В телеграмме всего две строчки, но, прочитав их, я уже представляю события ближайших дней и недель, встречи, которые нас ждут, и не могу ни о чем больше думать. А телеграмма сухо деловая:
«Связи выездом ГДР просим прибыть Комитет ветеранов 21 апреля. При себе иметь паспорт пенсионную книжку. Маресьев».
В Москве, в Комитете ветеранов войны я бывала не раз, не раз ездила в Германскую Демократическую Республику и в другие зарубежные страны.
Хочется скорее увидеть друзей, с которыми поеду вместе. Это Нина Павловна Баранова и Аида Сергеевна Губаревская-Алавердян. Нас сроднили страшные годы, проведенные в фашистском плену, в лагере Равенсбрюк. Впрочем, Ниночку Баранову я узнала еще до Равенсбрюка — мы встретились в Холмском лагере военнопленных в конце 1943 года. Вспоминаю ее такой, какой она была тогда, — высокая, худенькая девушка с черными бархатными глазами и длинными толстыми косами. На ней были погоны с медицинскими знаками. Она попала в руки фашистов под Сталинградом. Нам, оказавшимся в неволе в первые месяцы войны, носить погоны не довелось...
За два с лишним десятилетия Ниночка сильно изменилась. Она много училась после войны, окончила институт, давно стала членом партии. Человек она активный, деятельный, дел у нее много, но больше всего она любит заниматься организацией отдыха детей. В пору пионерских лагерей лучше и не писать ей писем — пожалуй, не сумеет даже выкроить время, чтобы ответить. Слишком много видела она, как страдали, как гибли дети в фашистских лагерях, и поэтому, должно быть, так безраздельно отдает себя заботам о благополучии, здоровье и счастье ребят.
В общем, Нина Павловна стала солидным работником, часто занятым сверх меры, но для меня она все равно остается Ниночкой. Для меня и для всех нас, помнящих ее с той поры... Она служит связующим звеном между нами, ее дом мы зовем своим штабом, к ней каждая из нас спешит, приехав в Москву,
А с Аидой Сергеевной Губаревской-Алавердян мы жили в Равенсбрюке в одном блоке, но даже не были по-настоящему знакомы. Возможно, и не поговорили там ни разу. В блоке было множество женщин. Несколько лет назад Аида Сергеевна приехала в Ленинград. Тут мы познакомились наново и сразу почувствовали себя близкими людьми. То, что пережито вместе, соединяет и через годы.
Теперь мы едем в ГДР на торжества, посвященные двадцатилетию освобождения узников фашистских концентрационных лагерей. Там соберутся бывшие заключенные из многих стран, со всей Европы. Советская делегация состоит из восьми человек. Трое — бывшие заключенные Заксенхаузена — Герой Советского Союза М. Девятаев, М. Телевич, Н. Щелканов. С ними генерал И. И. Шитов-Изотов. Его часть освобождала пленников этого лагеря смерти. Вместе с нами, тремя бывшими узницами Равенсбрюка, едет Ирина Левченко, танкистка, подполковник запаса, писатель, ныне Герой Советского Союза. Во время войны она была в частях, освободивших Равенсбрюк.
Несколько часов полета — и вот на берлинском аэродроме мы уже обнимаем своих немецких подруг: «Здравствуй, Эмми, здравствуй, Марга!» Что-то спешим рассказать, забрасываем друг друга торопливыми вопросами. Еще встречи, еще... И опять поцелуи, объятия и слезы. Каждое лицо, знакомое по тем давним, страшным временам, заставляет снова и снова вспоминать пережитое.
А на следующее утро, машина везет нас в Равенсбрюк. Мы едем в места, где происходило то, чего не вправе забывать, о чем всегда обязаны помнить люди, помнить, чтобы это не могло повториться. Наша поездка называется паломнической. Да, это в самом деле паломничество. Там, где десятки тысяч женщин разных стран приняли мученическую смерть, мы дадим клятву посвятить свои силы борьбе за мир на земле.
Машины несутся по шоссе. Мы все время обгоняем группы людей. Идут молодые люди, идут старики. Идут школьники, идут инвалиды. Автобусы и грузовики движутся в одном направлении. Весь этот поток — к Равенсбрюку.
И вот мы на площади между стеной концлагеря и озером. Площадь заполнена людьми. Мы узнаём друг друга, даже если не были раньше знакомы. Смотрим в глаза и не стыдимся, если на них снова наворачиваются слезы.
Ирина Левченко говорит с трибуны:
— Я стою на пропитанной кровью земле Равенсбрюка и с волнением смотрю в ваши глаза, бывшие узницы страшного лагеря. Я думаю о тех ужасных страданиях, которые вам пришлось перенести, об унижениях, пытках и о вашем мужестве... Память о погибших, память о перенесенных муках требует от нас борьбы за настоящее и будущее. И самое главное в этой борьбе — отстоять мир, сохранить мир на земле, чтобы никогда больше не повторялись ужасы войны.
От площади, где мы стоим, к озеру спускаются каменные ступени. Почти у самой воды памятник. На высоком постаменте две женщины с изможденными и все же непреклонными лицами. Одна из них поддерживает другую. Только что мы положили к их ногам венок. Я смотрю на памятник и будто слышу голоса женщин, которым он поставлен. «Помните!» — говорят они.
А на трибуне француженка Ренэ Миранда Лавалъ. Она тоже прошла через все мучения фашистского ада, и в речи ее тот же призыв: помнить, поддерживать друг друга, бороться!
Я думаю о сегодняшнем мире, о пламени войны, полыхающем в разных его концах. Она совсем невелика, наша планета, огонь, вспыхнувший в одной ее стороне, может быстро охватить другие...
Мысли о былом и о нынешнем, мысли о завтрашнем дне наполняют нас тревогой и решимостью. Двадцать лет назад, уходя на свободу из этого царства мучений и смерти, мы дали слово друг другу, горстка тех, кто пережил Равенсбрюк: мир должен узнать, что было тут, за высокими стенами и колючей проволокой. Поэтому я и пишу эту книгу — повесть о борьбе и дружбе.
