30 ноября

Зашла к своей школьной подруге Люсе Богдановой. Ее отец и брат на фронте, они живут вдвоем с мамой.

Два дня тому назад им стало жутковато одним в пустом доме (все соседи уехали), и они решили пойти к своим хорошим знакомым, которые живут в «профессорском» доме у Лесотехнической академии.

Поздно вечером, когда они укладывались спать, объявили воздушную тревогу. Сначала стреляли зенитки, а потом их дом потряс огромный по своей силе взрыв. Из окон вылетели стекла, стало темно и дымно. Кое-как завесив окошки, они всю ночь дрожали от холода и страха. Утром узнали, что большая фугасная бомба попала в маленький домик неподалеку и разнесла его в пыль, даже фундамента не осталось. Погибла семья из четырех человек.

Как-то там госпиталь? Бомба разорвалась очень близко.



2 декабря

В госпитале вылетели все стекла, в палатах мрак от фанерных заплат в окнах. большинство раненых, особенно тяжелых, находятся в бомбоубежище. Срочно ликвидируются последствия налета: вставляются стекла, штукатурятся потолки и стены (местами отвалились большие куски штукатурки). I

Медсестра Таня рассказала, что в ту ночь им здорово досталось. От взрывной волны упали и разбились керосиновые лампы, в двух местах начался пожар, который в суматохе не сразу заметили. И все же огонь погасили своими силами до прибытия пожарных.

Один раненый признался мне, что ему на фронте не было так страшно, как здесь: там все ясно, где враг, откуда бьют, куда стрелять, а тут чувствуешь себя загнанным зверем...

Я до позднего вечера помогала убирать мусор из палат, выносила во двор битое стекло, штукатурку, обрезки фанеры.

Еще одного жителя блокадного города провожают в последний путь. Фото Н. Хандогина

3 декабря

У нас дома разыгралась настоящая драма. Пришла женщина из квартиры N3, жена сапожника, мы даже не знаем, как ее звать. Она стала просить маму (бабушка была на работе) спасти ее детей от голодной смерти. Женщина почему-то решила, что у нас есть запас продуктов и умоляла маму насыпать ей хоть немного крупы.

«Розочка умирает, не откажите в помощи», - просила женщина, протягивая чашку. Мама сначала растерялась, стояла и молчала, а женщина, приняв ее растерянность за нежелание поделиться крупой, продолжала умолять маму, стоя на коленях. Тогда мама опомнилась и открыла все дверцы старого буфета и кухонных столов.

- Ищите, ищите, - говорила она. - Что найдете - все ваше... На полках была идеальная чистота и пустота.

- Да встаньте же с колен!

Но женщина не могла подняться. Мы с мамой взяли ее под руки и посадили на табуретку.

- Разве Вы не заметили, что мой муж еле ходит? Откуда у нас могут быть продукты? - с мягким укором говорила мама.

- Александра Викторовна всегда была очень практичной хозяйкой, и мне казалось... - женщина не договорила. Поверив, что у нас действительно ничего нет, она заплакала, закрыв лицо руками.

Кстати, о наших «запасах». Если не считать наволочку сухарей из всевозможных недоеденных кусочков белого и черного хлеба, которые Сашета не выбрасывала, а подсушивала над плитой (не из-за экономии, а по убеждению, что хлеб грешно выбрасывать), ничего у нас не было. Но и эти сухари уже давно съедены.



4 декабря

Голод сосет днем и ночью. Дядя Миша едва передвигается: у него ослабли ноги. Мама изменилась до неузнаваемости. Бабушка высохла вся и сгорбилась, но стала подвижнее, чем была. Кожа на ее лице и теле висит тощими складками. Сашета работает в общежитии трампарка им. Калинина кастеляншей, стирает постельное белье, по ночам сушит сырую одежду и обувь. В общем, пропадает там сутками. Так как трамваи не ходят, то вагоновожатые и кондукторы сейчас заняты на разных работах: расчищают дороги от снега, заготавливают дрова и т. п.

Теперь бабушка получает рабочую карточку, но, к сожалению, кроме хлеба по карточкам в магазине пока ничего нет.

Я уже много раз видела, как возят на саночках гробы или зашитые в простыню трупы по направлению к Шуваловскому кладбищу.

У меня образовался нарыв под мышкой. Мама говорит, что это от неправильного обмена веществ. Дядя Миша шутит: «Это от отсутствия каких-либо веществ».



6 декабря

Мама собрала вещи, которые можно обменять на продукты на «черном» рынке. В первую очередь, она взяла каракулевую шапку и полупальто дяди Миши. «Господи! - воскликнула бабушка. - В чем же он у тебя ходить будет?». «Лишь бы ходил, а в чем - это уже второй вопрос», - ответила мама.

С рынка она принесла маленький мешочек пшена и буханку совсем черствого хлеба. «Господи, - опять воскликнула бабушка, - ведь это же ворованный хлеб! За такое сейчас расстрел, и ты пойдешь как сообщница. Зина, неужели ты этого не понимаешь?».

«Понимаю. Но я не могу смотреть, как мы все приближаемся к смерти. Буханка, может быть, и не ворованная, а паек рабочего с хлебозавода. Ты видишь, какая она черствая?» - возражает мама. Бедная моя честная Сашета, как же нам выжить?

Трупы на улицах города. Фото В. Федосеева, 5 февраля 1942 г

7 декабря

Встретила в булочной Люсю Курьяк. Она сказала, что ее отца направили от завода работать в похоронной команде. В городе есть квартиры, где лежат неубранные покойники. Особенно много таких квартир в центре города. Людей там губит не только голод, но и холод, так как нет дров: до войны обогревались паровым отоплением. Сожгли мебель, книги, но этого слишком мало для суровой блокадной зимы.



9 декабря

Сегодня большая радость - наши войска освободили город Тихвин. «Ну, Гитлер, Подожди, морозы закрепчают, так дадут тебе не только по зубам, но и по мозгам», - радовался отчим. Он обнял меня, а я взвыла от боли, по боку что-то потекло. Это прорвался мой чирей.

<< Назад

Вперёд >>