История обольской подпольной молодежной организации, которая по праву составит одну из ярких страниц летописи героической борьбы белорусского и всего советского народа против гитлеризма, в сущности, окончена. В Оболи и окрестных деревнях до самого дня освобождения, которое пришло сюда в начале лета 1944 года, активно работали бесстрашные патриоты, и связи их с партизанами никогда не прерывались. Однако новой подпольной организации здесь больше никто не создавал.

На этом можно было бы закончить книгу. Но кто откажется узнать, как сложились судьбы тех юных подпольщиков, которые в разное время благополучно избежали ареста или ушли от преследований и оказались в партизанском отряде? Из всего ранее рассказанного уже известно, что партизанами стали юные подпольщики Илья Езовитов, Мария Дементьева, Зина Портнова, Фруза Зенькова, Аркадий Барбашов. Как сложились их дальнейшие судьбы?

Но прежде чем рассказать об этом, попробуем выяснить, какие меры предпринимали партизаны отряда имени Ворошилова, детищем которого была обольская подпольная организация, для того, чтобы вырвать из лап гестапо своих товарищей? Эти вопросы само собой возникали во время наших бесед с бывшими партизанами и оставшимися в живых подпольщиками. Из них выяснилось, что трагическая судьба юных подпольщиков достаточно подробно стала известна только в послевоенные годы.

Много попыток предпринимали партизаны для того, чтобы узнать, куда из Оболи отправили фашисты юных подпольщиков. А затем, когда стало известно, что арестованные первое время находились в Шумилино, откуда потом были отправлены в Полоцк, партизаны все время пытались выяснить их судьбу и спасти от расправы. Но все эти попытки желательных результатов не давали, а иногда даже заканчивались тяжелыми провалами и потерями.

Аркадий Барбашов, член комитета обольской подпольной комсомольской организации. Ныне воспитатель по труду Обольского детского дома.

Есть в партизанском дневнике такая запись:

«17 декабря 1943 года в районе Оболи разведчики добыли ряд ценных сведений о состоянии гарнизона и немецкой линии обороны по правому берегу реки Оболь.

Разведчица Портнова Зинаида Мартыновна не вернулась с задания...»

О Зине Портновой все знавшие ее отзываются с исключительной теплотой. В ту пору, когда она ушла в свою последнюю разведку, ей еще не было и шестнадцати лет. Зина была скромна и серьезна, предупредительна в отношениях с товарищами, требовательна к себе. Она всегда очень тщательно готовилась к любому заданию. Может быть, потому, что Зина была моложе других партизан, в отряде ее ласково звали «дочерью Ленинграда». И она оправдывала это лестное звание всем своим поведением — всегда была подтянута, внимательна, сообразительна, смела. В партизанском лагере был сооружен щит трофейного оружия. Чаще всего у этого щита видели Зину Портнову, она больше других тратила времени на то, чтобы изучить незнакомое вооружение и уметь владеть им. В свободное время Зина много читала, заботливо ухаживала за младшей сестренкой Галей. 17 декабря 1943 года Зина вышла на задание вместе с Ильей Езовитовым и Марией Дементьевой. Партизанские разведчики побывали в Оболи и, как записано в дневнике начальника штаба, «добыли ряд ценных сведений». Но разведчики не упускали ни одного благоприятного случая для того, чтобы раздобыть новые сведения о судьбе попавших в лапы врага подпольщиков. Возвращаясь с задания, Зина предложила Илье и Марии зайти в Мостищи, чтобы разузнать что-нибудь о друзьях, томившихся в гестаповских застенках. Но появляться всем троим в деревне не было расчета, Илья и Мария легко могли наткнуться здесь на знакомых, хорошо знавших, что они ушли в партизаны, да к тому же еще не исключалась не предвещавшая ничего хорошего встреча с гитлеровцами и полицаями. Илья и Мария пробовали уговорить и Зину не рисковать, но та настояла на своем. Она уверяла, что в Мостищах ее почти никто не знает, а о том, что она партизанка, дога-даться невозможно — ведь на лице у нее ничего не написано. И в самом деле, одета Зина была в дубленый кожушок, повязана теплым платком, концы ко-торого по-деревенски пропущены под мышки, на ногах форсистые маленькие валеночки — все это придавало ее фигуре очень мирный вид девчушки-подростка. Никому, казалось, не могло прийти в голову заподозрить, что эта миловидная девочка на самом деле является смелой партизанкой. Зине удалось убедить в этом и своих друзей, и она бодро зашагала в деревню. Илья и Мария спрятались в кустах за околицей так, чтобы можно было наблюдать за Зиной и в случае необходимости прийти на помощь.

Вот Зина благополучно вышла из проулка на главную улицу села. Никто на это не обратил внимания. Но что это? С крыльца одного дома на улицу внезапно вышли два гитлеровца в сопровождении нескольких полицейских. Илья и Мария с ужасом заметили все это, заволновались в ожидании дальнейших событий. Но Зина прошла мимо немцев и полицаев спокойно, ничем не выдав своей тревоги. Все, видимо, и обошлось бы хорошо, но когда Зина уже миновала гитлеровцев, вдруг раздался голос Анны Храповицкой, крикнувшей полицаям:

— Куда ж вы смотрите, тут партизанка свободно по селу ходит! — и указала на удалявшуюся Зину.

Илья и Мария видели из своего укрытия, как полицаи схватили девушку, скрутили ей руки, сдернули с головы платок. Илья выхватил из кармана пистолет и рванулся было вперед, но его резко дернула за рукав Мария; ясно было, что помочь Зине невозможно. Оставалась лишь слабая надежда на то, что ей удастся как-нибудь выпутаться: ни оружия, ни других улик, которые свидетельствовали бы о ее принадлежности к партизанам, при ней не было. До вечера ждали продрогшие друзья попавшую в беду разведчицу, но она так и не вернулась. Тяжелую весть принесли они в этот вечер в отряд.

Зина Портнова, Герой Советского Союза, член комитета обольской подпольной комсомольской организации. Расстреляна в начале 1944 года.

Фашисты опознали Зину Портнову. Им известно было, что после неудачной диверсии в столовой она ушла в партизаны. Зная, что партизаны стремятся выяснить судьбу арестованных товарищей, а иногда им удается устроить побеги, враги сразу же отправили Зину в гестаповский застенок в Гораны, отдаленное от Оболи село.

В Горанах Зину держали больше месяца. Ее долго и изощренно пытали. Шестнадцатилетнюю хрупкую девушку избивали прикладами и резиновыми дубинками, пинали коваными солдатскими сапогами; ей заламывали руки, мучили допросами, морили голодом. От Зины требовали сведений о партизанах, новых данных о деятельности обольских подпольщиков. Но девушка держалась стойко; на допросах она обычно молчала, выказывая редкое бесстрашие и полное презрение к истязателям.

После месяца ужасных пыток и истязаний Зиной занялся новый гестаповский следователь — обер-лейтенант Краузе. Он резко изменил тактику допросов: теперь девушку не избивали, ее стали даже лучше кормить, а Краузе вел вкрадчивые беседы, кончавшиеся предложением работать на гитлеровцев.

Особенно оживился Краузе, когда узнал, что Зина ленинградка и что в осажденном городе остались ее родители. Он много рассказывал девушке о том, какие страшные муки пережили осажденные ленинградцы, уверял, что город давно взят, и если фройлен согласится оказать небольшие услуги гитлеровскому командованию, то можно устроить так, что она будет отправлена в свой родной город и сможет повидать родителей. У фройлен будет обеспеченная жизнь, самые прекрасные перспективы, — разумеется, если она будет хорошим другом имперской армии. Но все эти уговоры никакого успеха не имели. Юную ленинградку не сломили пытки и издевательства, не могли поколебать ее духа и льстивые посулы. И Краузе начал это понимать. Но в отличие от некоторых своих сослуживцев он действовал не только решительно и грубо. Иногда он склонен был прикинуться человеком гуманным, любителем пофилософствовать, совершить экскурсы в глубины прихотливой человеческой психологии.

Однажды на допросе, ничего не добившись от упрямой девушки, Краузе вынул из стола тяжелый парабеллум, повертел его в руке и изрек:

— Милая фройлен, в стволе этой штуки находится всего лишь один маленький тупоносый патрон. Его вполне достаточно для того, чтобы сделать ненужными все наши дискуссии и поставить последнюю точку в вашей жизни. Подумайте, милая фройлен, последнюю точку в человеческой жизни!..

Зина внимательно смотрела на пистолет, который так игриво вертел перед ее носом Краузе. Она хорошо знала эту систему, на щите трофейного оружия в партизанском отряде был выставлен точно такой же парабеллум, она не раз собирала и разбирала его и хорошо научилась им владеть.

— Подумайте о том, что я вам сказал, фройлен, — повторил Краузе.

Он положил пистолет на стол, достал сигарету, закурил и отошел к окну. Зина не могла поверить своему счастью, ей предоставлялся неплохой шанс вырваться из лап гестапо. Не раздумывая больше, Зина схватила пистолет и тут же выстрелила в Краузе. Гитлеровец рухнул на пол. На выстрел почти мгновенно прибежал белобрысый офицер. Но и его встретила меткая пуля. В здании поднялась суматоха, захлопали двери, раздались голоса, по коридорам забегали, тяжело стуча кованой солдатской обувью.

Зина понимала, что действовать надо без промедления. Она вскочила на стол, а потом легко прыгнула на подоконник и со всей силой ударила ногой по раме. К ее удивлению, рама легко выскочила из косяков. Спасение стало возможным, ведь здание гестапо стояло почти на самом берегу реки. Стоило вырваться за ограду, добежать до реки, а на той стороне плотной стеной стоял спасительный лес.

Зина легко спрыгнула на землю. Наперерез ей бежали два гитлеровца с автоматами, взятыми наперевес. В грудь того, который был ближе, Зина направила дуло пистолета и, не метясь, нажала на спусковой крючок. Но выстрела не последовало — то ли произошла осечка, то ли в магазине больше не оказалось патронов. В отчаянии девушка бросила пистолет в гитлеровца и тут же как подкошенная упала на землю. Это второй солдат длинной очередью из автомата ранил Зину сразу в обе ноги.

Обо всем этом партизанским разведчикам рассказала Н. С. Дементьева, некоторое время жившая в Горанах и много слышавшая там от работников фашистской комендатуры и некоторых жителей о мужестве юной партизанки Зины Портновой.

На основании рассказа Н. С. Дементьевой начальник штаба отряда Петр Дмитриевич Пузиков сделал в дневнике следующую запись:

«1 февраля 1944 года. Разведка в районе Оболи. Разведчицы Демидова К. и Демидова Н. достигли деревень Мостищи и Зуи, выполнили срочное задание по связи с агентурой и добыли ценные сведения через Дементьеву Н. С. Получено сообщение, что наша партизанка Портнова Зинаида выдана Храповицкой Анной во время выполнения задания. Также сообщено, что Портнова на допросах ничего не сказала о партизанском отряде. Пыталась бежать, убив двух офицеров из пистолета. Нарвавшись на пост, пыталась убить часового, но получилась осечка, и Портнова снова была задержана. Дальнейшая судьба неизвестна».

Письмо Зины Портновой, отправленное ею родителям из партизанского отряда в августе 1943 года.

Какова же дальнейшая судьба Зины Портновой? Сколько мы ни спрашивали об этом белорусских партизан, никто к вышесказанному добавить ничего не мог. Но вот в Ленинграде нам довелось разыскать двоюродного брата Зины Портновой, токаря автобазы «Союзторгстроя» Николая Езовитова. Во время войны он также оказался на территории Белоруссии, сражался в партизанах, попал в окружение, был схвачен гитлеровцами и заключен в полоцкую тюрьму.

Рассказывая о своих мытарствах, Николай припомнил такой эпизод. Однажды группу арестованных полоцкой тюрьмы, в которой оказался и Николай, заставили убирать камеры. Стены камер всегда были испещрены многочисленными скорбными записями. В одной-двух фразах скупо рассказывалась иногда целая человеческая судьба, выражалась самая заветная просьба, формулировалась идея, ради торжества которой человек бестрепетно принимал смерть. Заключенные не только охотно делали такие записи, но и с великой жадностью их изучали. И на этот раз, оказавшись в незнакомой камере, заключенные прежде всего начали разбирать оставленные на стенах надписи.

Внимание Николая привлекла одна из них, сделанная, видимо, рукой не бесстрастного тюремного летописца, а человека, склонного к художеству. На стене было изображено сердце так, как его рисуют влюбленные, в виде червонного туза. Над сердцем неведомый художник пытался нарисовать голову девушки с распущенными пышными волосами.

Но не это поразило Николая, хотя такие рисунки на тюремных стенах ему до сих пор и не встречались. Его словно кто-то толкнул, когда он прочитал слова, выведенные в овале сердца. Надпись гласила: «Здесь сидела Зина Портнова из Ленинграда. Расстреляна фашистскими извергами...» Николай твердо помнит, что дальше была указана дата, но тогда он был так взволнован, что, как потом ни старался, все равно не мог вспомнить числа.

Вот, оказывается, где окончила свой славный путь мужественная дочь Ленинграда, отважная подпольщица, смелая белорусская партизанка Зинаида Мартыновна Портнова.

Читатель уже знает, что и Фруза Зенькова, и Илья Езовитов, и Аркадий Барабашов живы и сейчас работают в Белоруссии. Из этого можно заключить, что они успешно воевали до полного изгнания врага с родной земли. Так оно и было. Не дожила до светлого Дня Победы лишь активная подпольщица, член комитета обольской комсомольской организации Мария Дементьева. Она погибла в самый канун соединения партизан с регулярными частями Советской Армии.

Партизанам далеко не всегда было легко соединиться с регулярными частями нашей армии. Только тот, кому доводилось переходить линию фронта, знает, какое это рискованное дело. И все же не так трудно перейти стабильную линию фронта, когда разведка дает довольно надежные данные о расположении частей противника, предупреждает о всякого рода неожиданностях, которые могут произойти. Куда опаснее и труднее перейти движущуюся линию фронта, когда почти никому не известно, где враг, а где свои. Противник бежит под напором наступающих частей, пытаясь оторваться от них, он стремится смести все со своего пути, действует отчаянно, ошалело, не считаясь с потерями. Партизанам в такие моменты приходилось особенно туго. Далеко не всегда партизаны могли держать бой против отступающих крупных частей врага.

Случилось так, что бойцам партизанского отряда пришлось выходить на соединение с регулярными частями Советской Армии небольшими разрозненными группами.

Мария Дементьева шла на восток вместе со своим дружком Ильей Езовитовым. В отряде знали, что дело у них идет к свадьбе. Легко понять, с каким радостным чувством шли на звуки приближающегося сражения эти два молодых партизана, для которых вскоре должна была начаться самая счастливая пора жизни.

Они уже благополучно обошли несколько откатывавшихся на запад потрепанных частей противника, пересекли одно из самых опасных мест на своем пути — железнодорожную насыпь, за которую шла жаркая схватка, под градом пуль им удалось перебежать открытую местность «ничейной земли» и укрыться в лесочке.

Тут-то Илья и Мария решили переждать, пока утихнет бой за железнодорожную насыпь. Они нашли для этого удобное местечко, прилегли отдохнуть, прислушиваясь к звукам неутихавшей перестрелки.

Гитлеровцы явно не выдерживали напряжения боя, и стрельба все больше и больше перемещалась в сторону запада. Но в тот момент, когда, казалось, спасение уже близко, в разноголосицу боя включились минометы. Это противник, видимо получив подкрепление, предпринял яростные попытки задержать продвижение наших частей. Почему-то фашисты с особым усердием начали обрабатывать из минометов именно тот лес, в котором укрылись Илья и Мария.

Одним из шальных осколков Мария была смертельно ранена. Илья попытался сделать ей перевязку, но, увидев, что девушку покидают силы, поднял ее на руки и понес через лес в ту сторону, где, как ему казалось, должны быть наши. Кругом рвались мины, свистели пули, но он уже всего этого не замечал, он упорно шел на восток, неся на руках свою тяжелую ношу. По лицу юноши текли скупые мужские слезы...



Обольские подпольщики, о деятельности которых рассказано выше, героически боролись более пятнадцати лет назад. У читателя, естественно, может возникнуть вопрос, почему так поздно узнает об их подвигах широкая общественность.

Когда мы ездили по Витебщине, нам много доводилось слышать об отваге и мужестве юных патриотов. Местные жители хранят о них благодарную память, видят в них славных сынов и дочерей народа, пламенных советских патриотов. Все знавшие обольских подпольщиков много рассказывают об их героизме и вместе с тем подчеркивают их скромность. Слушая эти рассказы, невольно приходишь к заключению, что подлинный героизм скромен.

Мы много беседовали с Фрузой Зеньковой, Ильей Езовитовым, Аркадием Барабашовым. Они искренне уверяли нас, что их товарищи и они сами сделали лишь то, что велело им сердце советского человека, любящего свою Родину, преданного своему народу. Может быть, отчасти поэтому так долго широкая общественность не знала о подвигах, совершенных обольскими комсомольцами.

Выполнение высокого долга требует от советского гражданина мужества, отваги, бесстрашия, героизма. И тех, кто проявляет в борьбе с врагами социалистической Отчизны эти высокие качества, народ не забывает. Ведь юные подпольщики Оболи всегда пользовались народной любовью и поддержкой. Даже те, кто не знал их в лицо, восхищались их храбростью, находчивостью, их успехами. Все честные патриоты готовы были прийти им на помощь. Народ называл их с любовью — «наши мстители!» Да, это были народные мстители. Сознание неразрывной связи с народом наполняло сердца юных подпольщиков мужеством, придавало им силы в самые напряженные моменты борьбы.

Все дальше и дальше уходят в глубь истории события Великой Отечественной войны. Но со временем не тускнеют славные страницы нашей героической истории. И естественно, что с каждым днем мы узнаем все новые и новые имена отважных, которым народ отдает должное. Все величественнее вырисовывается перед нами светлый облик советского человека-победителя, ценой великих усилий и жертв завоевавшего победу над фашизмом, мир на земле, избавившего человечество от гитлеровского порабощения.

Не только наш народ, но и все, кому дорог мир, с благоговением вспоминают героев, отдавших свои жизни за правое дело. Бессмертны имена отважных, священны могилы павших за честь Отчизны, за свободу и мир на земле.

<< Назад

Вперёд >>