Январь 1942 года был лютым. Старожилы говорили, что таких морозов в Днепропетровске не видели пятьдесят лет. По утрам белый дым отвесно поднимался из труб в бесцветное небо. Багровый шар солнца по утрам словно примерзал к горизонту. Акации на проспекте Карла Маркса застыли в нарядном снежном уборе. Ветки обледенели и под ударами ветра звенели, как стеклянные.
   Жители города редко показывались на улицах. Они стремились поскорее перебежать открытое пространство, продуваемое ледяным ветром. Не по вкусу был мороз и немцам. Их форма из эрзац-сукна плохо хранила тепло, а в сапоги с широкими голенищами набивался снег. И в эти дни днепропет-ровцы впервые увидели на оккупантах огромные галоши, сплетенные из соломы. Немало насмешек породили эти уродливые галоши в адрес "непобедимых" гитлеровцев.
   Благодаря морозам на улицах стало безопаснее. Даже по вечерам у прохожих редко проверяли документы. Вместо того чтобы охотиться за подозрительными лицами, солдаты предпочитали греться где-нибудь в теплом помещении. Это было на руку подпольщикам.
   Январь был переломным в деятельности патриотической организации. Если раньше никому не было известно о существовании в городе подпольщиков, то теперь о них широко узнали и советские люди и оккупанты. Каждую ночь на стенах появлялись свежие листовки, в домах, занятых немцами, раздавались взрывы, в переулках и проходных дворах по утрам находили окаменевшие трупы фашистских солдат и офицеров.
   Подпольщикам приходилось нелегко.
   В конце января Юрий Савченко по почте получил повестку. Он вызывался к восьми часам утра на завод имени Петровского для регистрации.
   - Не ходи,- сказала Ксения Алексеевна.- Арестуют они тебя.
   - Не думаю. Хотели бы арестовать, сюда явились.
   - Я слышал, немцы собираются пустить в ход металлургические заводы,- сказал Борис Сондак, ночевавший у Юрия.- Из Германии приехали специалисты, заделали в цехах пробоины, ремонтируют станки и оборудование... Не хватало, чтобы из криворожской руды фашисты выплавляли сталь для своих танков!
   Сондак не ошибся. Немцы в самом деле решили пустить в эксплуатацию крупные днепропетровские предприятия. Они рассчитывали, что это не потребует особых усилий, но проходила неделя за неделей, а цель оставалась все такой же далекой...
   Никто, кажется, не оказывал оккупантам открытого сопротивления. Мобилизованные рабочие исправно являлись в цехи, грузчики разгружали привезенный немцами кабель, монтажники устанавливали трансформаторы и станки, но дело, странным образом, никак не шло на лад. Кабель почему-то рвался, из трансформаторов вытекало масло, станки вибрировали и ломались. Электростанция то и дело выходила из строя.
   Долго не догадывались фашисты, что досадные, порой нелепые неполадки, мешавшие пуску завода, были осуществлением детально продуманного плана. На заводе имени Петровского действовала подпольная группа, состоявшая из кадровых рабочих- Ивана Зотова, Василия Ладягина и Николая Львова.
   Немецкие мастера, не подозревая, что нерасторопность наших рабочих является организованным саботажем, яростно ругались:
   - Русские швайне! О, какой тупой, неповоротливый, дикий человек есть русский рабочий!
   Не знал о подпольной группе и Юрий Савченко. Он познакомился с Иваном Зотовым случайно.
   Возле склада разгружали кабель, привезенный в запломбированном вагоне из Германии. На круглых сходнях суетились рабочие. Они отчаянно кричали, сталкивали друг друга в снег и через каждые пять минут, вконец обессилев, устраивали длительный перекур.
   Толстый немец-мастер в пальто с меховым воротником и огромных валенках орал на грузчиков, требуя, чтобы они не прекращали работу.
   Грузчики не стали спорить. Они поспешно побросали цигарки и нестройной толпой бросились к вагону. Облепив, как муравьи, моток кабеля, они поволокли его по мосткам, но не удержавшись на скользких досках, сами свалились в снег и утопили в сугробе тяжелую катушку.
   Немец задохнулся от ярости, плюнул и ушел.
   - Сейчас охрану приведет,- негромко сказал кряжистый широкоплечий мужчина, руководивший разгрузкой.
   Юрий незаметно наблюдал за ним. Бригадир грузчиков суетился больше всех. Он сам хватал мотки кабеля и тащил их куда-то, ругал подчиненных за нерасторопность - словом, казалось, очень старался. Но Юрий вскоре сообразил, что он намеренно затягивает разгрузку.
   Когда мастер скрылся, Юрий подошел к бригадиру и сказал:
   - Гляжу я, тяжелая у вас работа.
   - Проваливай,- недружелюбно покосился тот на него.
   - Уйти я могу. Но так или иначе, разгрузить кабель придется. Потом немцы заставят вас же его проложить, пустят ток, застучат станки, загудят
    мартены, польется сталь для фашистских танков...
   Бригадир покосился на него и, присев на порог склада, закурил.
   - Солдаты идут,- прошептал Юрий. Хотелось бы с тобой встретиться... Буду ждать после гудка у ворот...
   В конторе Савченко заявил, что с удовольствием приступит к работе по специальности, как только выздоровеет. В настоящий момент он тяжело болен... Юрий показал справку, написанную полатыни Клюевым, с печатью, мастерски сделанной Борисом... Ему поверили.
   ...Давно умолк гудок, закрылись ворота, а бригадира все не было. Решив, что он не придет, Савченко отправился домой. Зотов ждал его в переулке.
   - Разгрузили кабель? - спросил Юрий.
   Бригадир хмуро кивнул.
   - Ну вот видишь...
   - Зачем меня позвал? - резко спросил Зотов.
   - Поговорить нам нужно... на улице неловко... Да и холодно...
   Савченко привел Зотова в Краснофлотский переулок, познакомил с Клюевым, Сондаком и Дементьевым. Зотов сперва дичился, но, убедившись, что находится среди единомышленников, стал откровеннее.
   - Немцам удалось собрать около двухсот рабочих,- рассказывал он.- Механический цех восстановили, отремонтировали два мартена... На днях хотят пустить электростанцию. Можно им помешать... Под заводом есть трубы. Если заложить там взрывчатку, главный корпус полетит к черту... Но у нас нет тола...
   - Столько тола нет и у нас,- огорченно ответил Савченко.- Но, может, сделать пока что-либо другое? Например, уничтожить кабель. Без кабеля немцы не смогут наладить энергетику...
   - Кабель заперт на складе, у дверей дежурит автоматчик,- покачал головой Зотов.- Впрочем, мы подумаем...
   На другой день, во время обеденного перерыва, приятели Зотова - Василий Ладягин и Николай Львов - подошли к складу. У Львова за пазухой была толовая шашка, которую раздобыл для этого случая Захар Ефимович Демьяненко.
   Часовой утонул в огромном тулупе. Ладягин спрятался за сараем, а Львов крикнул по- немецки:
   - Что, брат, замерз?
   - Проходи! - хрипло ответил солдат.
   - Не ругайся, лучше закурим, огонек найдется, а табачком ты угостишь.
   Часовой поднял автомат и заорал:
   - Не подходи, убью!
   Как ни пытался Николай отвлечь внимание солдата, ничего не получалось. Немец не подпускал его. Времени терять было нельзя. Пришлось пойти на риск. Львов подошел к сараю, сел на снег и принялся переобуваться. Часовой потребовал, чтобы он удалился. Львов вступил в спор. Побелев от злости, немец направил на него автомат. Но сзади подоспел Ладягин, на стальную каску обрушился тяжелый удар. Часовой без звука рухнул.
   - Хорошо,- шепнул Ладягин и отбросил в сторону чугунную чушку.
   С двери склада был сбит замок. Труп часового затащили в сарай. Львов достал из-за пазухи толовую шашку и принялся чиркать спичкой. Руки тряслись, и спички ломались одна за другой. Раздался гудок. Окончился обеденный перерыв... После обеда происходила смена часовых. В их распоряжении осталось всего несколько минут.
   - Дай-ка я,- прошептал Ладягин.
   Он достал последнюю спичку и осторожно потер головкой о коробку. Вспыхнул огонек. Зашипел бикфордов шнур.
   - Бежим!
   Они успели пересечь железнодорожную ветку. Сзади раздался взрыв. Над сараем поднялся столб дыма. Через минуту испуганно завыла сирена. Ладягин и Львов зарылись в снег. Подъехала пожарная машина. Пожарники в брезентовых костюмах размотали рукав... Склад пылал. Конец рукава привинтили к водопроводному крану, затарахтел ручной насос... Рукав наполнился водой, но вдруг лопнул сразу в трех местах. Зотов заранее позаботился о том, чтобы шланг был перерезан...
   После гудка рабочих заперли в цехах. Всю ночь эсэсовцы обыскивали и допрашивали их. Однако следователю гестапо Лунде не удалось ничего узнать. Не желая нести ответственность за взрыв, он составил рапорт о том, что на заводе произошел, по-видимому, несчастный случай... Часовой, пытавшийся спасти кабель, погиб...
   Вскоре в подвале в Краснофлотском переулке собрались Юрий Савченко, Борис Сондак, Иван Зотов, Василий Ладягин, Николай Львов и молодой рабочий Леня Абалкин, недавно поступивший на завод и принятый в подпольную группу Зотова по рекомендации Веры Хитько. Это был тот самый двадцативосьмилетний парень, которого привел к Юрию Шохов. Савченко тогда отправил Абалкина к Вере, и та дала о нем хороший отзыв...
   - Первый опыт удался,- сказал Савченко.- Кабель уничтожен. Но это лишь временная мера. Мы должны заставить их вообще отказаться от мысли пустить завод. Нам удалось достать тол.
   Юрий предложил заложить в подземный коридор под главным корпусом взрывчатку.
   - Ладягин и Львов это сделают,- ответил Зотов.- Они там каждый закоулок знают.
   - Можно я с ними? - несмело сказал Леня Абалкин.
   Юрию не хотелось посылать на ответственное задание этого парня, не бывшего ни в армии, ни на фронте и еще не закаленного в борьбе.
   - Все-таки груз будет тяжелый,- умоляюще прибавил Леня.- Я хоть нести помогу...
   - Что ж, пусть пойдет, раз желание есть,- поддержал Зотов.
   Договорившись о дне диверсии, разошлись. Ксения Алексеевна вынесла на кухню гору грязной посуды, нарочно оставленной с обеда, и принялась мыть тарелки, громко жалуясь на спекулянта-племянника, устраивающего в доме попойки...
   ...Шестнадцатого февраля на исходе ночи возле заводского забора появились два человека. За плечами у них были туго набитые мешки.
   - Еще будем ждать? - прошептал один.
   - Обойдемся без него,- сердито ответил второй.- Пойдем... Пора...
   Ладягин и Львов отодвинули доску в заборе и проникли на территорию завода. Небо на востоке посветлело. Было морозно. Снег звонко хрустел под ногами.
   Львов отыскал засыпанный снегом люк, с усилием оторвал от земли примерзшую крышку и первый спустился в холодное темное подземелье. Внизу он зажег карманный фонарик и направился по запутанным переходам к главному корпусу.
   - Тяжело! - пробормотал Ладягин... Черт бы взял этого Абалкина... Сам вызвался и не пришел. Может, отдохнем?
   - До рассвета надо заложить тол и уйти,- ответил Николай. Боюсь, не помешал бы кто...
   - Кто помешает?- пожал плечами Василий Ладягин.- Мы здесь как черти в преисподней, до нас и добраться невозможно.
   Еще с полчаса шли по тесной каменной трубе, жадно вдыхая затхлый воздух. Наконец Львов сказал:
   - Здесь.
   Сбросили с плеч мешки, достали тол. Львов, подняв фонарик, оглядел подземелье:
   - Надо с обеих сторон закупорить трубу, тогда вся сила взрыва будет направлена вверх, и главный корпус не устоит...
   Ладягин и Львов саперными лопатками вырыли гнезда для тола и приладили бикфордов шнур.
   Увлеченные работой, друзья не сразу услышали неясный гул, доносившийся с той стороны, откуда они пришли. Первым насторожился Ладягин. Погасив фонарик, он прошептал:
   - Кто-то идет!..
   Львов тоже выключил фонарик. Теперь оба отчетливо услышали топот...
   - Это не Абалкин? - неуверенно спросил Василий.
   - Какое! Там их целый взвод!..
   - А выйти отсюда можно?
   - Можно-то можно, но ведь тогда никакого взрыва не будет...
   Ладягин промолчал.
   Топот приближался. Львов достал пистолет. Замелькали лучи фонарей, показались немецкие автоматчики. Николай выстрелил, и ефрейтор, бежавший впереди, упал...
   Фашисты залегли. Фонари погасли.
   Противники не видели друг друга и стреляли наугад... Пули глухо впивались в кирпич, в воздухе висела каменная пыль...
   - У меня кончаются патроны,- шепнул Ладягин.
   - Ну что ж,- ответил Львов,- пора...
   Он достал спички и, прежде чем поджечь бикфордов шнур, взглянул на товарища.
   - Давай! - тихо сказал Василий.- Я их задержу...
   Красная искра быстро побежала по трехметровому шнуру. Ладягин, привстав на колено, посылал в гитлеровцев последние пули, заглушая выстрелами легкое потрескивание огня...
   ...Возле заводских ворот стоял черный "оппель-адмирал" штурмбанфюрера Мульде. Начальник гестапо сидел в кабине рядом с человеком в овчинном полушубке и беспокойно выглядывал в окно. Человек в тулупе был Абалкин. Сразу после совещания у Савченко Абалкин побежал в гестапо и сообщил Мульде, что шестнадцатого февраля будет взорван главный корпус завода.
   Мульде обласкал Абалкина, выдал ему пять тысяч марок и пообещал поселить в трехкомнатной квартире на проспекте Карла Маркса.
   - Вы умный человек,- сказал Мульде.- Вас ожидает блестящая карьера.
   Абалкин заявил, что располагает важными сведениями о подпольной коммунистической организации, однако Мульде, вызванный в тот день к начальству, прибывшему из Киева, отложил допрос. Он знал, что Абалкин никуда от него не денется.
   ...Взошло солнце, на снегу вспыхнули искры... Со стороны главного корпуса уже довольно продолжительное время слышались глухие выстрелы... Мульде сердился на автоматчиков, которые никак на могли справиться с двумя русскими. Открыв дверцу, он вышел из машины. Абалкин как тень последовал за ним... В эту секунду раздался взрыв. Туча камней взлетела к небу. Мульде упал, сильно стукнувшись о крыло автомобиля.
   Он тут же вскочил. Лицо его перекосилось от ярости. Выхватив пистолет, он тихо сказал оглушенному, бледному Абалкину:
   - Ты обманул меня. Ты нарочно сделал так, чтобы погибли солдаты германской армии. Ты есть партизан!
   - Не стреляйте, а-аа! - завопил Абалкин, но Мульде выпустил ему в лицо всю обойму. Платочком он вытер с подбородка грязь, брезгливо оттолкнул ногой труп, сел в машину и уехал.