22 июля

Вот уже месяц идет война. А кажется, прошел год. Говорят, на оборонных работах есть жертвы обстрелов. От наших нет никаких известий. Бабушка тайком вздыхает, я же ее подбадриваю, говорю, что такие слухи распускают шпионы. На крыше дома (по Сердобольской, 2В) построили великолепный «ящик» с бортами, доходящими мне до подбородка. Он покрашен коричневой краской под цвет крыши. Теперь во время тревоги мы лезем на крышу и из ящика обозреваем окрестности Выборгской стороны. Однажды мы устроились там потанцевать, но пришел Геня и сказал, что со своим патефоном выглядим просто глупо. Он испортил нам настроение, и мы разошлись по домам.



26 июля

Сегодня Сашета разбудила меня рано утром и повела на Светлановский рынок. Еще вчера она прознала, что там будут продавать конину. «Хорошее мясо! Особенно хороши из конины котлеты, - хвалила бабушка. - С продуктами становится трудно, а мы с тобой на двоих купим». Два дня назад возвратились с оборонных работ мама и отчим. Наша семья опять увеличилась вдвое.

Так как нет маскировочных штор, то вместо обычных лампочек ввернули синие. Это какой-то ужас! Не передать, как это угнетает. Бабушка мается больше моего, говорит, что от такого света у нее разболелись глаза и голова. Я предложила закрыть в прихожую все двери и по вечерам сидеть здесь при полном освещении. Отчим похвалил меня за находчивость.

Галина Зимницкая во время работы на `Ленфильме`. Съемки кинофильма `Пирогов`, 1946 г. Из архива И. А. Черноморской

28 июля

Только что пришла бабушка и сказала, что у Ферковичей плохие вести от Влади. На оборонных работах на них внезапно выскочили немецкие танки. Тяжелораненый Слава находится в полевом госпитале, и Владя при нем. Подробности этого случая не известны. Ферковичам передали короткую записку, поспешно написанную Владей.



30 июля

Сегодня мама и дядя Миша пришли с работы очень расстроенные (они paботают на заводе «Прогресс»). Им объявили, что завод срочно эвакуируют. Ехать нам всем. Сердце мое оборвалось от такого сообщения. Уехать из Ленинград! Расстаться с ребятами, со всеми нашими делами!

Для чего я училась перевязывать раненых? Для чего мне дядя Миша принёс детский противогаз? И вдруг бабушка, моя милая Сашета, заявляет, что она остается в городе и не сдвинется с места, что бы ни было. Тогда я тоже заявляю, что остаюсь с бабушкой. На протест мамы у меня истерика. Давно я так не ревела. Родители опешили и ушли в спальню совещаться. Что будет? Я твердо решила не ехать.



2 августа

Мы с бабушкой «перетянули». Мама и дядя Миша остаются с нами. Оказывается, на заводе продолжают работать некоторые цеха, изготавливающие продукцию для ленинградского фронта. Мама работает на револьверном станке, она нужна здесь. Отчим - настройщик станков - тоже пригодился. Все уладилось, родители повеселели. Они признались, что тоже не хотели уезжать.

Вчера получила письма от Нади. Она сообщает, что родители благополучно добрались к ним в Покровское. Екатерина Александровна работает в госпитале. Степан Григорьевич лежит в том же госпитале с обострением язвы желудка «Ты не представляешь себе, как я скучаю по Ленинграду! - пишет Надя. - Как я хочу быть с вами. Когда слышу по радио слово „Ленинград", сердце мое сильно бьется, перехватывает дыхание. Пиши мне чаще, милая Галка!».

Галина Зимницкая с дочерью Инной (1 месяц 15 дней). 1946 г. Из архива И. А. Черноморской

4 августа

Из-за грозящей нашей семье эвакуации я забыла написать про котлеты из конины. Они, действительно, как и обещала Сашета, были вкусными, словно из обычного мяса, только чуть темнее.



6 августа

Участились тревоги. Город меняет свое лицо. Заложили мешками с песком витрины магазинов, укрывают памятники и скульптуры. Как-то мы с мамой поехали в выходной в центр, хотели купить что-нибудь из одежды и маскировочные шторы. Но тревоги нам все испортили. Мы только и бегали по бомбоубежищам, прятались в подворотнях. Хоть на улице и тихо, хождение во время тревог запрещено.

Сегодня меня, Иру Малиновскую и Веру Писакину вызвали в жакт. Оказывается, жильцы нашего дома собрали деньги на подарки для фронтовиков. Нам поручили проехать по магазинам с Марией Ивановной Осиповой и помочь ей с покупками. Мы решили в каждую посылку вложить письмо. Наверное, бойцам будет приятно получить подарки и теплые слова от ленинградцев.



8 августа

Вчера мы удачно съездили за покупками. У Марии Ивановны было ходатайство из жакта, поэтому в магазинах шли нам навстречу. Мы купили хорошего душистого мыла, папирос, табаку, шарфы и одеколон. Так удачно все сложилось, даже тревога была одна, и та продолжалась недолго.

Сегодня с утра писали письма, содержание почти одно и то же, а адреса разные. Ира кончила семь классов, поэтому мы давали ей наши «сочинения» на проверку. Она ругала нас за ошибки, заставляла переписывать все начисто. Мы застряли с письмами до позднего вечера.

Пришла с работы тетя Леля (Ирина мама). Напоила нас чаем с коржиками. Какая молодая у Иры мама! Как старшая сестренка, и сходство между ними необыкновенное. Тетя Леля всегда модно одета, очень следит за своей внешностью. Иру одевает тоже хорошо. Не богато, но очень как-то ладненько и со вкусом.

Ира мечтала о балете, но тетя Леля ее отговорила. Может быть, зря? Ира хорошо сложена, гибкая, у нее хороший музыкальный слух. Отец Иры умер от туберкулеза, и тетя Леля очень боялась за Иру. Ей нужно хорошо питаться, а в балете сидят на голодном пайке. Здесь она, конечно, права.



10 августа

Вчера вернулась домой Владя. Вот что случилось с ними на оборонных работах. На участок, где они копали окопы, неожиданно выскочили немецкие танки. Владя и Слава заползли в кусты. На полном ходу два танка промчались через поле, оставив на нем убитых и раненых, и скрылись за холмами. Один танк задел кусты и раздавил Славе ноги. Сейчас Слава лежит в ленинградском госпитале.



15 августа

С каждым днем мне все труднее писать дневник. Неужели брошу? Правда, эти дни проходят однообразно, без особых событий. Дежурства в медпункте идут своим чередом, занятия кончились с отъездом Екатерины Александровны. Если заглянуть в наши души, то, наверняка, все хотят испытать хоть чуть-чуть боевой обстановки (бомбежки) и попробовать свое умение на раненых. Хотя это глупо.

Вчера уехали из Ленинграда две семьи, а значит, мы попрощались с Гаем Шевеленко и Володей Пашко. Гай начитанный мальчик, всегда делился с нами самым интересным, советовал, что прочитать. У него была мечта, даже цель - стать танкистом. Володя был нашим затейником в играх. Любую игру он превращал в театрализованное представление. А что он вытворял на качелях «Гигантские шаги»! Правда, иногда на Вовку находило, и он начинал задираться: дергал меня за косы, больно бил мячом по ногам. «Володька, ведь больно!» - взывала я со слезами в голосе. Однажды Ира мне сказала, что это у Володи так проявляется симпатия ко мне: «Он в тебя влюблен, а ты не замечаешь». Конечно я не замечаю, потому что больше поглядываю на Геню. Он притягивал меня с раннего детства. Бабушка это замечала и часто говорила: «Иди, иди во двор этот белобрысый Генька уже давно там».

<< Назад

Вперёд >>