Фамилия  —  Чайкина

Имя, отчество — Елизавета Ивановна

Год рождения  —  1918-й

Год вступления в ВЛКСМ  —  1933-й

17 дней тело Лизы не предавали земле. Фашисты боялись, что похороны народной героини вызовут вол­ну яростного сопротивления ее земляков. И не ошиб­лись. На следующую ночь после гибели Чайки одиннадцать фашистских гарнизонов были перебиты партиза­нами, предатель Колосов расстрелян. А скоро части Красной Армии освободили Пено, где работала и по­гибла на боевом посту секретарь райкома комсомола Елизавета Ивановна Чайкина.

 

Ю.    Платонов.   

К  30-летию    подвига. «Комсомольская правда»,  1971, 23 ноября

 

 

 

ПОДВИГ

«Отчизна!

Великое слово!

Когда ты и кем рождено?

Ты в радостный час и в суровый

В сердцах у людей зажжено.

 

Отчизна!

Враги уже рядом,

И может, они под Москвой.

На Невском ложатся снаряды,

Пожары встают над Невой.

 

Отчизна!

Всем сердцем горячим

Я к ранам твоим припаду!

Листовки под ватником спрячу,

В деревни родные пойду.

 

Поля наши залиты кровью,

Слезами и горем сирот —

Я правду народу открою,

И духом воспрянет народ.

 

Злодеи деревни сжигают,

Живыми сжигают людей,

Но правда народу сияет,

И с нею народу светлей».

 

Вот с этою думой заветной

Идешь ты.

Не видно ни зги.

Идешь ты сквозь мрак беспросветный,

И в каждой деревне враги.

 

Повсюду встречаешь невзгоду —

Так вот что такое война!

Приходится трудно народу,

Помочь ты народу должна.

 

Береза стоит молодая,

Обрублены сучья на ней.

Как будто старуха седая,

Горюет она среди пней.

 

И тополь, могучий когда-то,

Зачах и поник над водой —

Задушен петлею проклятой

На нем партизан молодой.

 

Вот здесь были детские ясли,

Нарядные клумбы цвели,

А нынче лишь галки на прясле,

И трубы торчат из земли.

 

Да черные вороны кружат,

Да зарева в небе дрожат,

Да мать безутешная тужит,

Что сын не вернется назад.

 

И вновь, безотрадней друг друга,

Картины встают на пути.

Идешь ты.

В деревне подруга.

Должна ты к подруге зайти.

 

В условленный час — ты просила —

В избе соберется народ.

Какая чудесная сила

Тебя в эту полночь ведет?

 

*  *  *

 

Ты устала.

Отогрейся малость.

Ты, наверно, очень голодна.

Как в такую ночь не побоялась

В тыл врага отправиться одна?

 

—  Я ведь шла к своим.

Я в эти стены

К вам с приветом от родных пришла,

Я с собой подарок драгоценный —

Слово правды я вам принесла!

 

Будто сами двери открывались:

—   Гостья дорогая, заходи!

Мы тебя, как праздника, заждались,

Сядь, на наше горе погляди...

 

Людям ты листовки раздавала,

Находя для каждого слова,

Каждому помочь не забывала —

И наутро шла уже молва:

 

—   Вестница была сегодня ночью...

—  Чайка, что ли?

—   Может, и она... —

Но едва пропел последний кочет,

Снова в путь отправилась одна.

 

И летела весть быстрей зарницы,

Белой чайкой над землей плыла:

«И у нас она была, сестрицы...» —

«И у нас, у нас она была...»

 

Ветер! Ветер!

Мглою непроглядной

Заслони ночные небеса,

От ее дороги беспощадной

Отнеси злодеев голоса!

 

Встаньте, ели темные, стеною —

Ноченька осенняя долга, —

Заслоните бедный хутор мглою

От напасти лютой,

От врага!

Лиза спит — трудна была дорога, -

А подруга стережет покой.

Пусть поспит еще хотя б немного.

 

Тихо все.

Лишь ветер за стеной.

Снится Лизе:

В мирном поле чистом

Жаворонок вьется и поет,

Руна вдаль бежит струей лучистой,

Речкой Руной солнышко плывет.

 

Расцвела ромашка — белый цвет,

Лютики веселые желтеют.

«Любит меня милый или нет?

Любит или нет? Сказать не смеет».

 

*  * *

 

Что это?

Удар в калитку, топот,

Стук тяжелых, кованых сапог...

Чьи-то голоса...

И чей-то шепот...

Враг перешагнул через порог,

Вот он — ненавистный и проклятый!

Чем же я могу тебе помочь?

Вот уж оцепили дом солдаты.

Купоровы плачут — мать и дочь,

Мальчуган четырехлетний плачет...

Чайкину схватили за рукав:

—   Что, попалась?

Доболталась, значит? —

«Колосов!..» —

Предателя узнав,

Лиза плюнула в лицо злодею.

Ей скрутили руки, повели.

—   Ироды! —

Кричала, холодея,

Женщина.

Солдаты дом зажгли.

Мальчуган в кусты забился.  

Ветер

Поднял пламя, заклубился дым.

Мать и дочь сгорели.

На рассвете

Мальчуган был найден чуть живым.

Лизу гнали,

Плетью подгоняли,

Длинною дорогою вели.

С нетерпеньем в штабе Чайку ждали,

Не часам, секундам счет вели.

 

Добрый ветер гладит Лизе плечи,

Что-то ей знакомое поет.

Скоро Пено.

Пено недалече.

Изгородь.

Дороги поворот.

Снова плеть свистит над головою,

Снова по ногам твоим удар...

И враги лютуют над тобою.

И чадит в Покатище пожар.

 

* * *

 

Ночь.

Гестапо.

Пьяная разведка.

На полу — окурки и плевки.

И стучит в окно березы ветка.

И снежинки падают, легки.

Заметает снег леса и долы.

Офицер всю ночь ведет допрос:

—   Партизанка ты?

Из комсомола?

Ты над Волгою взорвала мост?

—  Я служу на почте!

—   Понимаю.

Здесь, на почте? —

И перо скрипит.

—   Где отряд? В каком лесу?

—   Не знаю...

 

Лиза сжала губы и молчит.

Ей нагайкой обжигают плечи.

То ли дрожь по телу, то ли жар,

Но от боли заслониться нечем.

—   Где отряд? —

Еще, еще удар.

Будто все слова она забыла

И молчит.

Ударам нет числа.

Били — ни слезы не проронила.

Мучили — на помощь не звала.

Камни только могут так молчать,

Как молчала Лиза.

Не понять

Офицеру силы и упорства

Этой девушки, простой на вид,

Что так грозно перед ним молчит

В этот страшный час единоборства.

...Может, в тот же час в лесу ночном

И под теми ж звездами родными

В Подмосковье тропами глухими

Зоя шла и думала о том,

Что она помочь должна Отчизне,

Если надо, не жалея жизни;

Шел Матросов огненным путем,

Кошевой друзей готовил к бою...

Чайка! Чайка!

Громы над тобою,

Молнии смертельные пройдут.

Вот тебя выводят под конвоем,

По заглохшей улице ведут.

На пути старуха повстречалась,

В сторону метнулась, испугалась.

«Изверги!

Должно быть, убивать

Повели голубушку!»

Вздохнула.

Лиза мельком на нее взглянула

И припомнила в деревне мать.

Вспомнила, как с нею мать простилась,

Как спросила:

«Скоро ли придешь?» —

И слезами залилась и скрылась —

Торопилась жать в колхозе рожь.

 

Лиза на мгновенье замерла

И глотнула ветер —

И дорога,

Вся в снежинках, под ноги легла.

Поворот.

Крыльцо.

И у порога,

Там, где раньше был народный суд,

Ей навстречу пьяная Аришка.

—   Партизанку главную ведут! —

Прохрипела. —

Комсомолке крышка!

Партизанке Чайкиной — капут! —

Ей ни слова не сказала Лиза,

Гневом налились ее глаза,

Будто молча всем бросала вызов,

Всем, кто предал Родину.

Слеза

По щеке горячая скатилась.

«Нет, не надо!»

Вытерла слезу.

Лизу в дверь втолкнули.

Дверь закрылась.

«Как-то партизаны там, в лесу?»

 

День осенний тускло миру светит.

За окном берез плакучих строй.

Пусть навек запомнят стены эти

Имя партизанки молодой!

 

«К партизанам, чайки, вы слетайте,

Отнесите партизанам весть,

От меня поклон им передайте,

Расскажите правду всю как есть:

Умираю я за свой народ,

За победу Родины любимой!»

 

Выстрел —

мимо.

Снова выстрел —

мимо.

—   Партизана пуля не берет! —

Крикнула.

И офицер в упор,

Подбегая, выстрелил.

И взор,

Ясный взор твой устремился ввысь,

Руки, словно крылья, разнялись.

Падая, ты чайкою летела,

Прямо в небо синее глядела,

Вдаль, где чайки белые вились.

 

 

 

ЭПИЛОГ

Над Пено солнце сияет,

мирное наше солнце,

Как добрый взгляд материнский,

ясное на века.

Песня звучит над Пено.

Поют ее комсомольцы.

О Лизе Чайкиной песня

на крыльях летит, легка:

«Белая березонька у хаты

наклонила ветви до земли...»

 

Я сердцем запоминаю

правдивые и простые

Слова безымянной песни,

протяжный мотив ее.

Сверкает окнами школа.

Цветут сады молодые.

Мне школьники называют

светлое имя твое.

 

В клубе библиотека.

Книги стоят на полках.

И между ними — «Чайка»,

повесть о жизни твоей.

Берет эту книгу, листая,

читает ее комсомолка.

Проходишь ты по страницам

и улыбаешься ей.

Есть улица Чайкиной в Пено,

длинная и прямая.

На ней под свисты нагаек

умолкли твои шаги.

Прошла я по ней с друзьями,

весь путь твой припоминая,

Здесь правду твою пытали,

терзали тебя враги.

 

Я сердцем к березе припала,

к высокой белой березе,

Что веткой в окно стучала

в ту ночь, когда шел допрос,

Как будто помочь хотела,

дрожащая на морозе.

На ветках ее застыли

капли кровавых слез.

 

Я сердцем горячим припала

к земле твоей колыбельной,

К муке твоей последней,

к яркой мечте твоей —

И стало в груди моей тесно.

В горести беспредельной

Я вышла на берег Волги,

к холодной груде камней.

 

На месте, где ты упала,

раскинув, как крылья, руки,

Веселые незабудки

цветут голубым ковром.

Приходят сюда пионеры,

приходят твои подруги,

Построен мост через Волгу,

по рельсам катится гром.

 

Спешат поезда на север,

на запад они уходят.

На юг, на восток по рельсам

стремглав летят поезда.

О, если б могла ты видеть,

какие посевы всходят,

Какие встали из праха

деревни и города!

 

О, если б могла ты видеть,

как, сон твой оберегая,

На площади подрастают юные деревца!

Стоишь ты, одетая в бронзу.

Горит Звезда Золотая

На сером камне высоком,

пылает, как сердце бойца.

И ты проходишь полями,

дорогами, деревнями,

Ты и сегодня с нами,

ты и сегодня здесь.

От дома к дому проходишь,

от сердца к сердцу проносишь

Вечной, неугасимой

правды великой весть.