Когда руководителю подполья, еще до прихода оккупантов, райком посоветовал поближе присмотреться к молодой должинской учительнице, он скоро убедился: перед ним не просто добросовестный, исполнительный работник, а цельная, всегда жаждущая помочь людям, патриотически активная натура.
Как только началась война, двадцатилетняя Татьяна Ефремова пришла в райком комсомола и стала горячо доказывать, что ей сейчас надо быть на фронте — бойцом или медсестрой. Просьбу комсомолки обещали поддержать.
«Молода, конечно,— думал Васькин в ту первую встречу. — Выдержит ли?» Его решение созрело окончательно, когда он узнал, что Таня — местный житель, окончила перед войной Старорусское педагогическое училище, два года учительствовала в соседнем Порхов-ском районе, где у нее немало подруг. На предложение Павла Афанасьевича помочь подпольщикам она согласилась сразу же.
Дом Степаниды Демьяновой, почти в самом центре села, был под одной крышей с сараем. Из сеней одна дверь вела в избу, другая — в сарай. Подходя к дому, Таня волновалась. Не опасность первого поручения ее пугала, а неуверенность, справится ли. Ведь на курсах приходилось перевязывать лишь условно раненных. С собой, как и договаривались, она ничего не взяла: все обещал достать и приготовить Немков.
Ее ждали и дверь в сени открыли сразу же.
— Где он? — тихо спросила Таня.
— На сеновале,— ответил Немков.
Таня попросила женщину приготовить кипяченую воду и пошла за Александром. Поднявшись вслед за ним по приставной лестнице, она огляделась в полумраке.
На свежем душистом сене, под самым оконцем, лежал на полушубке молодой, лет двадцати двух, красноармеец с бледным исхудалым лицом и закрытыми глазами. Гимнастерка в нескольких местах порвана, ноги прикрыты байковым одеялом.
— Это Петр Фильков. Он контужен,— начал Александр,— да и рана на ноге серьезная. А как лечить, не знаю...
Приподняв одеяло, Таня увидела неумело перевязанную правую ногу.
— От чистой простыни оторвал,— виновато объяснил Немков. — Бинтов-то не было. А вчера несколько индивидуальных пакетов нашли в лесу. Возьми. — И Саша подал ей четыре пакета.
— А йод, марганцовка?
— Весь медпункт перерыл, но нашел,— сказал Немков, показывая на стеклянный пузырек и банку, стоявшие на маленьком подоконнике.
Таня, волнуясь, стала осторожно снимать повязку. Раненый открыл глаза и тихо спросил:
— Кто вы?
— Медсестра. Потерпите, сейчас станет легче.
С трудом сняв повязку, она невольно отшатнулась рана была глубокой, рваной и сильно загноилась.
Александр принес кипяченую воду, чистое полотенце, стеклянную банку. Сделали раствор марганцовки. Таня промыла им рану, смазала ее края йодной настойкой, стала бинтовать ногу. Губы бойца были плотно сжаты, на лбу выступили капельки пота.
— Очень больно?
— У-у-же л-лучше,— заикаясь, ответил он.
Легче стало и ей, некоторое напряжение и неуверенность прошли. Тут только девушка заметила, что волосы у Филькова ярко-рыжие, а лицо симпатичное.
— Я еще приду,— улыбнулась она ему.— Вставать вам нельзя.
Немков захватил с собой йод, отсыпал в бумажку кристаллов марганцовки, и они по одному, соблюдая осторожность, направились в дом Васильевых, ко второму трудному раненому. Остальные, как заверил Алек-сандр, пошли на поправку и в неотложной помощи уже не нуждаются. Татьяна все же решила осмотреть всех...
С каждой перевязкой Петр Фильков чувствовал себя лучше. Заикаться почти перестал. Сегодня Таня обещала прийти на перевязку. Он нетерпеливо вслушивался в каждый звук. Но вот все кругом потемнело, ударил гром. Начался обложной дождь. Несколько раз, с трудом приподнявшись на локтях, он заглядывал в оконце. Туча не проходила, тугие струи били в драночную крышу. «Не придет сегодня,— поскучнел он.— Да и откуда я взял, что ей нравлюсь?..»
Ему так хотелось поскорее выздороветь. Уже несколько раз за последние дни он вставал на ноги, пытался ходить, держась за жердь, прибитую под крышей. Встал он и сейчас, несмотря на шум в голове и боль в ноге. Снова лег, но не под оконце, как обычно, а в темный угол, где его было не видно, а сам он мог в приоткрытую дверь смотреть, как льют струи на крыльцо, как пузырятся лужи.
Вдруг хлопнула калитка. Чьи-то босые ноги торопливо замелькали по лужам. Еще миг — и в проеме двери, в легком ситцевом платье, прилипшем к телу, Петр увидел Таню. С волос ее капала вода.
Заходи, Танечка. — Это подала за дверью голос Степанида. .
— Сейчас. Только платье выжму...
Она ловко сняла платье, скрутила жгутом, выжала и, расправив, дважды резко встряхнула. Петр залюбовался ее стройным, слегка загорелым телом... Спустя некоторое время Таня поднялась на сеновал.
— Ну как, герой, дела? — Она вглядывалась в его покрасневшее лицо. — Температуришь опять?
— Да нет, я здоров. Но почему ты всё: герой да герой?
— Тебя все товарищи так зовут. Кто танк поджег?
Ты. Все видели.
— Видели, да не поняли. Не я поджег... Впереди меня в своем окопчике сидел мой друг из Свердловска— Тимка Андреев. Он бросил под танк связку гранат, но неудачно. Танк пополз на его окопчик. Я схватил две связки, бросился спасать друга. Танк развернулся на меня. Первая связка не долетела до гусеницы, вторую бросил удачно. Танк закружился на месте. В этот миг кто-то из соседнего окопа подбежал к машине сзади и бросил две бутылки с «горючкой». Танк запылал. Из него стали выскакивать фашисты. Вдруг в глазах у меня потемнело... Больше ничего не помню. — Чуть помолчав, Петр закончил: — Вот и все геройство.
— Петя,— пригнулась к его лицу девушка. — Ты все равно молодец. — Она быстро сменила ему повязку и сказала: — Я на несколько дней уйду в соседний район, так что сам сделаешь перевязку, я все подготовлю.
— А зачем идешь?
— К родственнице... Заболела... — Таня не могла ему сказать о новом поручении Васькина: побывать в Дновском районе, собрать через подруг нужные сведения. В дальнейшем предполагалось создать там подпольную группу. — Твои товарищи уже выздоровели, скоро уйдут к партизанам. А тебе долечиваться надо. Родионов, что оружие ремонтировал, тоже уходит. Ты не мог бы его заменить?
— Могу, конечно, я же слесарь, Танюша,— обрадовался Фильков. — Только бы инструмент...
— Немков тебе принесет.
Петр перехватил Танин взгляд, участливый и ласковый. Ему хотелось что-то сказать, но он лишь крепко стиснул ее пальцы...
Через два дня Немков принес ему инструмент, и Петр под оконцем стал ремонтировать оружие, собранное подпольщиками на поле боя. При каждом подозрительном шуме всю «мастерскую» быстро прятал под сено.
А еще через день около тридцати парней и мужчин из Старского и Славитинского сельсоветов вместе с выздоровевшими красноармейцами уходили ночью в лес. Их вел Васькин.
Всего же к концу 1941 года волотовские подпольщики подготовили из местных патриотов и переправили в бригаду Васильева и Орлова два партизанских отряда.
