Получив задание от Савченко, Дуся Кулакова сказала младшему брату, Володе:
   - Сходишь в Амур- Нижнеднепровский район. На мосту документы проверяют, но у тебя, может, и не спросят.
   - Что мне там делать?
   - Разыщешь улицу Побежинова, это недалеко от завода Либкнехта, в доме номер десять живет один человек - Ваня Иванов. Ты ничего ему говорить не будешь, назовешь только мой адрес. И все. Если он не ответит или удивится, тогда передашь ему, хорошенько запомни, следующее: "Подпольный центр просит сообщить о ваших планах. Ждем пред- ставителя по этому адресу завтра утром". Понял?
   - Не совсем,- признался Володя.- Я ему это должен сказать, только если он удивится? А почему?
   - Отучись, пожалуйста, задавать вопросы,- недовольно ответила Дуся.- Впрочем, на этот раз объясню. Иванову должны были сообщить о подпольном центре раньше. Но мы подозреваем, что не сообщили. Человек, которого к нему послали, исчез, о нем ни слуху ни духу... Теперь понимаешь?
   - Да,- ответил Володя.- Будь спокойна, я все сделаю.
   Вечерело, когда он взошел на мост. Этот мост через Днепр, длиной в два километра, был взорван нашими войсками перед отступлением, но немцы его кое-как восстановили и тщательно охраняли. С замирающим сердцем подошел Володя к часовым, которые у всех проверяли пропуска.
   - Пропуск! - окликнули они его.
   - У меня нет пропуска,- ответил Володя.- На той стороне живет моя мама. Она тяжело больна. Пропустите меня, дяденька...
   Часовой махнул рукой. Не чуя под собой ног, Володя побежал к берегу.
   Улицу Побежинова он отыскал не сразу. Это, собственно, даже не было улицей; просто три деревянных дома, стоящих на краю поселка. Солнце уже зашло, когда Володя постучал в дверь. Открыли тотчас же, будто ждали его прихода. Володя увидел остролицего парня в сатиновой косоворотке. Белые, как лен, волосы, торчали у парня на затылке, точно петушиный гребень. Володя фыркнул.
   - Кого тебе? - удивленно спросил парень.
   - Ваню Иванова.
   - Это я.
   Разглядывая Володю, он нахмурился, и тот вдруг заметил, что парень вовсе не такой уже юный, как показалось. Ему было не меньше двадцати пяти лет.
   Вошли в комнату. Окно было завешено одеялом. На столе горела керосиновая лампа. Возле стола сидели еще один парень и девушка, широкоскулая, курносая, с прищуренными зелеными глазами. Они, видимо, только что спорили, потому что были очень возбуждены, и покосились на Володю с неприязнью. Наверное, он им помешал.
   - Я должен поговорить с вами наедине,- заявил Володя Иванову.
   Он пожал плечами:
   - Здесь все свои.
   - Ну что ж, пожалуйста... Улица Челюскинцев, дом шесть.
   Молодые люди и девушка молчали. На их лицах было изумление. Парень, сидевший за столом, покрутил пальцами около виска:
   - Ты случайно не того?
   - Значит, вам ничего не передавали. В таком случае это сделаю я... Слушайте. Вы должны завтра утром прислать представителя по тому адресу, который я вам сообщил. Вот и все... А теперь я пойду.
   - Постой,- сказал Иванов.- Вы слышите, ребята, в городе о нас уже знают! Это же просто здорово!
   - Он, случайно, не в полиции работает? - спросила девушка.
   - Если вы так боитесь, можете не приходить,- отрезал Володя.- Мое дело маленькое. Я сказал, что мне велели.
   - Брось,- сказал Иванов девушке,- у тебя просто мания преследования. Агенты ведут себя похитрее. Как тебя зовут, юноша? Давай познакомимся. Да ты садись, расскажи, что у вас делается?
   До утра пробыл Володя в доме на улице Побежинова. О подпольном центре Дуся ему говорить не велела. Он рассказал о событиях, происшедших в Днепропетровске, о зверствах немцев, а также о том, как молодежь в доме у Дуси слушает радио, как они перепечатывают листовки...
   Ване Иванову было двадцать шесть лет. Он работал сторожем в так называемом "комитете общественных работ". Это давало ему возможность встречаться с нужными людьми, не возбуждая подозрения. До войны Иванов был инструктором в горкоме комсомола.
   Его друг Саша Корниенко служил в армии, воевал с белофиннами на Карельском перешейке, его танк подожгли, но он сумел выбраться, двое суток полз по льду озера, отморозил обе ноги, но пробрался к своим...
   Они вместе окончили тридцать пятую школу в Амур-Нижнеднепровском районе. В этой же школе училась и девушка - Галя Андрусенко.
   - Терпению народа скоро конец,- говорил Ваня.--Люди готовы с немцами воевать голыми руками, надо их только организовать. Мы тут посовещались и создали подпольную комсомольскую группу... Ничего особенного, правда, пока не сделали. У нас тоже есть приемник. Расклеиваем листовки... Ну и, главное, готовимся к будущим делам... Беседуем с людьми, тех, кто посмелее, вербуем к себе, а кто просто фашистами недоволен, но лезть в драку боится, учим, как саботировать их мероприятия, уклоняться от трудовой повинности... Сразу всего не расскажешь. У нас уже тридцать семь человек, два коммуниста, восемнадцать комсомольцев. Большинство молодежь...
   Иванов показал Володе листовки, приготовленные к расклейке. Текст был отпечатан типографским способом.
   - Как вам удалось? - удивился Володя.- У вас что, типография есть?
   - Вроде этого,- усмехнулся Саша Корниенко.- Недели две назад в городской газете немцы напечатали объявление. Советскими войсками при отступлении были вывезены из типографии шрифты. Немецкому командованию стало известно, что ящики со шрифтами не успели отправить за линию фронта и закопали где-то поблизости. Через газету фрицы обратились к жителям с просьбой сообщить, где находятся ящики. Указавшему место будет выплачено вознаграждение. Ну, прочитала наша Галя объявление и вспомнила, что 24 августа, напротив ее дома застрял в грязи грузовик. Как ни бился шофер, не смог вытащить. Красноармейцы выгрузили из кузова ящики и закопали в овраге. В то время Галя не обратила на это внимания. А прочитав объявление, вспомнила... Пошли мы втроем к оврагу, четыре дня возились, как кроты, все насквозь перекопали и нашли ящики. Вот и вся история. Сами сварили черную краску, мажем сверху буквы, листок прикладываем и прокатываем деревянным валиком. Чем не типография... Хочешь, возьми эти листовки, покажи товарищам. Пусть знают, что мы тоже не сидим сложа руки.
   Володя рассовал листовки за пазуху, попрощался с подпольщиками и отправился в обратный путь.
   Было раннее утро. Солнце взошло, но тут же спряталось в тучах. День предстоял пасмурный. Амур-Нижнеднепровский поселок еще спал. Немцев не было видно.
   Володя был счастлив, что удалось благополучно перебраться через мост, да еще с листовками. Им внезапно овладело возбуждение. Ужасно захотелось совершить что-нибудь особенное. Например, наклеить листовку прямо на дверь городской по- лиции!
   "Почему бы и нет?" - подумал Володя. Пусть знает гордая и недоверчивая Дуся, что Володя способен не только на то, чтобы передавать записки...
   На улицах появились прохожие. Из подъездов и подворотен вылезли оборванные старики и сморщенные старухи. Хриплыми голосами зазывали покупателей... Эти люди торговали подсвечниками, пастой для стекла, клетками для птиц, накрахмаленными манжетами и прочими мало кому нужными вещами. Они мерзли на резком осеннем ветру, с надеждой поглядывая на редких прохожих. Этих незадачливых продавцов Володя встречал и прежде. Он подошел к ним, достал несколько листовок и сунул в руки какому-то старику, одетому в древний, изъеденный молью сюртук.
   - Возьмите, почитайте. Вам полезно.
   - Кто же ты такой? - опасливо спросил старик.
   - Прочтите, узнаете! - гордо ответил Володя и пошел дальше. Им овладело озорное, бесшабашное настроение. Он смело глядел на немецких солдат и офицеров и не уступал им дороги. "Вы считаете, что я мальчишка, а у меня листовки... Вот вам!"-так примерно он думал... Почти на глазах у полицая бросил пару листовок к подъезду булочной. Скоро соберется очередь, пусть люди почитают.
   Так Володя бродил по городу, а пачка листовок уменьшалась. Он зашел в кинотеатр, обронил у касс несколько листовок и не спеша удалился. Выйдя на улицу, он увидел серый дом полицейского управления.
   Замирая от ужаса и какого-то странного восторга, восхищаясь собственной дерзостью, Володя подошел к подъезду и, как только часовой отвернулся, бросил на асфальт листовки. Их подхватил ветер, кружась, они полетели к часовому и прилипли к его сапогам. Он нагнулся, поднял листовку, прочел и уставился на Володю.
   - Что там написано, интересно? - спросил Володя дерзко.
   Часовой, маленький белобрысый полицейский, подозрительно моргая рыжими ресницами, продолжал на него смотреть.
   - А ведь это листовка,- сказал Володя.- Смотри, тебе попадет!
   Он отвернулся от часового и медленно, очень медленно пошел в сторону. Между лопатками у него было странное ощущение, как будто кто-то сверлил ему спину. Часовой смял бумажку в кулаке и снова вытянулся возле двери.
   Ликуя, Володя ворвался в дом. Вышла заспанная Галя Гродникова.
   - Ты что, сбесился? - побледнев, спросила Дуся.- Почему так поздно? Где ты болтался? Видел Иванова?
   - Видел, видел... Они пришлют представителя... Да ты знаешь, что со мной было?
   Захлебываясь от восторга, Володя рассказал о своем геройском поведении. Закончив, он скромно потупился, ожидая, что Дуся будет громко восхищаться его необыкновенной храбростью. Но Дуся молчала. Подняв глаза, Володя растерялся. Лицо у сестры стало белым от гнева.
   - Что ты... на меня так смотришь? - пролепетал Володя.
   - Больше никогда в жизни я тебе ничего не буду поручать,- низким от возмущения голосом сказала Дуся.
   - Но... все же прошло благополучно,- жалобно сказал Володя.
   Дуся уничтожающе посмотрела на него, вышла из дому и захлопнула дверь. Володя растерянно уселся на порог...