Новые люди всегда будут стремиться в полет по следам майора Гагарина, чтобы увидеть голубой пояс вокруг Земли. В конце концов через 10, 100 или, может быть, через 1000 лет гигантский космический корабль унесет людей Земли в глубины солнечной системы. Они узнают, имеют ли Луна и планеты ценность как недвижимое имущество. Они могут попытаться изме­нить атмосферу Венеры и, может быть, сделают ее пригодной для человеческого дыхания. Они смогут создать разновидность человека, которая смажет жить на Венере. Они смогут научиться жить в самом кос­мосе, путешествуя по солнечной системе на искус­ственных подвижных планетах. Человеческая цивили­зация насчитывает лишь 7 тысяч лет, впереди — несчет­ное число веков. Но где бы ни путешествовали будущие искатели, что бы ни искали они в черных холодных глубинах космоса, они всегда будут помнить о своих предшественниках — о «Востоке» и о майоре Юрии Алексеевиче Гагарине.

Журнал «Тайм»

 

 

 

...РАЗГАДАЙ:

Почему люди тянутся к звездам?

Почему в наших песнях

Герой — это сокол?

Почему все прекрасное,

Что он создал,

Человек, помолчав,

Называет Высоким?

Реки вспаивают поля,

Города над рекой —

В заре,

И, как сердце, летит Земля,

Перевитая жилами рек.

Нелегко проложить пути

До вчерашних туманных звезд,

Но трудней на Земле найти

Путь,

Что в сердце своем пронес,

Что рекою прошел по Земле,

Что навеки связал города,

Что лучом бушевал во мгле,

Освещая твои года.

Нелегко,

Но ты должен найти

Путь,

Что в сердце до звезд

Донес,

Путь земной — продолженье пути

До сегодняшних ярких звезд...

 

 

 

 

Я   ВЛЮБЛЕН  В  КРАСОТУ,

Я мечтал о ней сотни веков,

Пришивался к кресту.

Возносил и сносил богов,

Я создал эти реки

И ветер швырнул в моря,

Ты, Земля,

Поклонись Человеку,

Твой бог —

Я.

 

Первый век — предыстория,

Век осмысленья дорог,

Век вихрастых тропинок,

Отчаянья, счастья, тревог,

 

Век прекрасных мечей,

До конца не узнавших ножон,

Пораженья приказов,

Виктории светлых строк.

 

Метеорит граненый,

Пущенный из пращи,

Скорость орла бросает

В небо.

Словно стрелу,

Ветер над потными крупами

Крутит плащи.

Выстрел! И перья!

Земля подлетает к орлу.

 

Кони со скоростью смерти

Идут над побитой Землей,

Там, где угаснет скорость,

Будет последний бой.

Скорость,

Вправленная в зазубренный

гнутый меч,

 

Гасит наотмашь все,

Что должно полечь.

Все, что в траве горячей,

Выльет предсмертный вой.

Кони зайдутся плачем

И пролетят над тобой.

Все погибает с громом,

Словно разряд грозовой,

Все –

Это ты

прадед

Широкоплечий мой.

Небо веселое манит

Твой первобытный взгляд.

Звезды лохматые злобно

Над головою горят.

Луны глядят,

Как бешено

Вертится шар земной.

Брось,

Не молись, прадед

Широкоплечий мой.

 

 

 

...ТОНЕТ

В Бискайском заливе

корабль.

Шлюпки разбиты.

Бискай!

Бискай!

Мужчины любили

пиво и крабов.

В проломы била

Вода морская.

Мужчины любили

зеленый берег,

Любили шутку

И жен любили...

Сегодня,

Двенадцатого апреля,

Волны бискайские

Судно топили.

В радиорубке

пьяный радист

Пьет капитанский

резервный ром.

С жутким эфиром —

один на один,

 Плача, стучит и стучит:

 «Прием!.

 В наушниках

дробный веселый гам,

Колются

звонкие иглы морзянки.

Слушайте...

Слушайте!

Слу-ушайте!

Там!

Там,

во всем мире,

Ударили в склянки!

Там говорят:

Человек над Землей!

Выше сил

знаменитого притяженья.

Он, наверное, добрый

и страшно злой,

Если выиграл,

Выиграл это сраженье!

Крики морзянки

в эфире звенят,

Радист

Трезвонит,

Стучит, полупьяный!..

Исчезают морщины ущелий.

Глядят

В белый след

Штормовые глаза океанов.

 

 

 

 

ЧТО  ИЗ  ПРОШЛОГО ВИДЕЛ Я,

Кроме музейных палат,

Где под мертвыми стеклами

Мирно пылятся кинжалы,

Золотые погоны с халатами рядом лежат,

Сохи, четки, янтарные брошки

и прочая малость.

Под ногами асфальт,

 Как истоптанный вечный такыр,

От газонов несет ароматом

Горячим, как выдох.

Две монеты за вход

В позабытый неведомый мир,

А какими лишеньями люди платили за выход!

Было все как всегда,

Было — крупно,

Летели года,

В диком грохоте времени

Гасли внезапные вскрики.

Мы спешили уйти

От веков

Навсегда, навсегда.

Дни мелькали на лицах,

Как летние знойные блики.

Новый стиль календарный

Был принят полвека тому.

На сто лет позади шел Восток

По следам машин,

Мы со скоростью света

Земную прорезали тьму,

От тележных колес

До метровых зиловских шин.

От лаптей —

до скафандров, От юрт —

до высотных домов,

От 500 миллиардов —

От дымных сосновых лучин,

От ликбезов —

До Ленинки в три миллиона томов.

Мы за это платили дивизиями мужчин.

Голодали наркомы, ночами листая букварь,

Продолжением Маркса явилась для нас

арифметика.

Не свернули с пути.

У мартена встал сталевар,

Поглядела на наши невзгоды

С усмешкой Америка.

Только годы прошли,

Беспокойные, яркие дни,

Дал могучий ствол

Не сожженный снегами росток.

Сколько книг сохранила Земля!

 Ненаписанных книг

Для тебя, мой «Восток»!

Серебристый корабль «Восток».

Пронесутся года

Над раскрашенной жаркой Землей,

За лохматые книги засядут спокойные люди,

И поверят они,

как я падал, вставал с тобой,

Первый Век

Торопливых, суровых, отчаянных буден.

Потому бездушное небо манит меня,

Каждый миг наступает пора тишине изменять.

Все оставлю — Траву и могильные плиты

На плоской земле.

Ах,

Как хочется взять

в полет

Боевого коня!

Скорость! Скорость!

И скорость!

Всегда сокращает путь.

Кто в пути,

Кто спешит,

Тот услышит гудение крови.

Человек на скаку

Хочет крыльями с силой взмахнуть

И лететь, распластав на лице

Соколиные брови,

И смеяться над бездной,

И верить в правдивость цветов,

В повороты крутые

И в ярость весеннего неба.

Мы создали себя

Обобщением боли веков,

Мы коснемся губами полей,

Где никто до нас

Не был.

Свет Земли,

Словно память моя,

Полетит наравне,

Только крупное зримо

В стремительном нашем полете.

Я по старой привычке

качнул бы родной стороне

Плоскостями,

Но крыльев не видно

На звездолете...

 

 

 

 

Я   ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖИЗНЬ

За весну,

И за страх,

И за ярость.

Я люблю тебя, жизнь,

И за крупное,

И за малость.

За свободу движений,

За скованность

И за риск.

Я люблю тебя, жизнь,

За соленость каспийских брызг.

Человек состоит из белков

И какой-то души.

И белки нас подводят,

И души порою подводят,

Мы бываем тогда по-серьезному

Хороши,

Когда мы остаемся

На целой планете

Двое.

Я люблю тебя, жизнь,

За сладость и верность разлук,

Я люблю тебя, жизнь,

За женственность Валиных рук,

Я люблю тебя, жизнь,

За грубую ласку ребят

И рискую тобой

От имени наших солдат.

Все влюбленные, Валя,

Извечно на звезды глядят,

И ты тоже,

Странно —

Все звезды как будто летят.

Жены летчиков, Валя,

Не спрашивают:

«Когда?»

Сколько летчиков, Валя,

Почувствуют в небе

Взгляд

И, качнув плоскостями,

По адресу передадут.

Много в небе апрельском путей,

Лишь гагаринский крут,

Так в холмистой степи

Вдруг взмывает гранитный пик,

И орел, не достигнув,

Опишет почетный круг.

Да.

Любовь.

Он любим. Он уверен. Спокоен.

За него чье-то сердце

Болит.

Отбирали сурово:

Любим — достоин.

Про Валю расспрашивал замполит.

Матерью

степь

мы называем.

Девушкой

мы скакуна называем.

Мы Все, что дорого,

величаем

Твоим именем,

Женщина.

Родина — женщина,

История — женщина,

Честь,

Отвага,

Поэзия — женщина.

Художник Свободу рисует женщиной.

Трава, лужайка, погода — женщина.

Небо наполовину женственно.

Даже мужественность

Моя,

Может быть,

поэтому женщины

У мужских изголовий стоят.

Даже грусть и метель —

Женщина.

Слава, смерть и тревога —

Женщина.

Я люблю тебя, жизнь,

Беспокойная жизнь,

Потому что ты —

Верная женщина.

...Исчезают морщины ущелий.

Глядят

В белый след голубые глаза океанов,

Так орлы от земли,

Не прощаясь, летят,

Я гляжу тебе вслед

Из степей Казахстана.

Средь невидимых звезд

Ты летишь в тишине.

Мало кто не заметил

Твое отправленье,

Гордость

дочкам оставил,

Тревогу — жене,

Мне, поэту земному, —

Свое вдохновенье.

Только мужество взял,

Только веру

И долг,

Только карты

Земли и космической трассы.

С высоты

шар земной —

Как

Клубок

дорог,

Зеленых, синих

И красных...

Ниже, ниже хребты

И сосновые купы,

Он взлетел, чтоб увидеть концы

Дорог,

Чтоб видеть квадраты,

Округлость

И  Кубу,

Плывущую медленно на восток.

Видеть вспышки восстаний,

Пятиконечность

сухой, зеленой,

багровой суши.

Слушать историю,

Ну и, конечно,

Вести далекой Родины слушать:

«В Леопольдвиле белые каски...

Падает раненый в скалах Атласа...

На мостовую упал Кейптауна...

Слет пионеров у Алатау...

Негры, индейцы, арабы с пеньем

Стали на тропы,

Сжимая приклады...

В Белом доме

Забрызганы стены...

Черные флаги в древней Элладе...»

Парень,

Тебе с высоты виднее,

Ты пролетаешь под яркими звездами,

Скажи нам:

Добьются свободы Гвинеи?

Будут ли годы Второго Века

Такими же

Грозными?..

 

 

 

 

 

МИР ЖИЛ  ПРЕДЧУВСТВИЕМ.

Мир знал — это свершится,

Но даже самая верная победа всегда

неожиданна,

Сделана тысяча вдохновенных мазков,

И вдруг последний придает картине

Высочайшую глубину и осмысленность.

Художник ждал

последнего мазка —

Распахнуты настежь

в эфире

шлюзы:

«Вниманье!

Говорит Москва!

Работают все радиостанции

Советского Союза!»

Дрогнул голос железного диктора:

«Новорожденный мальчик в Афинах

В честь Гагарина

назван Юрием,

Девочка в Токио —

Валентиной...»

Пишут в редакции пенсионеры,

Пишут рабочие, и пионеры,

И инженеры,

Даже муллы,

Разочарованные в божеской вере.

Сегодня

Качают растерянных летчиков,

Сегодня,

Двенадцатого апреля,

Поэты,

забыв о березовых почках,

Ломают строчки,

Ломают перья.

 

...Радио пишет его портрет:

«Широкоплечий...»

Щупаю плечи.

«Молод... курнос...

Двадцать семь лет...»

Ровесник!..

Но разве от этого легче?

«Учился в ремесленном

на «отлично»...»

Я ведь тоже был в форме РУ!

«Жил на Речной...»

А я на Арычной!

«Честен, правдив...»

А я разве

вру!

«Любит книги и оперетту...»

 А я и то и немного другое!

«Он не курит...»

И я сигарету

Торопливо топчу ногою.

Я центральный защитник в футболе,

Но могу послужить в нападении,

Я с улыбкой любые боли

Выношу

От любых падений.

Я отличник по математике,

Заявляю — силен в астрономии.

В общем,

знаю до чертовой матери,

Не откажешь и в остроумии

И в вечерней

Даю уроки,

На любой отвечу вопрос,

И вдобавок

в плечах широкий,

Невысок

И вообще курнос.

Словом, я подошел бы к делу,

Я бы выдержал центрифугу,

И мое молодое тело

Вдоль Земли описало бы круг.

Ну примите же

Заявление.

Я согласен.

Могу вторым.

Если надо —

именем Ленина

Этот подвиг

Мы повторим!..

О, таких

Молодых, зеленых,

Коренастых,

Слегка курносых

На моей Земле —

миллионы!

Как подумаешь —

Выше ростом

Станешь.

Сильные и горячие,

Дорогие мои ровесники,

Вы все те же —

В норе не прячете

Свое тело.

Как буревестники,

Вы смелеете с каждым годом.

Дорогие мои ребята,

Неужели с таким народом

Океан не осилим пятый?

Принимаем

Твое заявленье,

Неизвестный,

Один из многих.

Знаем,

Верим:

именем Ленина

Ты пройдешь по любой дороге,

Если надо Земле

и Родине,

Если надо

Всему человечеству!..

Над могилами — куст смородины,

Словно память сутулится вечная...

 

 

 

...НА ЗАВОДЕ  БЫЛ МИТИНГ.

Поднялся седой,

словно снег,

Он негромко сказал:

«Мы горды тобой, Юрий Гаганов...»

Он ошибся слегка,

Но его не поправили,

Нет —

Он был прав,

И неважно,

в фамилии буква какая.

Важно то,

Что взлетел он с площадки

Советской страны,

Важно то,

Что спокойные люди

его провожали.

Важно то,

Что мы все

перед подвигом этим

равны.

Важно то,

Что все страны нам искренне

Руку пожали.

«Кто вы?

Кто вы такие?» —

Негромко спросил капитан.

Он-то знал, капитан,

Как людей океаны не любят.

А под нами шатался,

Гремел штормовой океан.

И Зиганшин ответил за всех:

«Мы советские люди!»

Мы из тех,

Что родились холодной осенней порой,

Нас согрела в далекой дороге

горячая скорость,

Мы прошли испытанья

И льдом,

И мечом,

И золой,

Раньше всех мы хлебнули сверх меры

И радость,

И горесть;

Посмотри,

Что за сила

К бессмертью тебя привела,

Чабаны, сталевары —

Рабочие новой истории.

Впереди еще будут дела!

И какие дела!

А пока

Поздравляй нас, Гагарин,

С победою!

Здорово!

Все цветы!

Все улыбки

Растроганной милой Земли!

Все плакаты!

Все флаги великих земных восстаний!

Молодые девчата

Тебе, дорогой, принесли!

Ветераны Земли

При твоем появлении

Встали!..

 

И босой негр на пыльной площади оскорбленного континента слушает, обратив лицо к небу. Он думает о величии человека.

Есть ли народ, который заставит мир склонить го­лову?

Но есть народ, который заставил человека поднять лицо к палящему и дождливому апрельскому небу.

СЛАВА ТОМУ  НАРОДУ!

 

Апрель 1961 г.