Первые часы вторжения.
Следуя за валом артиллерийского огня, штурмовые батальоны вражеской дивизии устремились к Цитадели. Они пытались проникнуть в нее через Тереспольские, Холмские и Бригидские ворота, блокировать и изолировать от предмостных укреплений, где уже кипел бой.
|
Израненные войной стены
Такой увидел крепость в день освобождения фронтовой фотокорреспондент В. А. ТЕМИН.
Лейтенант НАГАНОВ Алексей Федорович. Награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно.
На втором этаже Тереспольской башни погиб лейтенант НАГАНОВ А. Ф.
комсомольский билет НАГАНОВА А. Ф.
Лейтенант КИЖЕВАТОВ Андрей Митрофанович. Удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.
Лейтенант ПОТАПОВ Александр Ефремович. Награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно
Рядовой МИЩЕНКО Николай Георгиевич. Стрелок 9-й погранзаставы.
Руины казармы 333-го стрелкового полка
Капитан ЗУБАЧЕВ Иван Николаевич. Награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно.
Полковой комиссар ФОМИН Ефим Моисеевич. Награжден орденом Ленина посмертно.
Ценой своей жизни сохранил это Знамя комсомолец-москвич ИСАЕВ Федор Данилович.
Старший лейтенант БЫТКО Василий Иванович. Награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно.
Такими были Брестские (Трехарочные) ворота.
В Белом дворце 3 марта 1918 года был подписан договор с Германией, вошедший в историю под названием Брестского мира.
Воспитанник Петя ВАСИЛЬЕВ.
Здесь принял последний бой юный герой.
|
У Тереспольских ворот на пути врага вновь встали пограничники и пехотинцы во главе с начальником 9-й пограничной заставы лейтенантом Кижеватовым Андреем Митрофановичем и помощником начальника штаба 333-го стрелкового полка лейтенантом Потаповым Александром Ефремовичем. Десятки вражеских солдат нашли свой бесславный конец в водах Буга. Но слишком неравными были силы. Гитлеровцам удалось ворваться в центр Цитадели и захватить здание красноармейского клуба (б. церковь) и столовой командного состава. Отсюда они стали корректировать огонь своей артиллерии.
В Тереспольской башне схватились с врагом бойцы лейтенанта Наганова.
Как только стало известно, что фашисты прорвались в Цитадель, заместитель командира 84-го стрелкового полка по политчасти полковой комиссар Фомин Ефим Моисеевич принял срочные меры для ликвидации отряда врага. По его приказу бойцы полка пошли в контратаку. Вместе с храбрецами из других частей им удалось расчленить фашистский батальон. Часть его была уничтожена, остальные укрылись в зданиях клуба и столовой. Только на второй день защитникам крепости удалось выбить фашистов отсюда. Борьба за эти важные пункты вспыхивала и в ходе дальнейших событий.
Продолжались ожесточенные бои и на других участках Цитадели. Красноармейцы проявляли исключительную отвагу и выдержку. Огнем своего пулемета уничтожали фашистов пограничники Григорий Еремеев, Михаил Федосеев.
Теперь не счесть, сколько раз из немецких громкоговорителей по крепости разносилось: «Рус, сдавайся! Сопротивление безнадежно!»
А потом в своих донесениях гитлеровцы сокрушались: «Пропаганда успеха не имела. С наступлением темноты русские предприняли мощные вылазки... и сильным артиллерийским и пулеметным огнем заглушили громкоговоритель».
1949 год. Сентябрь. Брестская крепость открывает имена героев. Первыми узнают их молодые воины местного гарнизона.
Руины Тереспольской башни. На втором этаже — бетонная глыба. Когда ее сдвинули, увидели на лестничной площадке останки человека в военной форме. В петлицах— знаки различия лейтенанта-пехотинца. Правая рука вытянута вперед, в ней зажат пистолет. Все замерли: этот лейтенант пришел к ним из сорок первого. В левом кармане полуистлевшей гимнастерки нашли комсомольский билет на имя Наганова Алексея Федоровича. Осмотрели пистолет «ТТ». Три патрона в обойме, четвертый — в канале ствола.
Солдаты еще энергичнее продолжают разбирать завалы. Вот винтовка на боевом взводе... Другая... Стреляные гильзы... Останки четырнадцати павших в жестоком бою. А документы? Истлели...
Только в одной красноармейской книжке едва разобрали: рядовой Горохов Иван Гаврилович.
Алексей Наганов родился в Ульяновской области, Иван Горохов — в Ивановской. В первую же минуту войны, как и все их товарищи, они взялись за оружие, чтобы постоять за любимую Родину. И погибли с оружием в руках, свой последний выстрел сделав по врагу.
Снова бомбежка...
Кижеватов и еще несколько человек на время оставили свои огневые точки и бросились разбирать завал. Освободили Владимира Туманова. Отброшены обломки, и рядовой Мищенко тоже вызволен из каменного мешка. Ему раздробило ноги, дышит с трудом. Придя в себя, открывает глаза, и побелевшими от нестерпимой боли губами, едва слышно шепчет: «В кармане... заявление... не успел... война...»
На сложенном вчетверо листке бумаги четким почерком Мищенко написано: «Прошу принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)...»
23 июня. 9 часов утра. Гитлеровцы по радио предложили провести переговоры.
Трудно, очень трудно говорить лейтенанту Кижеватову. Но начальник заставы обязан сказать суровую правду. Вот он стоит перед небольшой группой бойцов, опираясь на винтовку, с кровавой повязкой на голове, обросший, почерневший.
— Требуют сдаться. На это никто не пойдет. Можем попытаться выбраться из окружения. Кто-то сумеет прорваться, остаться в живых. А женщины, дети, раненые? А крепость? Оставить врагу? Развязать руки полкам гитлеровских солдат, которых удерживаем здесь? Дать им возможность убивать наших людей, жечь села и города? Возможно, все оставшиеся погибнут. Даже наверняка погибнут. Но за каждого бойца фашисты заплатят десятками своих солдат. Бомбы, снаряды, брошенные на эти руины, не смогут взорваться на земле наших отцов. Я пришел к вам за советом. Коммунисты, вам первое слово.
— Сегодня здесь все коммунисты, товарищ лейтенант.
Один за другим бойцы, каждый своими словами, сурово и торжественно, как клятву, повторяют единственное решение — «Стоять насмерть!»
— Спасибо, товарищи мои, спасибо за службу...
— Служим Советскому Союзу!
Шли дни. Таяли ряды оборонявшихся. В конце недели боев командиры приняли решение: лейтенант Потапов поведет оставшихся воинов на прорыв, а лейтенант Кижеватов останется с группой прикрытия.
Обстановка сложилась так, что на третий день боев от Холмских ворот воины вынуждены были отойти в казарму, примыкавшую к Брестским воротам. Там полковой комиссар Фомин встретился с капитаном Зубачевым, который до этого возглавлял оборону в северо-западной части Цитадели.
В первый день гитлеровского нападения Зубачев пробился в крепость и возглавил оборону на участке своего полка. Когда он появился в расположении части, все воспряли духом. Им казалось, что от присутствия заместителя командира 44-го стрелкового полка зависит исход боя, в который они вступили на рассвете. И действительно, с появлением капитана Зубачева оборона стала организованней, а воины почувствовали себя увереннее. Иначе и не могло быть. Вот бойцы видят его высокую подтянутую фигуру впереди атакующих, вот он ложится за пулемет, пока подоспеет другой боец. Так было в первые дни обороны. Так было и потом, когда после совещания командиров на его плечи легла ответственность за судьбу осажденной Цитадели, за судьбу воинов, женщин и детей. Никто не знал, когда он спит, да и спит ли вообще. Надо было обладать исключительной силой воли, чтобы в обстановке непрерывного боя, при острой нехватке боеприпасов, продовольствия, воды, сохранить неизменное спокойствие и веру в победу.
Комиссара Фомина в тяжелых условиях блокированной крепости видели там, где опаснее и труднее всего. Он ходил с бойцами в атаки. Делил тяготы и невзгоды наравне со всеми и не терпел, если ему пытались оказать предпочтение. Комиссара знали все, его неизменное спокойствие, самоотверженность и храбрость поднимали боевой дух бойцов.
24 июня 1941 года. На пресс-конференции в Берлине министр иностранных дел гитлеровской Германии Риббентроп хвастливо заявил о том, что сопротивление русских вдоль границы сломлено. Потом фашистское командование еще дважды докладывало в ставку о падении Брестской крепости. А крепость жила, крепость сражалась.
В этот день в одном из казематов Цитадели капитан Зубачев и полковой комиссар Фомин собрали командиров и политработников на совещание.
Тогда и родился исторический документ Брестской обороны — Приказ № 1.
Совещание подходило к концу. Капитан Зубачев обратился к лейтенанту Виноградову и сказал, что приказывает ему сформировать отряд прорыва. Он поставил задачу: прорваться из крепости в направлении Кобрин— Барановичи для объединения со своими. В случае удачи, за группой Виноградова будут выходить основные силы. Было назначено время прорыва—12-00 26 июня.
Весь следующий день ушел на подготовку к прорыву. Этому постоянно мешал вражеский огонь и непрекращающиеся атаки. Однако приказ выполнили в срок.
Утром 26 июня Виноградов вывел отряд на исходные позиции к Брестским воротам. Там уже находились капитан Зубачев и полковой комиссар Фомин.
Обнаружив скопление бойцов у ворот, гитлеровцы открыли по ним огонь. Загорелся деревянный настил моста. Вода в Мухавце закипела от взрывов. Наши пулеметчики били очередями по окопавшемуся врагу, а участники прорыва кто по мосту, ктст вплавь, устремились вперед. Завязался жестокий бой...
Через 10 лет Приказ № 1 был зачитан снова. Это случилось в марте 1951 года, когда другие солдаты, наследники славы отцов, разбирали завалы казармы у Брестских ворот.
Как погибли эти 34 человека, чьи останки завалены грудой камня? Может быть, во время обстрела их засыпало? А может, здание подорвал враг?
На груди одного воина лежало знамя. Развернули и прочитали: «От шефа Коммунистического Интернационала». Значит, рядовой Исаев выполнил приказ комиссара. Сохранил дорогую реликвию, которую еще в 1928 году вручили полку.
На останках другого, к сожалению, неопознанного воина, в планшетке, среди полуистлевших бумаг вчетверо сложенные листки: «Приказ № 1».
Уже позже установили, что писал его тогда на совещании лейтенант Виноградов. И еще узнали, что, поскольку Семененко был прикован к обороне своего участка, обязанности начальника штаба исполнял политрук Кошкаров, прибывший в 455-й стрелковый полк буквально за несколько дней до войны.
Ну, а где же боевое знамя 184-го стрелкового полка?
Оно не найдено, как не найдены знамена других частей. Проводились специальные раскопки, однако, безрезультатно. Просто места укрытия перепаханы войной.
Но важна суть дела— ни одно из знамен частей гарнизона крепости и Бреста не достались врагу.
Выполнили воины присягу и Устав внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР, где сказано, что весь личный состав части обязан самоотверженно и мужественно защищать Знамя в бою и не допустить захвата противником.
Фомин приказал радистам связаться по рации со штабом дивизии. Беспрерывно летят сигналы из крепости. Но в наушниках слышится лишь немецкая речь. Связаться со своими частями не удается. И тогда в эфир летит открыто: «Я — крепость. Я — крепость. Ведем бой...»
Руины Инженерного управления хранили тайну июня 1941 года. «Заговорили» они при раскопках в 1958 году. Осколки авиабомбы... Винтовка... Рация... Останки погибшего радиста... Он пал на посту.
Теперь эта рация — экспонат музея. Смотришь на нее и вдруг явственно слышишь писк морзянки и голос солдата, посылавшего в эфир те гордые слова.
Вздыбливалась и стонала земля. Лавируя между взрывами, в сторону Цитадели, к Мухавцу бежал человек с орденом Красной Звезды на груди. Еще несколько мгновений — и он бросился в реку. То впереди, то сбоку фонтанами всплескивалась вода. Вражеские автоматчики пытались уничтожить дерзкого смельчака... Человек решительный и волевой, старший лейтенант Бытко пробился сквозь кольцо вражеской осады. Громкое «ура!» раздалось в казарме. Курсанты радостно приветствовали своего любимого командира «Наш Чапай» — так называли они начальника школы.
В один из дней в Белый дворец угодила авиабомба. Здание заволокло облаком дыма, пыли и пепла. Под развалинами погибло большинство защитников. Оставшиеся в живых продолжали бой. Старший сержант Кувалин вытащил из завала станковый пулемет и установил его с восточной стороны Белого дворца. Рука об руку с ним сражался его друг — оружейный мастер из Тулы Сергей Волков.
Фашисты обнаружили пулеметную точку и открыли минометный огонь. Четыре раза меняли бойцы позицию, но мина все же угодила в пулемет, разворотив его ствол. Смертельно ранило Сергея Волкова...
27 июня. Шестые сутки непрерывных боев.
Гитлеровцы применяют новые сверхмощные артиллерийские установки «Тор». 540-миллиметровые орудия ведут огонь фугасными снарядами весом 1250 кг, 600-миллиметровые стреляют бетонобойными весом в 2,2 тонны.
Положение защитников в блокированной врагом крепости очень тяжелое. Силы тают. Крепость оторвана от внешнего мира. Но люди держатся. Рядом с воинами у бойниц стоят женщины, подростки.
В здании клуба, что возвышается в центре Цитадели, снова засели гитлеровцы. Снова просматривают они всю крепость.
— Выбить их оттуда!
Таков приказ лейтенантов Кижеватова и Потапова.
Вместе с бойцами идет на штурм комсомолец Петя Васильев. Ожесточенная схватка на подступах к зданию— и вот уже почти весь клуб отбит у врага. Но вдруг замолчал наш пулемет, на втором этаже погиб неизвестный воин.
— Эх, поддержать бы огнем,— крикнул кто-то, и Петя метнулся вверх по крутой лестнице. Не зря говаривали в полку, что, мол, в случае чего воспитанники не подведут. Метким огнем юный пулеметчик помог товарищам отразить яростный натиск врага.
Но потом снова замолчал пулемет...
Только к вечеру на помощь нашим воинам пробилась подмога.
Бойцы увидели смертельно раненого Петю на разбитом пулемете.
— Отвоевался...— едва слышно прошептал он, с трудом раскрывая спекшиеся губы,— рано... Нельзя пропустить фашистов. Родным в Сталинград... сталинградцам передайте...
В столовой комсостава закрепились гитлеровцы. Завязался ожесточенный бой. Увлекшись погоней, Кошкаров не заметил, как от клуба на него бросился дюжий фашист. Политрук успел схватить руками штык, направленный ему в грудь, но упал. Секунда — и его гибель была бы неминуема. Откуда-то со стороны раздался выстрел — это поспешил на помощь Федор Рябов.
29 июня. Взрывы сотрясают крепость.
Тут и там закипают рукопашные схватки. Бойцы дерутся самоотверженно, отчаянно, зло. Новый ультиматум: в случае отказа от капитуляции крепость будет стерта с лица земли. Час на размышление. Но гарнизон не поднял белый флаг.
Фашисты пошли на хитрость: переодевшись в нашу форму, они стреляли в защитников крепости из-за угла, забрасывали гранатами. Около двух десятков вражеских автоматчиков проникли в подвал, где лежали те, кто уже не мог держать оружие.
До казематов казармы 455-го стрелкового полка донеслись душераздирающие крики: фашисты истязали беспомощных людей. Бойцы рванулись им на помощь. У входа в подвал завязалась рукопашная схватка. Тяжело ранили Рябова, повара 132-го отдельного батальона внутренних войск НКВД. Истекая кровью, шатаясь он двинулся с двумя гранатами в руках на гитлеровцев, загнанных в угол комнаты. У него хватило сил метнуть в них гранаты... Друзья отнесли Федю в подвал. Только, видно, невмоготу ему было. Он выполз оттуда наверх, в казематы. Хотел товарищам помочь? Воды достать? Или подняться к амбразуре? Кто теперь скажет... На него наткнулись во время ночного обхода позиций. Из кармана гимнастерки достали залитый кровью билет члена Ленинского комсомола, передали полковому комисару Е. М. Фомину.
Танки с крестами на башнях почти вплотную подходят к уцелевшим зданиям, стреляют в упор по окнам и амбразурам. Самолеты сбрасывают тяжелые бомбы. Гитлеровские огнеметчики направляют в подвалы огненные струи. Рушатся двухметровой толщины стены, плавятся кирпичи, металл, стекло. Не хватает боеприпасов, нет продовольствия, мучит жажда. Но оставшиеся в живых продолжают бороться.
Прошли годы. На территории крепости идут раскопки. Метр за метром раскрываются подвалы Белого дворца. Останки... В одном подвале — тридцати девяти человек, в другом — девяти, у стены третьего отсека — еще трех. Найден медальон. Прочитали :«Гилев Константин Прокопович».
18 октября 1958 года. Еще не вскрыты все подвалы, еще солнечный луч туда не попал. Рабочие факелом освещают стены. И вдруг — как бы вспухшие строки на отсыревших кирпичах: «Умираем не срамя». И все. Ничего больше. Ни слова.
Раскопки продолжались. Откопали останки еще семидесяти одного. Кто из них написал эту прощальную клятву?
В какой день июля сорок первого года? Никто пока об этом не рассказал. Одно знаем — ее оставили верные солдаты Отчизны.
Даже оставшись в одиночестве, лишившись поддержки боевых товарищей, советские герои не просили пощады, не сдавались.
Двадцатые числа июля. В разных местах крепости раздаются короткие пулеметные очереди, одиночные винтовочные выстрелы. В кромешной тьме подвалов, з полуразрушенных казематах голодные и израненные, изнывающие от жажды сражаются последние защитники крепости.
«Я умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина. 20.VII. 41 г.» И под этой надписью нет подписи. Но она не безымянна. Это от себя и от имени всех.
С мыслью о Родине бились насмерть с врагом советские воины в первый день Великой Отечественной войны и тогда, когда до победного салюта на Красной площади в Москве оставалось всего лишь несколько часов. Сыны и дочери свободных и равноправных народов, они сражались за свободу своего Отечества.
Массовый героизм в обороне Брестской крепости проявили русские и украинцы, белорусы и грузины, татары и мордвины, чуваши и евреи, армяне и казахи — сыны более 30 наций и народностей.
И теперь, когда со всех уголков советской земли участники обороны собираются в крепости, они идут на могилы боевых друзей, спускаются в подвалы с оплавленными сводами... И как наяву встают перед ними картины былого, а сердца ведут безмолвный разговор.
Приезжают сюда герои и — в который уж раз! — вспоминают как те, в серозеленых мундирах, надрывались, крича в репродукторы: «Сдавайтесь!» Вспоминают, что Фомину было всего тридцать два... Что через несколько дней обороны уже нельзя было сказать, что у него молодые глаза. Они вобрали в себя все страдания, выпавшие на долю его бойцов, и стали суровыми.
Любое слово слишком обыкновенно и буднично, чтобы выразить всю жизнь, отчитаться за нее. Ветераны крепости в каждый свой приезд приходят к месту расстрела коммунистов — полкового комиссара Ефима Фомина, политрука Степана Зыскавца, лейтенантов Ивана Акимочкина и Ивана Иванова и сердца их говорят:
«Комиссары... на самой большой войне, на иссеченной осколками земле окончилась наша юность, переплавившись в гнев, мужество, стойкость и теперь — в горькую, гордую память. Мы прожили честно...»
Сегодня крепость уносит современника в мир 1941 года. И не красоты ландшафта, а кровь борцов волнует здесь каждого честного человека. Он идет по Цитадели с болью и гневом, готовностью повторить подвиг. Ибо стучит здесь в его сердце клич павших: мало только любить Родину, надо ее и защищать.
Неизвестен... Неизвестен... Неизвестен...
Словно солдаты на вечерней поверке выстроились эти слова на плитах Брестского мемориала. И между литых чеканных строк то тут, то там выхватывает взгляд фамилии тех, кто погиб при обороне Цитадели: рядовой Агагулян Аршавир Арзуменович, рядовой Абдрахманов Салех Идрисович, рядовой Авакян Гедеон Арсенович, сержант Аксенов Сергей Емельянович, мл. политрук Асатиани Онисим Иванович, сержант Бабаларян Ашот Самсонович, рядовой Барабанщиков Петр Иванович, рядовой Баранов Борис Иванович, рядовой Бардин Михаил, замполитрука Багдасарян Тавади Аршакович, рядовой Баринов Александр Иванович, воентехник II ранга Бонко Федор Федорович, техникинтендант II ранга Бондарь Иван Андреевич, мл. сержант Борейко Иван Наумович, ст. лейтенант Бытко Василий Иванович, рядовой Вавилов Василий Петрович, ст. сержант Васильев Павел Васильевич, сержант Венедиктов Василий Лукьянович, замполитрука Виноградов Иван Яковлевич, лейтенант Вахрушев Кондратий Семенович, рядовой Волков Сергей, лейтенант Галустьянц Мкыртыч Амбарцумович, ст. сержант Григорян Ваган Гарегинович, рядовой Горбачев Иван Яковлевич, замполитрука Грибоедов Иван Алексеевич, рядовой Григорьев Сергей Васильевич, рядовой Городилин Николай Иванович, рядовой Гришин Василий Тимофеевич, рядовой Дедечкин Николай Семенович, рядовой Доброцветов Михаил Александрович, ст. сержант Дорохин Николай Александрович, рядовой Докучаев Александр Михайлович, рядовой Егоров Николай Савельевич, сержант Загришев Иван Иванович, рядовой Зинченко Николай Спиридонович, рядовой Зинин Петр Григорьевич, рядовой Иванцов Виктор Алексеевич, ст. лейтенант Иванов Василий Абрамович, рядовой Ильюк Александр Игнатович, мл. сержант Иванченко Александр Иванович, рядовой Кадочников Алексей Иванович, рядовой Калобанов Борис Иванович, рядовой Калугин Василий Кириллович, мл. лейтенант Камаев Петр Иосифович, мл. лейтенант Киреев Иван Тимофеевич, рядовой Кожевников Андрей Андреевич, лейтенант Киреев Дмитрий Павлович, рядовой Козлов Иван Николаевич, воентехник II ранга Кондратов Василий Алексеевич, мл. сержант Кретчиков Николай Семенович, мл. сержант Кукурика Григорий Иванович, рядовой Кулиш Владимир Петрович, рядовой Косенко Владимир Гаврилович, ветфельдшер Кудрявцев Николай Яковлевич, рядовой Курганов Василий Павлович, ст. сержант Лазарев Александр Лазаревич, рядовой Латышев Александр Васильевич, рядовой Лонин Александр Андреевич, рядовой Лысенко Иван Яковлевич, рядовой Лютич Моисей Кондратьевич, рядовой Марков Николай Васильевич, рядовой Макатров Гавриил Гаврилович, рядовой Маковей Владимир Леонидович, рядовой Майоров Венициан Бадмаевич, старшина Мейер Вячеслав Эдуардович, рядовой Мисюрин Константин Павлович, рядовой Месяцев Ангий Иванович, мл. лейтенант Михалевич Николай Иванович, старшина Михайлов Иван Николаевич, рядовой Мищенко Николай Георгиевич, замполитрука Мухин Петр Иванович, политрук Макаренко Лаврентий Яковлевич, рядовой Мараков Павел Александрович, майор Минаков Яков Дмитриевич, ст. сержант Навасардян Ашот Айрапетович, ст. сержант Нефедов Иван Борисович, рядовой Никитин Алексей Григорьевич, рядовой Олешкевич Иван Иванович, Полякова Мария Михайловна, лейтенант Писарев Феодосии Афанасьевич, рядовой Порошин Николай Андреевич, мл. сержант Потапенков Петр Михайлович, рядовой Перетокин Иван Григорьевич, рядовой Петрик Николай Михеевич, техникинтендант I ранга Пилипенко Сергей Павлович, лейтенант Поляков Николай Николаевич, лейтенант Полевиков Сергей Петрович, рядовой Поповичук Феодосии Михайлович, рядовой Пустовит Макар Петрович, мл. лейтенант Рашевский Александр Сидорович, рядовой Рачков Николай Иванович, рядовой Росс Александр Моисеевич, сержант Рудковский Владимир Максимович, курсант училища Савельев Алексей Иванович, лейтенант Сайгаков Иван Яковлевич, рядовой Салгереев Хасан Сапович, рядовой Сердечный Д. В., рядовой Степанов Евгений Ильич, ст. лейтенант Семенычев Владимир Иванович, рядовой Сучков Павел Иванович, мл. лейтенант Трич Петр Иванович, ефрейтор Таглин Александр Михайлович, мл. сержант Тивиков Георгий Иванович, сержант Трунов Геннадий, ст. сержант Узуев Магомед Яхъяевич, рядовой Усов Иван Андреевич, рядовой Уфимцев Владимир Корнилович, Фадеева Валентина Александровна, мл. сержант Хлебунов Иван Кузьмич, сержант Хорольский Петр Демьянович, рядовой Цибуля Владимир Александрович, рядовой Цуркан Григорий Филиппович, мл. лейтенант Чупахин Иван Григорьевич, рядовой Шамьянов Харис Сулейманович, рядовой Шеев Иван Филиппович, мл. лейтенант Шкурат Алексей Владимирович, мл. сержант Шляпин Иван Александрович, Шульженко Антонина Захаровна, Шульженко Светлана, ст. лейтенант Щербаков Николай Федорович, рядовой Юдин Михаил Иванович, мл. лейтенант Яковлев Матвей Матвеевич...
Перед 45-й пехотной дивизией немецко-фашистской армии и приданными ей частями стояла задача овладеть крепостью за несколько часов. Расчеты гитлеровцев провалились. На долгие дни застряли они у стен Брестской твердыни.
Враг вынужден был признать мужество и стойкость советских воинов, их высокую выучку. Обычно хвастливые, фашистские летописцы на сей раз сменили тон. Вот их собственные оценки:
«Даже внезапное нападение на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови...
Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к борьбе».— Из донесения командира дивизии.
В боях за Брест 45-я и 31-я пехотные диви зии врага понесли крупные потери. Сведени об этом дошли до начальника штаба сухопут ных войск фашистской Германии генерал-пол ковника Гальдера.
25 июня 1941 года он записал в своем слу жебном дневнике:
«Подтверждается, что 45-я пехотная диви зия, по-видимому, зря понесла в район Брест-Литовска большие потери».
По его приказанию было назначено специ альное расследование действий этой дивизи» 28 июня Гальдер сделал еще одну запись:
«Генерал Бранд: Отчет о боях за Брест-Л* товск... сопротивление фанатически сражаю щихся войск противника было очень сильны* что вызвало большие потери... Ошибок в де* ствиях дивизий, по-видимому, не было».
27 июня 1941 года оперативный отдел штаба группы армий «Центр» докладывал оперативному отделу генерального штаба главного командования сухопутных войск:
«Уже в самом начале наступательных операций было необходимо овладеть цитаделью, и притом не только для того, чтобы вывести из строя опорный пункт, но главным образом, для того, чтобы быстро овладеть шоссе и большим узлом дорог — Брест, имевшим решающее значение для всей операции в целом.
Генерал-инспектор артиллерии главного командования сухопутных сил Бранд на месте ознакомился с действиями (немецких) частей и ходом боев. Он установил, что действовавшей там 45-й дивизии была поставлена чрезвычайно трудная задача.
...Наступление пехоты встретило ожесточенное сопротивление... организацией засад и широким использованием пригодных к обороне сооружений.
Потери являются тяжелыми.
п/п за командующего группой армий н-к штаба Грейфенберг».
«Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную Армию. Наши потери доходили до 50%». Далее Блюментритт, бывший начальник штаба 4-й немецко-фашистской армии, свидетельствует, что советские воины защищали старую крепость в Бресте «... до последнего, несмотря на тяжелейшие бомбежки и обстрел из крупнокалиберных орудий. Там мы узнали, что значит сражаться по русскому способу...»
Боевые донесения гитлеровцев, написанные по свежим следам, дневниковые записи, книги офицеров вермахта, изданные после войны, содержат немало таких признаний.
Хочется добавить, что эту отборную гитлеровскую дивизию, принимавшую участие в оккупации Франции и в уничтожении Варшавы, наступающая Советская Армия полностью уничтожила в знаменитом бобруйском котле в 1944 году.
(из книги "СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ")
