При лагере был организован штрафблок. Этот барак легкого типа с закрытыми днем и ночью окнами (ставнями), огороженный колючей проволокой. Барак закрывался на замок, около него стоял часовой. Выход заключенных из штрафблока во двор строго запрещался. В штрафблок сажались заключенные за различные «проступки»: за разговор с мужчиной, за хождение под руку с подругой, за невыполнение нормы в мастерских, за хождение по лагерю без винкеля (треугольника) и номера и за то, что просто не понравился ауфзеерке-надзирательнице. В штрафблоке держали заключенных от одного месяца до двух лет. При этом в штрафблок помещали и таких, которые вследствие непосильного труда становились нетрудоспособными. Заключенных штрафблока посылали на перетаскивание камня, переработки человеческого кала на удобрение, при этом голодный паек лагеря для штрафников сокращался наполовину.

Каждого, направляемого в штрафблок, избивали плетками или палками — 25 ударов, заставляя выполнять истязание самих же заключенных в присутствии коменданта лагеря и врача СС.

Некоторые лица, получившие 25 ударов, умирали на месте или долго болели, например Масловская Александра, 25 лет, умерла тут же, Конникова Люба длительное время болела.

Помимо перечисленных наказаний практиковались и наказания всего штрафблока — оставление на 1—2 дня без пищи, раздевание догола всех на сутки, не разрешали сидеть, можно было только стоять на ногах. Более изощренные издевательства проводились в организованном при лагере бункере (тюрьма в тюрьме). Бункер представлял собой каменное здание, которое было разделено на одиночные камеры с каменным полом. Провинившихся в штрафблоке заключенных переводили в бункер. При переводе в бункер наносили 25 палочных ударов. В камеру заводили в одной нижней сорочке или же в халате. Палочные удары устанавливались от 25 до 100. Если давали 25 ударов, то били сразу, если же было назначено 100 ударов, то избиение производили с паузами: в первый раз 25, а потом через одну-две недели, смотря по состоянию здоровья, еще 25 ударов и т. д. В бункерах кровати были в стенах, и пользоваться ими было запрещено, одеяло и матрацы не выдавались, и заключенные были вынуждены стоять или лежать на каменном полу. Из бункеров возвращались в общий лагерь очень немногие: не выносили бункерного режима.

Операции производились профессором Гепхардом с ассистентами Штумбергером и СС-лазарета немецким врачом Фишером. Операции производились в бункере насильно под наркозом, некоторым без наркоза; так, Микульской Гене делали вторичную операцию (удаляли часть большой берцовой кости) без наркоза.

18 ноября 1944 г. был произведен «эксперимент» над двумя девушками: Рукавицыной Тамаре — украинке и Котовской В.— польке — пересадили надпочечники. Спустя десять дней у Рукавицыной сняли скобки и внесли инфекцию, начался гнойный процесс, швы разошлись. Фашистский врач Трейте вторично прооперировал без наркоза, и только благодаря помощи, которую тайно оказывали наши врачи, находившиеся в лагере как заключенные, Рукавицына была спасена. Котовская же умерла. Такие операции в массовом порядке производились в 1943 г. По показаниям заключенных, в указанном году оперированы 76 польских и 10 девушек других национальностей. Около 75% из них стали нетрудоспособными, а некоторые были расстреляны с целью скрыть следы преступления и результаты проведения «научной» работы. Кроме того, в начале 1945 г. в лагере производили кастрацию детей и взрослых— 70 человек (по национальности — цыгане).