1944
2 января

Какой был Новый год! Я даже в мечтах не могла бы придумать лучшего.

Ребята зашли за нами, и я заметила, как заблестели глаза у Володи. Видимо, я ему очень понравилась в бархатном платье. Мы оделись и пошли. Туфли, завернутые в газету, несли под мышкой. Кавалеры повели нас «прямой» дорогой. Пришлось перелезать через две крутые железнодорожные насыпи по рыхлому снегу. Мы лезли вверх, но сползали вместе со снегом обратно, снова лезли и снова сползали. Наконец, ребята извинились и стали подпирать нас сзади.

Мы преодолели эти преграды с валенками, полными снега. Сели на скамейку, вытряхнули снег. Ребята носовыми платками обтерли наши ноги в шелковых чулках.

Пришли в дом. В передней теснота ужасная, пальто и шинели висят горой с двух сторон, еле пролезли между ними. Вошли в комнату и ахнули! Комната - этаж с три наших, метров 45-50. Настоящий зал! Шикарный мраморный камин, у окна елка, а посередине - длинный стол, очень красивый в праздничном убранстве. На столе красиво нарезаны и уложены американская тушенка, колбаса из банок, мясо ломтиками, огурцы и прочие деликатесы. Но это я уже потом разглядела. А когда мы вошли, нам с Лялей сразу подали кресла и стали подходить знакомиться. Из девушек мы были пока одни.

Наши ребята куда-то ушли, и мы остались среди незнакомых парней. Один из них уселся у моего кресла прямо на ковер и стал вести «светскую» беседу. Лялю обступила целая толпа офицеров. Я заметила, как она натянула платье на свои все еще тонкие ножки. Господи, какое внимание! Я думала, что так бывает только в кино. Завели патефон, стали танцевать. Я заметила одного парня, сидящего за столом у стены с очень грустным видом. Подошли новые ребята, появились и девушки. Но теперь никто не знакомился, только здоровались. Офицер на ковре спросил, сколько мне лет. Я сказала, что шестнадцать с половиной. Он с улыбкой покачал головой.

Пришел комбат с женой, и все стали садиться за стол. Мы с Володей оказались напротив того грустного парня. Его зовут Саша Романов. Володя шепнул, что у него в оккупации погибли все родные.

Комбат встал, и все затихли. Он сказал несколько слов о нашем победном шествии на фронтах, напомнил, что предстоит еще много боев, и один из них будет очень скоро. Потом поздравил с наступающим Новым годом. Часы пробили полночь, все закричали «ура!». Подняли бокалы. Ну а потом - разговоры, танцы и опять застолье. Женя и Володя все подкладывали нам с Лялей еду, знали, что мы голодные. Но разве накормишь за один раз, если голодали не один год? Я рассматривала людей, сидящих за столом. Володя называл имена своих товарищей, коротко рассказывая о них. Как я поняла, это минометчики. Сейчас у них небольшой отдых перед очередным броском.

Как мне не хотелось, чтобы кончалась эта новогодняя ночь! Но она кончилась, и мы пошли домой. На прощение Володя сказал, что мы обязательно отметим и старый Новый год, если только их не отправят до 13 января.



3 января <>
Утром, когда мы с Толей бежали к училищу, начался обстрел. Рядом, за домами, разорвались первые снаряды. Не успели мы дойти по набережной до подворотни, как снаряд разорвался прямо посредине Невы. Обернувшись на взрыв, я увидела столб дыма и ледяные осколки, летящие во все стороны. Я невольно зажмурилась, и не напрасно: мелкие крупицы льда достигли моего лица. Забежали на лестницу, которая, по Толиным расчетам, была не так уж опасна. Когда разрывы стали пореже и дальше, мы припустили на Таврическую. До чего изнуряют эти обстрелы, как это все осточертело! Ведь жизнь наладилась, трамваи ходят, электричество горит, работают кинотеатры. Но обстрелы порой напрочь перечеркивают все планы, а иногда и жизнь. Как с этим примириться?

Вечером пришли Володя с Женей, погуляли недалеко от дома. Надолго отлучаться им нельзя, так как в любую минуту их могут отправить на передовую. Уходя из части, они говорят, где их искать. Володя просил меня чаще ему писать. Он сказал, что обстановка в части напряженная, ждут приказа каждый день, каждый час. От нечего делать мы дурачились, бросались снежками. Пришла домой вся в снегу.



4 января

Ребята сказали, что приказ об отправке может прийти с минуты на минуту. Отправятся сегодня или завтра ночью. Все передвижения войск происходят в полной темноте и полном неведении горожан. Мы простились, на всякий случай пообещав писать друг другу как можно чаще и только правду (на это особенно нажимал Володя). Когда они ушли, мы с Лялей решили покараулить с двенадцати часов ночи, выяснить, отправят ли их и, может быть, еще и увидеться. Жаль их очень. Идут за нас, может быть, на смерть - парень из Белоруссии и парень из Казахстана.



5 января

Гуляли вчера с Лялей до двух часов ночи, но в школе было все спокойно, и мы ушли спать. Вечером, часов в семь, ребята забежали и сообщили под большим секретом, что отправляются сегодня в час ночи. К походу все готово. Володя подарил мне прозрачный трафарет, где маленькими и большими квадратами нанесены деления. Эти трафареты они накладывают на карту расположения противника и бьют из минометов. «Когда-нибудь ты догадаешься, какие это минометы», - сказал он. Мы опять попрощались.



6 января

Ночью ходили с Лялей провожать часть, где служат Володя и Женя. Мы поджидали ее на проспекте Карла Маркса у хлебозавода. Бойцы шли в полной тишине, ехали машины с зачехленными минометами. Мы сразу догадались, что это «катюши». Знакомых никого не увидели, да и стояли мы у забора, в тени - боялись, что нас заберут.

Прощайте, милые мальчики, возвращайтесь живыми!



7 января

Вчера мы уже легли спать, как вдруг звонок. Я накинула свой синий сатиновый халат и открыла дверь. На площадке стоял... Володя. Я замерла от неожиданности. Он вошел в переднюю и как-то робко посмотрел на меня. Оказывается, Володька приехал с попутной машиной. Через час она пойдет назад и прихватит его. Он не захотел пройти в комнату, стеснялся спящей Тоси (он так и не знал, что мы не сестры и живем в разных квартирах), попросил постоять с ним в передней. Мы стояли, прислонившись к комоду, и тихо разговаривали. Удивлению моему не было конца. Ехать два с половиной часа, чтобы часок поговорить с девчонкой, которую и знал-то всего около месяца!

Оказывается, Володя понял, что не сказал мне самого главного и все думал, как бы исправить дело. А тут машина, вот он и приехал. Володя признался мне в любви и попросил считать его своим другом и защитником. Я, к сожалению, не смогла искренне ответить на его чувство. Я еще не поняла, разлюбила ли Лешу, и не знала, как сложится дальше моя еще совсем юная жизнь. Я стояла и молчала, а он и не допытывался, ему и так было хорошо. Но вот он одел шинель, поцеловал меня, крепко пожал руку, сказал-. «Пиши чаще» и ушел.

Я легла в постель и думала о Володе, Жене, Саше и других знакомых мне офицерах, которые сейчас готовятся к большому бою.

<< Назад

Вперёд >>