Год долог — триста шестьдесят пять дней! А в лагере время тянулось очень медленно. Часто наваливалась тоска, но о ней никому не скажешь. Мы, политические, верили, что фашизм будет побежден и мы вернемся к себе на родину. Эта вера придавала нам силы, ее мы старались внушить товарищам.

В гнетущем однообразии лагерной жизни нам очень не хватало светлых впечатлений, и я очень обрадовалась, когда меня пригласили на праздник Первого мая в блок советских военнопленных —«красноармеек». Отпраздно-вать его именно 1 мая было невозможно, и мы перенесли его на четырнадцать дней спустя. Это было воскресенье. Я надела свежевыстиранное лагерное платье, вычистила ботинки — у слесарной команды была кожаная обувь — и точно вовремя появилась у «красноармеек».

Всеми уважаемый политический лидер в блоке «красноармеек», товарищ Евгения Клемм пригласила представительниц и из других стран. До войны она преподавала в высшем учебном заведении в Одессе. Своей выдержкой и последовательно партийным поведением она быстро завоевала уважение коммунисток и других заключенных лагеря.

Среди гостей я увидела и Энне Кассинг. Она поддерживала контакты с политическим ядром в блоке «красноармеек». Энне арестовали еще в 1936 году. За плечами у нее были тюрьмы — обычная и каторжная, а в 1942 году отправили в Равенсбрюк. Глядя на эту тихую, всегда приветливую коммунистку, невозможно было догадаться, какую опасную и ответственную задачу она выполняла в лагере: работая в комендатуре, она получала информацию с воли и передавала ее другим. В сопроводительных документах в графе «Причина нахождения в лагере» о ней стояло: «Фанатичная коммунистка».

Советские товарищи устроили все, как в театре: шкафы, стоявшие в ряд один возле другого, образовали галерку. Перед ними на сдвинутые столы поставили табуретки — это был, так сказать, второй ярус. Края столов образовали первый ярус, а два ряда табуреток перед ними — партер. Те, кому не на чем было сидеть, устроились прямо на полу. Середина помещения превратилась в сцену. Как символ Первого мая на табуретке, украшенная све-жей зеленью, стояла вырезанная из газеты фотография рабочего.

Красноармейский блок, как все блоки, построенные позже в конце лагеря, был значительно больше, чем наши бараки на Лагерштрассе. Перед блоком мы для безопасности выставили посты.

Праздник начался. Три девушки на два голоса спели русскую песню. Саша из Казани прочла стихотворение Пушкина. Так как я не понимала по-русски, мне шепотом переводили содержание. Потом Саша прочла свое стихотворение о жизни в лагере, одна из военнопленных красивым голосом спела арию из оперы «Евгений Онегин», и снова выступила Саша. Она с выражением прочла еще одно из своих стихотворений — о том, как прекрасен мир, в котором люди создают величественное будущее. Рефреном стихотворения было: «Для всех людей восходит солнце на востоке». Это стихотворение нам особенно понравилось и вызвало такую бурю аплодисментов, что Саше пришлось его повторить. Четыре девушки исполнили русский народный танец. При этом все пели и хлопали в такт. Второй танец — «Калинка» — всех привел в восторг. Я впервые услышала эту красивую мелодию, заключение спели все вместе. Потом расставили по местам столы и табуретки, а мы еще некоторое время беседовали.

Для приглашенных был приготовлен сюрприз — на столе появился торт! Настоящий торт собственного приготовления. Это был истинно «лагерный» торт: хлеб нарезали, как кусочки торта, положили их вплотную друг к другу, намазали мармеладом, сверху — снова тонкий слой хлеба, украшенный маленькими желтыми розочками из маргарина. К нему был подан лагерный «кофе».

За первым сюрпризом последовал второй: вино! Мы не верили своим глазам. Алкоголь в лагере! Советские друзья открыли секрет: на предприятиях Сименса им добыли технический спирт, они продистиллировали его, добавили воды и мармелада. «Ну что ж, тогда — за общее здоровье! За наше скорейшее освобождение!»

И мы еще раз подняли «бокалы» за солнце, которое всходит на востоке.

Да здравствует фройндшафт — дружба в лагере!