В тысяча девятьсот сорок втором году весна была бурной. Днепр вздулся и залил берега. В марте солнце сияло, как летом, акации на бульваре рано оделись в зеленый наряд. Но в городе не чувствовалось обычного весеннего оживления. Окна были по-прежнему наглухо закрыты, а по вечерам вместо веселого говора молодежи на улицах раздавался лишь топот солдатских сапог...
  В первое воскресенье мая Вера Хитько и Галя Гродникова, приодевшись, отправились в парк имени Шевченко. Их сопровождали Юрий Савченко и Игорь Клюев.
  Они шли в парк не для того, разумеется, чтобы насладиться музыкой джаза. Их ждала здесь Валентина Давыдовская, запиской назначившая им свидание.
  Юрий не видел ее с февраля. Он не искал с ней встреч, несмотря на то что очень нуждался в совете секретаря обкома.
  Немецко-фашистские оккупанты в Днепропетровске чувствовали себя в глубоком тылу. Они не сомневались, что останутся тут навсегда. По сравнению с зимними месяцами обстановка изменилась. Раньше близость фронта держала немцев в постоянном напряжении, теперь же руки у них были развязаны, и они решили очистить город от подпольщиков. Террор усилился. Фашисты объявили настоящую войну мирному населению. Жестоко и беспощадно они расправлялись с людьми, заподозренными в сочувствии партизанам. Они устраивали облавы, угоняли молодежь в Германию, расстреливали без суда и следствия за малейшую провинность. Было арестовано также несколько подпольщиков. Они никого не выдали, да и не могли выдать, так как многого не знали, но Савченко был встревожен и озабочен. Немцы догадывались о существовании подпольной организации, и Юрий был уверен, что очень скоро они предпримут широкие карательные операции. Нужно было, не сворачивая диверсионной и разведывательной работы, подготовиться к решающей схватке с гестапо...
  Однажды вечером Валентина Давыдовская, выглянув в окно, увидела во дворе перед домом темную женскую фигуру. У Валентины тревожно забилось сердце. "Что ей тут надо?" - мелькнула мысль. Накинув платок, Давыдовская вышла на крыльцо. Заметив ее, девушка подошла ближе, несколько секунд внимательно рассматривала ее, затем вполголоса сказала:
  - Вам привет от Анатолия!
  Ей пришлось повторить этот пароль трижды, наконец Давыдовская, сообразив, что слышит пароль, ответила:
  - Вчера получила открытку...
  - Ну здравствуй,- сказала девушка и улыбнулась.
  Хотя внешне они совсем не были похожи друг на друга, но обе были молоды, романтично настроены и сразу ощутили радость встречи, как старые друзья. Валентина Давыдовская была выше среднего роста, светлая шатенка, коротко подстрижена, завита, одета со вкусом. Наоборот, гостья была скромно одета, внешне сдержанна. У нее были черные глаза, пышные волосы, тонкая фигура и гортанный украинский говорок.
  Девушку звали Надия, или просто Надя, Надя Сарана. Она была связной Центрального Комитета Коммунистической партии Украины. Надия училась в Харьковском университете. Ее вместе с другими студентами послали рыть окопы. Спасаясь от окружения, она попала в Луганск. Там в это время находился Центральный Комитет. Надия отправилась туда и попросила, чтобы ее послали на фронт снайпером или санитаркой, но вместо фронта ей поручили перебраться в Днепропетровск.
  Вскоре ее пригласили к секретарю ЦК КП Украины Д. С. Коротченко. Демьян Сергеевич видел перед собой смышленую комсомолку, которой предстояло выполнить очень важное поручение: перейти линию фронта, связаться с секретарем Днепропетровского подпольного обкома партии Николаем Сташковым и передать ему новые директивы Центрального Комитета партии. Никогда еще Надия Сарана не получала таких ответственных заданий, но всей своей жизнью, воспитанием она была готова на тяжкий труд, на подвиг.
  И вот она в оккупированном Днепропетровске, у связной обкома.
  - Со Сташковым я тебя свяжу,- ответила Давыдовская.- Но не сейчас. Сейчас он в Павлограде. Он должен приехать сюда позже. А пока ты можешь встретиться с руководителем подпольной организации Юрием Савченко.
  - Очень хорошо. Кстати, у меня и к нему есть дело,- сказала Надия Сарана.
  - Как, разве ты его знаешь? - удивилась Валентина.
  - Давай спать,- помолчав, ответила Сарана. Девушки умолкли, но еще долго лежали без сна на душистом сене и думали - каждая о своем.
  Через несколько дней к Юрию явилась незнакомая девушка. Назвав пароль, она отрекомендовалась связной Центрального Комитета Коммунистической партии Украины. Это была Надия Сарана. Она познакомила Савченко с положением на фронтах, рассказала об обстановке, сложившейся на оккупированной территории. Надия Сарана сообщила Юрию, что он может написать письма своим родным. Есть возможность передать эти письма на Большую землю.
  Юрием были заранее написаны два письма: родителям и жене. Эти письма дошли до нас. Приводим их полностью.
  "Дорогие родители! Сестричка Тина! Если когда-либо встретимся, на что я, несмотря на усложненную обстановку, не теряю надежды, то расскажу побольше.
  А пока опишу вкратце свою жизнь за последние девять-десять месяцев. Этот период моей жизни больше богат впечатлениями, чем все, вместе взятые, предыдущие годы. За это время пришлось пережить всего, начиная от первого боевого крещения и кончая концентрационными лагерями и избиениями палками. Все хорошо шло до августа 1941 года, то есть сравнительно хорошо, с боями отступали на восток, затем наше соединение окружили, и началось: плен, лагеря, побег из лагерей, несколько дней на свободе, снова плен, заключение в Бобруйскую крепость, избиение палками, после которых пролежал около двух недель. Немного оправившись, бежал и из Бобруйска.
  После этого побега решил идти в Днепропетровск в надежде увидеть семью, попрощаться с ней и снова продолжать борьбу. Но семьи на месте не оказалось, что было большим ударом для меня. Но и это потрясение меня не сломило.
  Упорная, напряженная и опасная работа в городе до наступления весны. Теперь весна. Правда, еще не цветут цветы, но уже пришло время перебираться на ту сторону. Там атмосфера более подходящая для таких, как я. Но пока здесь я нужен больше.
  Дорогие родители. Вы, быть может, вслух и не согласитесь со мной, будете говорить, что я поступил неверно, но в душе, я больше чем уверен, вы вполне оправдаете мой поступок. Иначе я поступить не могу, не хочу и не имею права.
  Какие причины толкают меня на такое решение?
  1. Я коммунист не на словах, а прошедший боль- шую коммунистическую армейскую школу. Партийный билет - это моя жизнь, а не ширма, которой можно в удобный момент прикрыться от всяких житейских бурь и невзгод.
  2. Вся моя прошлая жизнь заставляет принять именно это решение. Я жил, рос, воспитывался и учился в годы Советской власти, она вошла в мою плоть и кровь, и жизнь без или вне этой власти для меня немыслима. Я все силы и старания приложу, чтобы над нашей страной и родным городом развевалось красное знамя, а наша родная земля была ос- вобождена от этих горилл, бандитов, кровососов.
  3. Все те лишения, которые мне пришлось пережить здесь за время хозяйничанья немцев, трудно описать словами. В первом плену из меня сделали вьючное животное, на которое безжалостно грузили что вздумается - камни, бревна, котлы, и при этом за малейшее пошатывание жестоко стегали кнутами, били кулаками, ногами, били все, начиная от поганого, вонючего, венерического солдата и кончая офицерами. В Бобруйске меня избили палками и присолили солью, чтобы не испортился.
  Думаю, что этого достаточно для того, чтобы питать к этим сволочам лютую ненависть и уничтожать их как бешеных собак, везде, где только есть возможность.
  Нет слов и выражений, чтобы описать вам, какая злоба кипит у меня в душе. Ни один фашист, попавший ко мне в руки, не уйдет живым. Только смерть гадам, которые опоганили нашу родную землю. Только смертью они могут искупить свои преступления, и клянусь вам, что, пока жив, я не отступлю от этого приговора.
  Если где-нибудь погибну, то знайте, что отдал все за освобождение Родины от паршивого фашистского духа, умер за вас, мои родные. Надеюсь, что до свидания. Целую вас всех, ваш сын и брат Юрий. 19/III 1942 г.".
  Второе письмо Юрий написал жене: "Клавдюшка! Я не теряю надежды когда-либо встретить тебя, моя дорогая, и нашу дочурку Галочку. Если, паче чаяния, получится не так, то прошу не грустить, ибо грустью потерянного не вернешь. Клавдюшка! Если придется жить без меня, то выполни лишь одну мою просьбу: создай все условия для нормального роста и воспитания Галочки. Приложи все усилия к тому, чтобы она получила полное образование и стала вполне самостоятельным человеком, способным правильно понимать все явления общественной жизни. Сделай из нее полноценного нашего человека.
  Милая! Много раз я мечтал увидеть вас обеих, но, к сожалению, жизнь все время разлучает меня с вами.
  Как мне хотелось прижать тебя, повозиться с Галочкой, немного отдохнуть в семье, но этого так и не пришлось испытать. В будущем я не теряю все-таки надежды увидеть вас обеих живыми-здоровыми, а Галочку - уже большим ребенком.
  До свидания, дорогие мои. Целую вас крепко несчетное число раз. Ваш Юрий.
  И еще вот что. Большое, большое спасибо всем моим родным и близким, которые оказали и оказывают мне всевозможные услуги, помогая всем, чем могут. Живу все время у Ксении и тети Насти. Они меня полностью освободили от забот, создав этим возможность заниматься нужным делом. И другие родственники принимают самое теплое участие и, не боясь смертельного риска, оказывают мне всякую помощь. Остальное, конечно, далеко не подробно о моей жизни расскажут они сами, если доведется встретиться. Ваш Юра".
  ...Надия Сарана спрятала письма в холщовый мешочек и попрощалась с Юрием. Он тепло проводил девушку.
  Долго стоял Юрий и смотрел вслед Надие, которая спокойно и неторопливо шла по улице, не обращая внимания на немецких солдат, провожавших ее косыми взглядами...
  В мае Юрий получил записку от Давыдовской. Валентина предлагала ему вечером в воскресенье прийти в парк имени Шевченко.
  Савченко отправился туда, захватив с собой Игоря Клюева, Веру Хитько и ее подружку Галю Гродникову. Ребята и девушки приоделись: пусть немцы думают, что они идут на танцы...
  ...В парке имени Шевченко, как в мирное время, ярко горели фонари. По аллеям не спеша прогуливались разодетые девицы и немецкие офицеры, ищущие развлечений. На просторной танцплощадке надрывался оркестр, состоящий из аккордеониста, скрипача в лоснящемся сюртуке и пожилого барабанщика, который, отдуваясь от жары, взмахивал палочками.
  Юрий и Игорь отошли к киоску напиться газированной воды, а когда вернулись, увидели, что за Верой и Галей увязались два эсэсовца. Девушки, однако, ничуть не смутились. Они оживленно болтали с фашистами и увлекали их к берегу Днепра.
  - Как некстати,- прошептал Савченко.- Через полчаса мы должны встретиться с Давыдовской...
  - Ты послушай, что они говорят... Прячась за кустами, ребята подошли ближе.
  - Чудный вечер,- кокетливо щебетала Гродникова.- Неужели мы будем с вами, господа, толкаться здесь, в парке, среди толпы?
  - Что же вы предлагаете, фрейлен? - спросил один из офицеров.
  - Спустимся к Днепру, искупаемся. Сейчас вода теплая, как парное молоко. Но, может быть, вы не умеете плавать?
  - О, мы умеем плавать,- со смехом ответил офицер.- Какая прекрасная мысль! Разумеется, мы согласны.
  - Ты понял, что она задумала? - прошептал Игорь.
  - Понять нетрудно, только это не ко времени,- ответил Юрий.- Мы же пришли сюда для другого.
  - Да ты взгляни на офицеров. Припоминаешь? Ты же был в тот день на проспекте...
  - Неужели он?! - прошептал Юрий.- Ну, этого не упустим!
  В одном из эсэсовцев он узнал начальника конвоя, который в сентябре по приказу Мульде расстрелял на проспекте Карла Маркса колонну военнопленных...
  Галя и Вера, сопровождаемые офицерами, спустились по узенькой тропинке к реке. До войны здесь был городской пляж. Сейчас берег был завален водорослями и мусором, осевшим на песке после ледохода. Блестели осколки стекла, банки...
  Эсэсовцы расчистили небольшую площадку от мусора и принялись раздеваться... Галя и Вера первые бросились в реку... Немцы поеживались и не решались войти в воду...
  Игорь и Юрий вышли из-за кустов. Немцы не обратили на них внимания. Ребята встали так, чтобы преградить им путь к одежде. Юрий достал пистолет и негромко сказал:
  - А ну, руки вверх!
  Немцы покорно подняли руки. Вера и Галя вылезли из воды, подхватили платья и скрылись в кустах.
  Юрий отвел голых, дрожащих офицеров подальше от берега и сказал, старательно выговаривая немецкие фразы:
  - Вы будете расстреляны за преступление, совершенное вами осенью на проспекте Карла Маркса.
  Фашисты не успели произнести ни слова. Раздались два выстрела, и они упали. Савченко вырвал из блокнота листок, попросил у Клюева карандаш и написал: "Приговорены к расстрелу советскими людьми за зверскую расправу над военнопленными. Приговор приведен в исполнение".
  Прикрепив листок к одежде эсэсовцев, ребята поднялись на откос и разыскали в парке Галю и Веру.
  - Все? - спросила Хитько.
  - Все...
  Было еще не поздно, в парке по-прежнему фланировали немцы. Казалось, ребята не уходили отсюда. Не верилось, что они только что судили и расстреляли двух матерых фашистов...
  На танцплощадке народу прибавилось. Мелькали серо-зеленые мундиры. Ребята остановились возле оркестра. Здесь назначила им встречу Валентина Давыдовская.
  - Пойдем потанцуем, Вера,- сказал Савченко,- а то на нас обращают внимание...
  - Значит, я приглашена в порядке конспирации?- пошутила Хитько.
  Они медленно закружились по площадке. Клюев и Галя последовали их примеру... А Валентины не было... Она опаздывала уже на сорок минут.
  Танцуя, Юрий вспоминал, каким был этот парк до войны... Сверкали разноцветные огоньки бумажных фонариков, и девушки чинно прогуливались парочками... Сейчас некоторые из них танцуют с фашистами. А те ведут себя самоуверенно, на танец приглашают так, что не откажешься... Завоеватели!..
  Нелегко было на душе и у Веры... Вздохнув, она грустно проговорила:
  - Знаешь, я вспомнила наши студенческие вечеринки... Как давно это было... Неужели счастье и радость никогда не вернутся?..
  Юрий не успел ответить. Он увидел Давыдовскую. Валентина танцевала с длинновязым обер-лейтенантом, которого Савченко зимой видел у нее в квартире. Лицо ее раскраснелось, глаза были полузакрыты. Она увлеклась танцем и, наверно, забыла о том, что ее ждут. "Глупости,- одернул себя Юрий.- Как она могла об этом забыть?" Но во время перерыва, вместо того чтобы подойти к оркестру, Давыдовская отправилась со своим кавалером пить пиво. Юрию пришлось ее окликнуть:
  - Здравствуй, сестренка!
  Валентина обернулась. Немец, увидев Юрия, помахал рукой. Он его узнал...
  - Извини, пожалуйста,- сказала Валентина своему спутнику.- Мне нужно поговорить с братом. Подожди меня...
  Немец остался возле стойки, где продавалось пиво, а Давыдовская и Савченко вышли за ворота парка. Переулок был пуст. Валентина сказала:
  - Голова кружится! Этот болван заставил меня выпить стакан вина... Никак нельзя было отказаться. Надоел хуже горькой редьки, привязался точно репей!..
  Она засмеялась. Юрий молчал.
  - Николай Иванович Сташков сейчас в Днепро- петровске. Он хочет вас видеть,- нахмурившись, другим тоном сказала Давыдовская.- Прямо отсюда ступайте...- Она сказала ему адрес.- Сташков ждет вас там. Квартира вполне надежная... там живут родители командира партизанского отряда Масалыгина. А теперь прощайте... Ох, кажется, я совершенно пьяная.
  Она улыбнулась Юрию и скрылась в парке.
  Через полчаса Юрий, оглянувшись и убедившись, что никто за ним не следит, вошел в дом, о котором говорила ему Валентина, и постучал. Дверь открыл Сташков. Несколько минут он спокойно и пытливо смотрел на Савченко.
  - Не знаете ли вы... сколько времени будет через полчаса? - назвал Юрий пароль.
  - Проходите.- Сташков пропустил его в квартиру.
  Юрий вошел в комнату и растерянно остановился. На него молча смотрели несколько мужчин и девушка, сидевшие вокруг стола. Девушку Савченко узнал - это была Надия Сарана. Остальные были ему незнакомы.
  - Ну что ж, давайте познакомимся, товарищ Савченко,- сказал Николай Иванович и протянул руку.- Моя фамилия Сташков, а это товарищи Новичук, Маслов... Берестов... директор маслозавода... очень полезный человек... Задорожный... и наша Надийка... с нею вы, кажется, уже встречались.
  Юрий поздоровался со всеми. Надия подвинула ему стул.
  - Времени терять не будем,- деловито сказал Сташков.- У нас его в обрез... Так вот, товарищ Савченко. Доложите нам о вашей работе.
  - К сожалению, ничего особенного сделать мы еще не успели,- помолчав, заговорил Юрий.- В организации насчитывается сейчас около двухсот человек. Среди них кадровые рабочие города, военнопленные, освобожденные из больницы с помощью врачей, бывшие студенты, юноши и девушки... Все они разбиты на пятерки, задания получают через связных... Листовки мы выпускаем регулярно. Приемник есть у меня в подвале... Раздобыли немного оружия. Ну, о взрыве эшелона с нефтью я говорить не буду, это работа комсомольцев Амур-Нижнеднепровского района... Там руководит Ваня Иванов... Умный, смелый парень. Держим с ними постоянную связь. Есть у нас свои люди на заводах, в управе, на бирже труда, даже в полиции... Плохо, что общей обстановки мы не знаем. Хотелось бы установить связь с другими группами, действующими в городе. Я знаю, что такие группы есть, они малочисленные и, видимо, не очень хорошо организованы, но нам известен ряд диверсий, которые были совершены неизвестными людьми...
  Николай Иванович внимательно слушал Савченко. Когда Юрий умолк, он сказал:
  - Ваша организация достаточно окрепла. Вы, судя по всему, умелый и опытный руководитель. Мы решили назначить вас секретарем подпольного городского комитета партии. С сегодняшнего дня вы имеете право принимать в партию патриотов и исключать недостойных. В городе есть коммунисты, оставленные для подпольной работы, свяжитесь с ними. Фамилии и адреса я вам дам.
  Сердце у Юрия замирало от волнения. Он был горд оказанным ему доверием. Значит, не напрасны были жертвы, победа близка!
  - Есть еще одно известие,- продолжал Николай Иванович.- В Днепропетровск прибыл батальон власовцев. Слышали, наверное, об этом генерале-предателе? Однако не все рядовые власовцы - предатели. Среди них много запуганных и обманутых людей. Необходимо разъяснять им, что им лучше дезертировать из батальона. Нужно помочь власовцам определиться на квартиры... Казармы у них тесные, часть из них наверняка будет размещаться в частных домах. Позаботьтесь, чтобы они становились на постой у хороших, честных днепропетровцев... В домашней обстановке легче будет переубедить власовцев. В общем задание сложное. Подумайте, как будете выполнять, и сообщите мне.
  ...Красная Армия накапливает силы, недалек час, когда она перейдет в наступление... Дезорганизация фашистского тыла будет иметь огромное значение. Городская подпольная организация должна расти и крепнуть. Мы верим, что вы выполните возложенную на вас трудную задачу.
  У меня все. Если есть вопросы, говорите...
  - Вопросов нет,- ответил Юрий.- Все ясно! Разрешите выполнять!