Молодая Гвардия
 

Лариса Черкашина.
В НАШЕМ ГОРОДЕ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
(2)



Ночью на станции произошло крушение воинского состава. В поселке об этом узнали рано утром — неведомо, как разносились подобные вести. На базаре женщины говорили о крушении, и их лица были радостно возбуждены.

— Есть на свете честные люди, — услышал Степан за своей спиной и оглянулся.

— Что пялишь глаза? — усмехнулась молодая женщина.

— Наших детей угоняют в Неметчину, а этот разгуливает. Холуй немецкий!

Степан сделал к ней движение. Ведь это он, Степан Скоблов, организовал крушение. Ему очень хотелось, чтобы все это знали и чтобы женщина не ругала, а хвалила его.

В толпе мелькнула железная каска. Степан сказал вполголоса:

— Не кричи. Вон немец идет.

Он хотел ее предостеречь, а она не поняла и закричала:

— Немцем стращаешь? Не боюсь я немца. Не боюсь! Сзади взяли Степана за руку.

— Айда додому.

Скоблов оглянулся и увидел Бориса; из-за его плеча выглядывало оживленное Валино лицо.

Они спустились с горки и пошли по шоссе. Валя без умолку болтала: о погоде, о картошке, о какой-то подруге, которая «ходила на менку в Запорожье». Степан иско-са поглядывал на ее разрумянившееся лицо.

Когда они поравнялись со старой штольней, девушка остановилась.

— А знаете что, товарищи? Сегодня в кино новый фильм. Идемте!

Степан пожал плечами:

— Нет уж, спасибо! Хватит.

Он кивнул Вале и быстро пошел к дому.

— Вы меня проводите? — обратилась девушка к Борису.

— Нет, идите одна. У меня дело. — Он наскоро пожал ей руку и побежал вслед за Скобловым.

Валя посмотрела вдоль улицы, увидела невдалеке немца; ее рука непроизвольно кокетливым движением поправила берет, и девушка медленно пошла по тропинке.

Скоблов умывался, сливая воду на руки из большой кружки, когда вошел Борис. Фыркая, Степан спросил:

— Что ты с ней разгуливаешь?

— Она, понимаешь ты, веселая.

— А если веселая, так что?

— Веселые люди — люди с чистой совестью,—сказал Борис, глядя на товарища с располагающей улыбкой.

— Странная теория, —фыркнул Степан, но невольно и сам улыбнулся.

Екатерина Ивановна была на базаре, отец чистил сарайчик, в котором стояла корова. Не было дома и Саши.

Степан усадил Бориса на кровать в маленькой спаленке матери и рассказал ему о своей встрече с Андреем Ефимовичем.

— Да, я слышал о военном заводе, — сказал Борис.

— Как достать план? — перебил его Степан.

— Все чертежи хранятся в секретном отделе под присмотром Франца Вайнерта.

— Это что еще за птица?

— Правая рука шефа. Валя говорила мне, что наша контора берется выполнить заказ для военного завода.

— И ты ведешь с ней беседы на такие темы? — удивился Степан

— Ну, какие там беседы. Просто к слову пришлось. Рабочих в бригаду уже набирают. Подсунуть парочку наших ребят я бы мог — из тех, у кого паспорта немецкие.

-— Это хорошо. А план?

— План у Вайнерта, вероятно, есть. Но как его возьмешь? В секретный отдел меня не пустят. Попробуй я заикнуться об этом — сразу возьмут под подозрение. По-стой, постой. Идея! Идея, Степан! — вскричал Борис и схватил друга за плечо. — Мы будем действовать через Валю.

— Через Валю?

— Да. Вайнерту она приглянулась. Ее он допустит к своему рабочему столу, а теперь он как раз разрабатывает проект электропроводки на заводе. Если не план, то хоть набросок она могла бы сделать.

— Но она спросит: зачем?

— А я не обязан ей объяснять. Ты не беспокойся, Степан, она не спросит. Она давно навязывается мне в друзья — вот и случай доказать свои дружеские чувства. Она будет рада сделать это для меня.

Резкая складка обозначилась на лбу Степана.

— Ты добре знаешь ее?—спросил он тихо.

— Как тебе сказать. Уж очень она какая-то... фантазерка. А вообще—ничего.—Борис замялся, покраснел.

— Почему она не эвакуировалась?

— А почему я не эвакуировался? Была на окопах. Скоблов смотрел вверх и, казалось, очень внимательно рассматривал темные пятна на белом потолке. На самом деле'он их не видел. Он видел оживленное лицо Вали и старался найти в душе ответ: можно ли доверять ей? Тревожное чувство охватило его. Много девушек — веселых, грустных и хорошеньких — помогали партизанам. Но в руки чертежницы пришлось бы отдать очень много. Она узнает самое важное, то, что в центре организации—Сте-пан и Борис.

«Двоюродная сестра Евгения Диденко», — думал он, и его душа настораживалась. Но Степан не давал развиться чувству недоброжелательства, считая неправильным и нехорошим не доверять человеку без достаточных на то оснований. Он не был придирчивым к людям. Ему стало досадно: и хорошенькая, и болтает, и смеется. Ты совсем ее не знаешь, откуда же недоверие? Разве хорошенькая девушка не может хранить тайны? Ты просто боишься рисковать. А без риска нет борьбы, — упрекал он себя.

— Хорошо, — сказал Степан решительно.—Действуй. Через три дня во двор к Скобловым зашел с мешком на плече старьевщик.

— Старые вещи берем-покупаем! — выкрикивал он, остановившись перед крыльцом.

Екатерина Ивановна открыла форточку и крикнула, замахав руками:

— Уходите, уходите. У нас ничего нет.

Но старьевщик подошел к окну и тихо, но требовательно сказал:

— Мне — Степана.

Екатерина Ивановна вышла на крыльцо.

— Заходите! — крикнула она громко, поглядев украдкой на пустынную улицу.

Войдя в дом, старьевщик положил на пол мешок — в нем лежало какое-то старье — и сказал, глядя в лицо перепуганной женщине:

— Не бойтесь, хозяйка. Передайте вот это вашему сыну. Передайте, а я подожду.

Он вынул изо рта и отдал Екатерине Ивановне деревянную трубочку — на темном, пропахшем табаком дереве было вырезано имя — Максим.

Пароль подпольщиков!

Степан тотчас же появился. Старьевщик показал ему свой паспорт. На первой страничке стояло:

«Курт Иоганн Кремер

Год рождения: 1902

Национальность: немец».

Темными серьезными глазами смотрел незнакомец на Степана.

— Биография убедительная: немец-колонист, кулак; работал на Зугрэсе, сидел в тюрьме за вредительство. Летом 1941 года отправили с семьей в Сибирь. Сбежал из эшелона. Хорошо?

— Очень хорошо, — улыбнулся Степан.

В семье Скобловых было принято так: если к Степану кто-нибудь приходит, все домашние оставляют его одного. И теперь Екатерина Ивановна взяла ведра и пошла за водой.

Как только Степан и старьевщик остались одни, между ними завязался такой разговор:

— Пароль?

— «Максим».

— Ты электромонтер?

— Нет. Инженер-электрик.

— На работу взяли?

— Да. На подстанцию. Трест посылает на завод бригаду? —спросил он в свою очередь

— Да, завтра.

— Наши люди есть?

— Два человека.

— Маловато.

— Больше не взяли.

— Бригадир?

— Наш.

— Это хорошо.

— План завода.

— Есть.

И Степан передал «Кремеру» маленький клочок кальки.

— Уточнить придется на месте.

— Добре.

Он сунул бумажку во внутренний карман пиджака.

У Степана дрогнуло сердце.

Он крепко пожал «Кремеру» руку. Хотелось сказать ему что-то очень сердечное, важное, посоветовать быть осторожным. Но Скоблов только улыбнулся.

— Желаю удачи.

<< Назад Вперёд >>