заведовал отделом пионеров и школьников Минского горкома ЛКСМБ, а отец трудился на кожзавода «Большевик». Оказалось, что теперь и Володя там работает, руководит подпольной комсомольской организации. Я передала ему поручение райкома партии. Для выполнения задания Гаевский привлек членов ВЛКСМ Реню Наркевич, Якова Конопацкого и других рабочих предприятия. Ежедневно в обеденный перерыв они выносили по несколько ку кож, передавали мне. В детской коляске, в которой сидел мой годовалый сын Саша, ценную продукцию отвозила на конспиративные квартиры, откуда забирали ее связные отрядов.
Медикаменты и перевязочные материалы мы доставали через медицинских сестер клинической больницы по улице Ленина Аллу Иосифовну Сидорович, Анну Власовну Спирину, Наталью Ивановну Макарову и других. Замечательные советские женщины вылечили, а затем отправили к партизанам многих красноармейцев и командиров. Когда гитлеровцы напали на след патриоток, они ушли в отряды и там продолжали борьбу.
В конце июня 1942 года на моей квартире состоялось очередное заседание городского партийного комитета. Рассмотрели организационный вопрос. В партизанский отряд на должность комиссара направили Михаила Ивановича Думбру, а вместо него заместителем секретаря Ворошиловского райкома утвердили Иосифа Лукича Белановского. Как сейчас помню, прощаясь с нами, Думбра сказал:
— Ухожу ненадолго. Скоро придет конец фашистам. Закончим войну — отпразднуем победу.
Не пришлось праздновать победу этому бесстрашному коммунисту. Вскоре М. И. Думбра погиб в бою.
На том же заседании нашему райкому поручили подобрать людей для отправки в партизанский отряд «Дяди Коли». Мы с Н. А. Шугаевым выполнили это поручение -отряд ушла группа товарищей, в том числе Г. Ф. Мойсеевко, Н. Ф. Матюшко, 3. П. Савинкова и другие. Горком тогда обсудил еще один вопрос: об обеспечении подпольной газеты «Звязда» бумагой и типографской краской, руководителю подпольной организации типографии имени д. В. Сталина М. И. Васькову предложили достать бумагу, краску и принести на мою квартиру. Отсюда доставлял их в дом, где набирались и печатались «Звязда» и листовки, В. К. Никифоров. Он же приносил готовую печатную продукцию ко мне, а потом постепенно сам разносил по райкомам. Для нашего райкома газеты и листовки оставлялись у меня. Часть я укладывала в детскую коляску и садила сверху сынишку, остальные упаковывала в узелок с пеленками, который несла трехлетняя дочь Инна, и развозила секретарям подпольных организаций, а те распространяли издания среди рабочих предприятий. Таким же образом газеты и листовки доставляли на конспиративные квартиры для отправки через связных в отряды.
Связь с партизанами поддерживалась постоянно. Летом 1942 года с этой целью в Руденский район посылался Александр Никифорович Дементьев. Попутно он отнес народным мстителям газеты «Звязда» и листовки. От него я узнала, что мой муж Ф. В. Глебов сражается с фашистами совсем недалеко от Минска. А встретилась я с Федором только в 1943 году в Москве.
Секретарь райкома Н. А. Шугаев имел тесную связь с партизанами, действовавшими в Заславском и Руденском районах. Иногда он навещал свою семью в деревне Моторово. Мы посылали его жене «Звязду» и листовки. Вместе с другими патриотами Полина распространяла их среди населения близлежащих деревень и доставляла в партизанский отряд имени В. И. Чапаева. Погибла жена Н. А. Шугаева в 1943 году при выполнении боевого задания.
Верными помощниками коммунистов города являлись комсомольцы. В самом начале войны возникла подпольная группа на Болотной станции. В нее вошли члены ВЛКСМ Лариса Матюшко, Елена Жадович-Носова, Анастасия и Янина Липницкие, Дмитрий Алехнович и другие. Они собирали оружие, боеприпасы, укрывали красноармейцев, попавших в окружение, переодевали их в гражданскую одежду, устраивали на работу, отправляли в лес к партизанам. Весной 1942 года на базе этой группы создали комсомольскую организацию. Секретарем ее Ворошиловский райком КП(б)Б назначил Ларису Матюшко.
На территории политехнического института размещался лагерь-госпиталь. Пленные умирали от ран и голода. Спасти их Ворошиловский подпольный райком партии поручил комсомольской организации Болотной станции, патриоты наладили связь с верными людьми из персонала госпиталя и помогли узникам продуктами, медикаментами, перевязочными материалами. Одновременно передавали «Звязду», листовки, сводки Совинформбюро. В июне 1942 года с помощью пленных врачей, работавших в госпитале, и некоторых охранников удалось организовать побег группы красноармейцев. Комсомольцы укрыли их на станции, а затем отправили в партизанский отряд «Дяди Коли».
Успешно действовала с августа 1941 года комсомольско-молодежная группа на гвоздильном заводе, который размещался по улице Старовиленской, 110. Возглавлял её комсомолец Николай Матюшко. Его приятели член ВЛКСМ Владимир Рудин и Виктор Коидрашевич проживали по этой же улице. Ребята хорошо знали друг друга до войны учились в одной школе.
Старовиленская улица находилась на северо-восточной окраине города и упиралась в поля Болотной станции лес. Здесь в первые недели войны велись кровопролитны бои и осталось немало оружия, боеприпасов, санитарного и другого военного имущества. Подпольщики гвоздильного завода собирали все это и прятали в стрелковом тире, затем переносили в подвал дома Рудиных. Сюда же доставлялись оружие и боеприпасы, собранные комсомольцами Болотной станции, а несколько позже — кожтовары и химикаты с завода «Большевик».
Подпольная группа гвоздильного завода в дальнейшем выросла в комсомольскую организацию, которая выполняла задания Ворошиловского райкома партии.
Молодые патриоты научились сами ремонтировать оружие. Пользовались при этом заводским инструментом. Постепенно они освобождали свои «арсеналы». Отец Владимира Рудина — Алексей Рудин — отвозил в партизанские отряды, действовавшие в Логойском и Бегомльском районах, все имущество, накопленное подпольщиками.
В начале июня 1942 года по заданию Ворошиловского подпольного райкома партии Николай Матюшко вывел из строя электрощит, и завод не работал неделю. Шеф-немец заподозрил в этой диверсии Николая, установил за ним слежку. В июле ему пришлось уйти в партизанский отряд «Дяди Коли». В сентябре 1942 года он погиб в бою, посмертно награжден медалью «За отвагу».
В конце сентября 1942 года фашисты напали на след подпольщиков Минска. Начались массовые аресты. Враг бросил в застенки Н. Е. Герасименко, А. Н. Дементьева, Л. X. Козлова, Д. А. Короткевича, В. К. Никифорова, К. И. Хмелевского, И. А. Шугаева и многих других. Василий Иванович Сайчик при аресте возле явочной квартиры по Пугачевскому переулку, 13 получил ранение. Его поставили в клиническую больницу по улице Ленина. Оттуда при содействии медицинских сестер, в том числе А. И. Сидорович, В. Ф. Рубец, он совершил побег.
О начавшихся арестах мне стало известно 27 сентября 1942 года от Я. М. Савицкой. В тот же день успела предупредить секретарей первичных парторганизаций Ворошиловского района. Выйти из города не представлялось возможным: гитлеровцы оцепили Минск. Уцелевшим от ареста патриотам пришлось искать убежище па месте. Я с детьми скрывалась в семье подпольщиков Степана Мартыновича Бича и его дочери Лидии, которые жили по улице Слепянской, 53, затем нас приютила семья Зинаиды Головач по улице Цнянской, 25.
Лишь через две недели удалось выбраться из Минска и уйти в отряд «Большевик» Логойского района, откуда меня направили в бригаду В. Т. Воронянского. Там являлась парторгом взвода разведки. Часто бывала в межрайонном партийном центре Борисовской зоны, где получала сводки Совинформбюро, газеты и листовки. Ходила также в разведку в Логойск и Минск. В ноябре 1942 года из Минска принесла в штаб бригады схему размещения воинских частей гарнизона, которую раздобыли подпольщики И. П. Тужиков и В. И. Харитонова. Тогда же достала свой партийный билет, который ранее зарыла во дворе дома С. М. Бича.
В ноябре 1942 года ушла в партизаны и моя сестра Лариса. Она стала разведчицей и инструктором Логойского подпольного райкома комсомола. Лариса погибла летом 1943 года при выполнении боевого задания в Логойске. Посмертно награждена медалью «За отвагу». Часть подпольщиков Болотной станции переехала в деревню Александрове и продолжала работать под руководством комсомолки Елены Жадович-Носовой.
После ухода Николая Матюшко в партизанский отряд Руководителем подпольной организации гвоздильного завода стал Владимир Рудин. Она работала вплоть до ареста Владимира. Вместе с ним схватили в июле 1943 года его отца, мать и жену Леокадию. Годовалого ребенка Володе фашисты убили на глазах у всей семьи. Через месяц гитлеровцы арестовали Виктора Кондрашевича, когда он пришел в город из отряда имени А. В. Суворова бригады «Народные мстители» по заданию командования. Позже стало известно, что следователь застрелил его на допросе.
23 апреля 1943 года по указанию ЦК КП(б)Б вылетела в Москву. В беседе с первым секретарем ЦК КП(б)] начальником ЦШПД П. К. Пономаренко и секретарем ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимовичем рассказала о том, как мы боролись с врагом в непокоренном Минске.
