Многое я повидал на фронтах Великой Отечественной войны и до и после Сталинградской битвы. Но такого героизма и самоотверженности, какие были в частях Советской Армии, участвовавших в этой битве, я больше не видел. Это была военная эпопея, проходившая при высшем подъеме духовных сил советского человека.

В своих воспоминаниях я изложу только содержание документальных материалов, моих записок и писем товарищей. Документы не позволят мне уклониться от истины.

Волга. Круглые сутки солдаты идут к ней и едут на машинах от Эльтона, Сайхина и Баскунчака по грейдерам. Идут группами и растянувшись цепочкой. Торопить никого не надо, все придут вовремя. На всем пути до Волги — плакаты и лозунги. Изумительные лозунги. Простые слова, но пронизывающие сознание, заставляющие человека готовиться к решительным действиям. Если бы я не боялся быть излишне торжественным, я назвал бы эти плакаты с лозунгами Сталинградскими скрижалями.

Эти колонны, идущие к Волге, поступали в распоряжение командования 62, 64 и 57 армий.

Волга. Везут солдат обратно. Везут на санитарных машинах, на приспособленном автотранспорте, на грузовом «порожняке». Многие — легкораненые — идут сами группами, цепочкой, поодиночке. Повязки окровавлены. По тому же грейдеру, по тем же проселочным дорогам.

Через те же переправы.

Эти люди — из города-героя, из кварталов рвущегося металла, огня и дыма — поступали в наше распоряжение, к хирургам.

* * *

Сентябрь 1942 года был исключительно тяжелым временем для хирургической и всей медицинской службы Сталинградского (в этот период еще Юго-Восточного) фронта. Только что сформированная медицинская служба фронта приняла разрозненные полевые госпитали бывших частей Южного и Юго-Западного фронтов и не имела фронтовых госпиталей, не успевших еще подойти из тыла страны. В городе шли тяжелые, кровопролитные бои. Санитарного автотранспорта очень мало. Боевое питание и снабжение фронта держится, главным образом, на только что достроенной железнодорожной колее Средняя Ахтуба—Нижний Баскунчак, дающей выход на линию Саратов—Астрахань Но эвакуация раненых по этому железнодорожному пути в Саратов связана с огромными трудностями. Вражеская авиация ежедневно бомбит этот путь, и ходячие раненые разбегаются, предпочитают идти пешком по проселочным дорогам. Еще нет правильно налаженной санитарной службы.

Таково положение за Волгой. Каково же положение на правом берегу, где день и ночь идут бои? Это обрисовано в докладах главного хирурга 64 армии проф. П. А. Напалкова и главного хирурга 62 армии доц. Бондаренко на совещании у главного хирурга фронта. Привожу выдержки из этих докладов.

Как видно из доклада проф. П. А. Напалкова, в 64-й армии, занимавшей оборону в районе Бекетовки, было очень тяжелое положение с эвакуацией раненых. На правом берегу был поставлен сводный объединенный 58 медсанбат (ведущий хирург т. Кульнев), где раньше оказывалась только необходимая, ограниченная по своему объему помощь, так как нельзя было задерживать здесь раненых по условиям боевой обстановки. Отсюда раненых направляли на левый берег двумя путями.

Первый путь — из 58 медсанбата в ночное время небольшим пароходом «Генерал Панфилов» по волжскому рукаву, огибая остров Сарпинский, к левому берегу Волги, где на расстоянии нескольких километров расположены два полевых госпиталя. Это — наиболее легкий путь. Но, во-первых, он открыт только в ночное время. Во-вторых, «Генерал Панфилов» может взять только не-большое количество раненых. В-третьих, он может сделать за ночь до зари самое большее 2—3 рейса. Поэтому основной явилась вторая трасса эвакуации: с правого берега на катерах и лодках через Волгу на остров Сарпинский, в западной части которого был расположен медсанбат. Этот медсанбат по мере возможности оказывал хирургическую помощь тем раненым, которые, в силу обстановки, не получили ее на правом берегу. На восточном берегу острова был поставлен ГПЭП (головной полевой эвакуационный пункт) для тех же целей. Раненые с западной части острова подвозились машинами на восточную оконечность острова, отсюда через гать — на левый берег Волги, где были расположены два полевых госпиталя. Путь через гать тяжек. Фашистская авиация в сентябре бомбила Сарпинский остров. Раненые прята-лись в кустарнике. Специальные команды санитарной службы «прочесывали» кустарники в поисках разбредшихся и изнемогших раненых.

На левом берегу можно развернуть хирургическую работу почти в полном объеме. Однако труден и продолжителен путь к левому берегу.

Из доклада гл. хирурга 62 армии доц. Бондаренко:

«...Ни на правом, ни на левом берегу Волги (начало октября) теперь невозможно оперировать. ППГ-689 потерял убитыми и ранеными из личного состава 24 человека».

Перелистываю сухие протокольные записи. Плохая бумага, тускнеющие от времени строки... В скупую строку—«ни на правом, ни на левом берегу Волги теперь невозможно оперировать» — вложено столько дыхания этого сражения что бумага жжет руки и сердце.

В сентябре место переправы через Волгу менялось четыре раза. Центральную переправу и переправу на «Красном Октябре» противник усиленно обстреливал. Этими переправами эвакуировать раненых на левый берег трудно. Раненых вывозят на левый берег через северные переправы. Первую хирургическую помощь они фактически могут получить в Красном Буксире, где стоит полевой госпиталь и часто сменяющиеся медсанбаты.

На Сталинградском фронте делами лечения раненых занималась не только медицинская служба. Ими много занимались командование фронта и командование армий. С особым уважением поэтому я вспоминаю начальника тыла фронта генерала Н. П. Анисимова, человека высокой культуры.

Новые госпитали прибывали, а свободного жилого фонда в заволжской степи не было. Эти госпитали и часть армейских госпиталей, которые были расположены в палатках, начали зарываться в землю. Построить земляночный госпиталь—это большая наука, которая к тому времени только начала осваиваться. Ведь до тех пор Наши отступавшие армии всегда проходили по местности, где был жилой фонд. Поэтому каждый земляночный госпиталь имел своего «архитектора».

Привожу выдержку из сохранившихся у меня частных писем главного хирурга ФЭП 61 доц. М. Г. Таборийского:

«По пути из Ленинска осмотрел СЭГ 415 и ЭГ 1584. В первом освоен ряд землянок (получилось очень хорошо, много лучше, чем предполагал). В каждом из них сделано маленькое отклонение от стандарта — оборудованы вполне культурные перевязочные (с высоким классом асептики). Не тесно, воздух чистый, настроение раненых хорошее. Отстроен отличный операционный блок, в котором оперировать будет просто приятно. План прилагаю».

Впоследствии, имея уже опыт, мы строили великолепные земляночные операционные блоки.

Новые госпитали, прибывавшие на фронт из тыла страны, были еще «не обстреляны», не знакомы со спецификой полевых условий. И в тяжелейших условиях беспрерывной работы на Сталинградском фронте происходила учеба, организовывались постоянные циклы курсов по типу институтов усовершенствования врачей. Приведу выдержку из письма М. Г. Таборийского, которому была поручена организация таких курсов,

«...Курсы подготовлены. Намечены преподаватели; большое участие принимают специалисты ФЭП'а. Думаю, первое время будут некоторые шероховатости (дело для людей новое), но, несомненно, работа курсов пойдет удовлетворительно.

Для курсов 1959 (№ армейского госпиталя) предусматриваю во второй половине занятий прикомандировать по нескольку курсантов к СЭГ 3258 (Палласовка) для практического ознакомления с некоторыми специфическими видами работы: газовой инфекцией, столбняком и пр.

...Попутно «вправил мозги» профессору В., который, будучи обаятельным человеком и очень квалифицированным специалистом, имеет ряд понятных, извинительных пробелов в полевой хирургии. Понятно, тон мой был исключительно корректный, и оба мы получили полное удовлетворение от беседы.

Договорился с СЭГ 415 об организации при нем второго цикла усовершенствования. Впрочем, об этом буду докладывать Вам официально».

Трудно поверить, что это письмо написано на Сталинградском фронте в разгаре городских боев (письмо датировано 7 ноября), когда немцы уже отрезали 138 с.д. и севернее «Красного Октября», на тракторном и в центре города вышли к Волге. Ни малейшего сомнения в победе, ни малейшей тревоги. Обычные фронтовые будни. Немцы вышли к Волге, а в нескольких десятках километров организуются курсы по типу циклов усовершенствования врачей, подбираются преподаватели. И где? В землянках заволжской степи..

Такая учеба происходила не только в 30—40 километрах от переднего края. И в госпиталях 1-й линии обучали и инструктировали врачей и средний персонал, и на правом берегу.

У меня сохранилась фотография, подаренная мне начальником санитарной службы 62 армии М. Н. Бойко. На фотографии — президиум и некоторые участники научной конференции хирургов правого берега Волги (в 150 метрах от переднего края). На фотографии т. Бойко М. Н. — начсанарм 62-й армии, армейский хирург т. Бондаренко и ряд других товарищей, фамилии кото-рых мною уже забыты, к величайшему сожалению. Конференция происходила в блиндаже. Учеба, учеба и. учеба. Тем и были сильны хирурги на Сталинградском фронте (конечно, и на всех других фронтах). (Сила их была и в беспощадной самокритичности, в анализе своих ошибок (это было и на других фронтах). Сила их была в непоколебимой уверенности, что враг будет разгромлен на Волге.

Не могу не привести одного эпизода. Был в 62 армии один хирург тов. А. Человек настолько неуживчивый в коллективе, что армейский хирург т. Бондаренко трижды перемещал его в различные госпитали. Дело дошло до того, что т. Бондаренко просил меня забрать т. А. из 62 армии и переместить его в какую-нибудь другую армию. Но не было смысла перемещать т. А., от этого он уживчивее не станет. Я распорядился направить его хирургом в оперативную группу медсанбата на правом берегу. Начинался ледостав. Эва-куация раненых на левый берег до того времени, пока Волга замерзнет, не могла быть осуществлена, а хирургическая работа вследствие этого должна была проводиться на правом берегу (для этой цели были у откоса холма вырыты блиндажные пещеры — здесь и оперировали, здесь и оставляли раненых). Хирурги там были нужны, и я направил т. А. на правый берег. Сознаюсь, что у меня была еще надежда, что т. А. в такой обстановке станет более уживчивым.

Прошло некоторое время. Установился ледостав, и я в одну из очередных своих поездок на правый берег осматривал оперативные группы медсанбатов вместе с тт. Бойко и Бондаренко. Какова была моя досада, когда приходит командир оперативной группы и просит откомандировать т. А.: «Невозможно с ним работать». Я дал указание т. Бойко откомандировать т. А. в распоряжение санитарного управления фронта с тем, чтобы вообще откомандировать его в тыл страны. Получив приказ т. Бойко, т. А. пришел к нам и заявил: «Я—сталинградец, с правого берега никуда не уйду. Разрешите обратиться к командующему». Генерал Чуйков разрешил ему остаться на правом берегу.

Непреклонная воля и стойкость — эти качества, характерные для всех, кто бился за Волгу, помогли и хирургам этого сражения решать труднейшие задачи в очень тяжелых условиях.

Сортировка раненых — основа Пироговской военно-полевой хирургии. Сортировка раненых по степени тяжести и по срочности необходимого оперативного вмешательства оказалась очень нелегким делом в условиях сталинградских боев. Раненые задерживались по многу часов на правом берегу, и некоторые вывозились на левый берег в таком состоянии, что спасение их путем оперативного вмешательства становилось проблематичным. Задержка эвакуации на левый берег в ряде случаев приводила к тому, что почти все раненые нуждались в срочном оперативном вмешательстве. А раненых было так много, что имеющегося количества хирургов было явно недостаточно. Поэтому сортировка раненых в этих условиях, т. е. решение вопроса, кого оперировать в первую очередь, кого и в какую операционную направлять, представляла очень трудную задачу. Все же общими усилиями она была разрешена в короткие сроки.

Очень трудным оказалось решить вопрос асептики. Госпитали занимали целые улицы, а колодцы — не в каждом дворе. Выручили нас самовары. Вода подвозилась бочками. А сколько надо было кипятка при таком количестве раненых!

Имел огромное значение и фактор психологический. В первые декады сентября раненые располагались в таких условиях, что буквально «руки опускались». Часть врачей растерялась, — дескать, какое значение имеет соблюдение правил асептики, если раненые лежат на соломе и на пропитанные кровью повязки садятся мухи в потрясающем количестве. Учебой, а иногда и жесткими мерами пришлось устранять эту растерянность, убеждая, что этой обстановке следует противопоставлять педантичную асептику, доведенную до степени ритуала. Только этими мероприятиями можно было бороться с тяжелой инфекцией ран и соблюсти хирургическую профилактику. На этом фронте нашли свое решение принципиальные вопросы иммобилизации раненых в войсковом районе при огнестрельных переломах и при ряде ранений мягких тканей. При круглосуточных боях и затрудненной эвакуации скапливалось в госпиталях Ленинска огромное количество раненых. Не было никакой физической возможности перевязывать всех, кто в этом нуждался. Глухая гипсовая повязка, внедренная на Сталинградском фронте в войсковом районе, спасла положение. На этом фронте впервые в Отечественную войну она вошла в обиход армейского района.

* Иммобилизация — приведение раненой части тела в неподвижное состояние при помощи перевяжи.

Постараюсь разъяснить только что сказанное для читателя—не врача. Каждый перелом, это известно всем, должен быть фиксирован так, чтобы обломки костей были правильно поставлены и удерживались в таком положении, дабы сращение костей происходило в условиях покоя. Но на войне ведь мы имеем дело не с закрытыми, а открытыми переломами, т. е. не только с переломом кости, но и с открытой раной, нуждающейся в перевязках. Помимо этого, раненый перевозится — эвакуируется из госпиталя в госпиталь, пока не будет доставлен в тыловой госпиталь, где его лечение будет доведено до конца. Следовательно, раненого надо ежедневно перевязывать, т. е. снимать с него фиксирующие шины, перевязывать, снова фиксировать шинами. Иными словами, приходится ежедневно расшатывать отломки, причинять боль. Кроме того, а это самое главное, рана лишается покоя, необходимого для ликвидации инфекции. Под влиянием травмы, наносимой частыми перевязками, зона инфекции расширяется и гнойный процесс, прежде ограниченный очагом раны, распространяется по всему организму.

Глухая гипсовая повязка — это способ лечения перелома без перевязок; он состоит в том, что раненая конечность охватывается твердеющими сразу гипсовыми бинтами в виде футляра. Перелом фиксируется жестко. Выделяющийся гной, состоящий на 98% из тканевой жидкости, через поры гипса испаряется. Поэтому рана не нуждается в перевязках, так как гипс выполняет функции постоянного дренажа. Поскольку перелом отлично фиксирован, раненого можно перевозить на дальние расстояния. Помимо этого, высвобождаются врачебные силы для других раненых. При большом потоке ра-неных глухая гипсовая повязка — спасение для раненых. Привожу слова из доклада главного хирурга Южного фронта об иммобилизации гипсом:

«Мы можем гордиться тем, что Сталинградский фронт был первым фронтом, на котором введена глухая гипсовая повязка, как метод обязательный и подлежащий неуклонному исполнению».

Чтобы подчеркнуть значение этого метода, укажу, что примерно 40% всех раненых нуждались в глухой гипсовой повязке.

Из средств иммобилизации не могу не упомянуть о замечательных универсальных гипсовых шинах для раненых в кисть и лучепястный сустав. Шины эти, предложенные М. Г. Таборийским, получили название «сталинградских». В Ленинске при ЭП'е (нач. ЭП'а т. Матвеев) была устроена специальная мастерская, где четыре медицинских сестры делали в день до 300—400 шин. Шины эти немедленно направлялись в полки и медсанбаты. Сестры во главе с военфельдшером Полиной Степанюк научились делать изумительно изящные шины.

Специализированные госпитали для раненых в череп были организованы в 3-й декаде сентября. Для 64 и 57 армий они были созданы в Заплавном, а для 62 армии—в Ленинске. Помимо этого, в СЭГ 1091 в Ленинске было организовано нейро-хирургическое отделение. В период ледостава был организован в Солодниках еще один госпиталь для раненых в череп (хирург Н. П. Савельева). Ленинский СЭГ 1091 выполнял огромную работу. Это был не госпиталь, а целый город с улицами и переулками. Ведущий хирург этого госпиталя Л. М. Черняк, ныне покойный, первым из врачей Сталинградского фронта был награжден орденом Красного Знамени.

Заканчивая свой небольшой очерк о работе хирургов в битве за Волгу, скажу несколько слов и о наших врагах. Приведу несколько строк из того же доклада, сделанного мною на Южном фронте (это был тот же Сталинградский, но ринувшийся вперед).

«На конференции фронтовых госпиталей ФЭП 61 один из участников отметил, что немцы в борьбе с раневой инфекцией применяют прижигание ран.

Совершенно искренне и объективно отмечаю, что, судя по тем данным, которые у меня имеются, в текущую войну немецкая военно-полевая хирургия стоит далеко не на высоте современного уровня знаний, во всяком случае гораздо ниже хирургии мирного времени. Несомненно, сказалась фашистская идеология. Поэтому не надо удивляться и возврату к средневековью, к выжиганию ран. Этот метод ни теоретически, ни практически не оправдан».

57 армия взяла в плен начальника санитарной службы 6 немецкой армии генерал-лейтенанта (генерал-штаб-доктор) Ринольди. В одном из госпиталей собрались Н. П. Устинов—начальник санитарного управления Сталинградского фронта, А. Я. Баранов — начальник санитарного управления Донского фронта, бригврач Григорьев — начальник санитарного отдела 64 армии, бригврач Ротгауз — зам. начальника ГВСУ, В. Л. Терлецкий, нач. ПЭП 88 Сталинградского фронта и автор этого очерка. Перед нами стоял невысокий субъект с воспаленными глазами, сухими губами, которые он постоянно облизывал. Производил он впечатление человека, не очнувшегося еще, но старающегося что-то понять. Временами он становился в командную позу, как бы силясь сохранить свое достоинство. Чем дальше мы его расспрашивали, тем осторожнее становились его ответы. По-видимому, он приходил в себя. Несомненно, он ожидал чего-то плохого, но постепенно убеждался, что ему ничего не грозит. Расспрашивали мы его долго, и к концу разговора он осмелел настолько, что пожаловался на наших солдат, сорвавших с него ордена при взятии в плен. Мы ему ответили, что жалоба его безосновательна, что его на Волгу никто не приглашал и он не может себя считать здесь гостем. Он поднял руку по образцу гитлеровского приветствия и сказал: «Солдат все равно должен уважать генерала неприятельской армии». — «Да, это верно. В первую мировую войну вы были неприятельской армией. Но в эту войну генералитет германской армии опозорил себя массовыми убийствами мирного населения. Вы не имеете права на уважение наших солдат»,

* * *

Около 20 лет прошло после победы у города на Волге. Но живет и будет жить этот город в наших сердцах. Город немеркнущей славы. И от тепла наших сердец будут вечно теплыми плиты на памятнике воинам, павшим в боях этого великого сражения.

* * *

Профессор Гуревич Григорий Маркович во время волжской битвы был главным хирургам Сталинградского фронта. В настоящее время руководит кафедрой общей хирургии Харьковского медицинского стоматологического института.

<< Назад

Вперёд >>