С. М. ЛЕВАШОВ

Сергей Левашов

    Сергей Михайлович Левашов родился 16 декабря 1924 года на станции Кутейниково Донецкой области. Осенью 1930 года семья переехала в Краснодонский район. В следующем учебном году Сергей стал посещать подготовительный класс средней школы № 1 имени А. М. Горького. Затем учился в поселковых школах. С первого по десятый класс был отличником, получал Похвальные грамоты.
    Обладал замечательным слухом, играл на многих музыкaльных инструментах. С 6-го класса увлекся автоделом. Немного позже стал посещать авиамодельный кружок. Члeны кружка серьезно занимались радиоделом, авиамоделизмом, завязали переписку с авиаконструктором А. С. Яковлевым, который в письмах советовал ребятам, как лучше сделать ту или иную модель.
    В 1939 году комсомольская организация средней школы № 29 поселка шахты № 12 приняла Сергея Левашова в ряды Ленинского комсомола. Девять классов этой школы он закончил накануне Великой Отечественной войны, а через несколько месяцев семья переезжает в город Краснодон, и Сергей после неудачной попытки попасть на фронт продолжает учебу в школе № 1 имени А. М. Горького. В апреле 1942 года его, как одного из активных комсомольцев, райком комсомола направляет в школу подготовки партизан и подпольщиков в Ворошиловграде. После окончания теоретического курса братья Левашовы в составе группы радистов успешно прошли парашютную подготовку, а в августе были заброшены в тыл врага для выполнения диверсионных заданий и сбора разведданных о противнике. Группа попала в окружение, понесла урон, оставшиеся в живых уходили от преследования карателей поодиночке.
    В сентябре 1942 года Сергей возвратился в оккупированный Краснодон, где вступил в подпольную комсомольскую организацию "Молодая гвардия". Он сразу же включился в активную борьбу против захватчиков. По заданию организации устраивается на работу в гараж дирекциона, выводит из строя три автомашины, снабжает подпольщиков взрывчаткой. Входит в состав группы, которая уничтожила вражеские автомашины с горючим на дороге между Краснодоном и Свердловском.
    Владея основами радиотехники, Сергей в короткий срок собрал радиоприемник. Первую передачу из Москвы слушал вместе со своими боевыми товарищами в канун 25-й годовщины Великого Октября. "Настоящим праздником был для всех нас вечер, когда мы услышали в единственный наушник от телефона негромкий голос диктора: "Говорит Москва!" Слушали по очереди, плотно прижимая его к уху. Звук не всегда был чистым и ясным, некоторые слова трудно было разобрать. Но из услышанного можно было судить об истинном положении на фронте", - вспоминает сестра подпольщика В. М. Левашова.
    5 января 1943 года Сергей был арестован на работе. Из тюрьмы он передал несколько записок, просил не волноваться за него, успокаивал семью. А 15 января после страшных пыток сброшен в шурф шахты № 5. Похоронен в братской могиле героев в центре города Краснодона.
    Сергей Михайлович Левашов посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью- "Партизану Отечественной войны" 1-й степени.

   
   

Письмо Левашовой Валентины Михайловны
    сестре Жене, 11/III-1943 г.

    Добрый день, Женечка, добрый день, дорогая!
    Наконец, можно вздохнуть, ничего не боясь. Да, Женечка, страшно, очень страшно вспомнить о тех днях, когда мы находились во власти "освободителей", в руках ненавистных фашистов. Всего 7 м-цев властвовали они. И что же они гады наделали. Невозможно все это описать. Одно воспоминание о том, что они отняли у нас Сережу, зверски уничтожили его, рождает во мне ярость и такую ненависть, что я не нахожу себе места.
    Спи, Сережа, спокойным вечным сном, твои дела, твою работу долго будут помнить оставшиеся в живых.
    Ты много раз в письмах спрашивала в какой школе учился Сережа. Этого раньше не знала и я. Но теперь секрета нет. Их готовили партизанами-парашютистами. Когда их высадили по заданию (высадка была неудачной) и после разгрома их отряда Сережа пришел домой, но не бездельничать, а работать.
    Я знала, что молодежь Краснодона готовила протест фашистам, да и весь период оккупации немцы это чувствовали. То листовки на улице появляются, то гордо зареет красный флаг, наводя страх на фашистов, то вдруг загорается биржа труда. И вот 5/I-1943 года Сережа был арестован. Не помогли никакие хлопоты, никакие мольбы. Они беспощадны, они бессердечны, эти жаждавшие крови палачи.
    Женечка, дорогая, как издевались над ними, как били, как мучили их. Но Сережа и его товарищи вели себя мужественно. Не просили они пощады, смотрели смерти в лицо. Не раз через окна камер доносились слова "Интернационала", которые быстро обрывались.
    15/I-1943 г. в 8 часов вечера не стало Серёжи и 22-х человек его товарищей. Среди них было 3 девушки.
    Когда их вели расстреливать они запели "Вы жертвою пали". Это была очень трогательная картина. Ещё и сейчас мороз по коже пробирает, когда представляешь себе все это. Их измученных, избитых, изуродованных выводили из машин связанных по двое и стреляли в упор, подводя к стволу шахты N5 глубиной 48 метров. Некоторых бросали живыми. Как выяснилось после, Сережа тоже был брошен живым.
    Трудно описать то, как было принято известие о смерти Сережи. Первой узнала я от жены полицая Мельникова, который жил с нами по соседству, вечером 16/I-43 г. А я все надеялась, даже тогда, когда днем 16/I - в полиции не приняли передачу, сказав, что арестованных 23 человека вывезли в Луганск.
    Я думаю, что ты тоже должна перенести эту утрату так же героически, как перенесли её мы и особенно мама. Ты же знаешь как любил её Сережа и что значит для неё потеря единственного сына. Мама очень постарела, её многие в 39 лет называют бабушкой.
    Только после освобождения Краснодона частями Красной Армии все трупы были извлечены из шахты и 1/III с почетом преданы земле.
    Женечка, милая, что же сделали гады с нашими ребятами и девушками. Как изуродованы были трупы. У некоторых девушек были отрезаны груди, на теле некоторых вырезаны звезды, отрезаны уши, под ногти загнаны иголки.
    У Сережи была перебита рука при жизни, на коже ссадины плетей. Пулевых ран на теле не было, он был брошен живым. При падении перебиты ноги. Видимо некоторое время был жив, так как труп был найден вдали от общей кучи. Полный рот земли, лицо искажено. Узнали всех в основном по одежде, потому что все трупы были страшно обезображены и неузнаваемы. Подобное могли творить самые кровожадные звери.
    Похоронили их в парке, недалеко от входа, в одной общей могиле. Какие это были похороны. Никому не желаю видеть подобное: 58 гробов стояло по обе стороны могилы. В парке был сплошной вопль, в котором слышались проклятия в адрес тех, по чьей вине стояли здесь гробы.
    Женечка, очень велика утрата, но мысль о том, что Сережа погиб героем, борясь за самое благородное дело - мужает нас. Сережи нет, но в ушах звучит его голос, а перед глазами стоит его дорогой образ.
    Да, немало следов зверства оставили фашистские бандиты. Сколько они погубили молодых, полных жизни юношей и девушек! Всего они уничтожили, гады, около 200 человек.
    Жаль папе не пришлось дождаться счастливого дня, когда впервые на улицах города появились наши танки. Он во время отступления немцев был угнан ими. Что с папой не знаю, но знаю, что хорошая участь его не ждёт. То, что он отец партизана знали все, поэтому при малейшем подозрении ему грозит смерть.
    Милая Женечка, очень много пережито. Хочу сказать одно, что до оккупации, читая газеты о зверствах фашистах, я кое-что брала под сомнение. Вырастая в свободной стране, я не верила, что на свете могут быть такие вампиры. Я теперь всем и всякому буду говорить - читай, что пишут в газетах, книгах о фашистских зверствах - это чистая правда без прикрас.
    После расстрела начались обыски и вообще всякие издевательства над семьями расстрелянных. Приходили полицая, брали все, что им нравилось. До того были напуганы всем этим, что одно слово "полицай" - дрожь как при лихорадке.
    Осталось нас трое - мама, Лина и я. Сами хозяйничаем. Мама все плачет, я её как могу утешаю. Лина ходит в школу. Трудно приходится нам. Но что ж, нужно жить, бороться, не падать духом. Ведь человек живет однажды. И эту жизнь нужно прожить с пользой - как Сережа, хотя и жил он мало, всего 18 лет.
    Как бы мне Женечка хотелось увидеться с тобой. Как вы там, я ничего о вас не знаю. Ты уже наверное мама. Если мальчик назови Сережей в память о брате. Моя милая, до свидания.
    Не убивайся, береги своё здоровье, хотя бы ради своего ребёнка.
    Привет от родных и близких. Целую крепко - твоя сестра Валя.
   
   

Дорогая тётя Лида!

Документ из архива музея Московской школы N312

   
    На днях у нас шло кинo "Молодая гвардия". /1 серия/. С каким нетерпением и волнением мы ожидали появления на экране Серёжи! Хотя артист, который исполнял роль Серёжи был мало на него похож, всё же сколько воспоминаний из прожитого детства пронеслось перед моим мысленным воображением.
    Тётя Лида! Вы, конечно, знаете, как хорошо мы дружили в детстве с Серёжей. Я и сейчас ещё так ясно помню весёлого задушевного товарища, друга Серёжу, что никак не могу примириться с мыслью о том, что его уже нет в живых, и мы уже никогда не сможем ходить вместе на рыбную ловлю. Помню как сейчас, как мы трое: Серёжа, Лина и я, накопав червей и набрав продовольствия, на целый день уходили к реке Каменке. Боже мой! Сколько было радости, если нам удавалось поймать крупного карася!
    Усталые, грязные, но счастливые мы приносили нашу добычу домой и варили славную уху, вкуснее которой не было ничего на свете. Когда нам надоедала рыбная ловля, мы занимались мастерством. Помню, что мы сделали даже самолёт. Хотя он и не летал, потому что был очень тяжёлым. Но все же мы представляли из себя "великих пилотов" и по очереди садились в "кабину", надевая шлем и дяди Мишины кожаные перчатки. После этого "улетающий" давал команду, и двое других "великих лётчиков" изо всех сил толкали сзади "воздушный корабль" и он, поднимая облака пыли, гордо "плыл" по улицам посёлка. Нам завидовали не только уличные мальчишки, но и наши одноклассники, которых мы иногда катали на своём самолёте, делая при этом такой вид, будто бы нам самим уже надоело "летать". А "летали" мы очень часто, зарываясь при этом своим собственным носом в пыль. У меня до сих пор ещё сохранился шрам на ноге от неудачной посадке на "аэродроме".
    Я сейчас не могу без смеха вспомнить, как мы сбрасывали парашюты с вышки /с погреба/. Однажды мы так увлеклись этим занятием, что не заметили, как наша Валентинка /а ей тогда было года 4-5/ прыгнула с погреба за нами за парашютом. Серёже случайно удалось подхватить её на лету. И после этого, если она проявляла особый интерес к нашим занятиям, Сергей отвёртывался в простынь, становился на ходули - пугал её ведьмой.
    Очень часто, утомившись от весёлых и шумных игр, мы тихо сидели на балконе и мечтали. Мечты наши были очень разнообразны. Мы мечтали о том, что кем будем мы после окончания учёбы, как будем проводить следующие каникулы, какими будем через 5-10 лет. Все наши мечты сводились к тому, чтобы выйти "в люди" и через несколько лет встретиться уже взрослыми людьми. Сергей мечтал о военном училище и часто подтрунивал над нами, говоря, что девочек туда не берут.
    Однажды, под впечатлением таких мечтаний, мы затеяли игру в "Чапаева". Из детского велосипеда соорудили пулемёт, понатаскали консервных банок, сделали баррикады и подняли такой треск и гам, что получили выговор от старших. Сергей, как "Чапаев", вынужден был посадить на гауптвахту своего верного ординарца Петьку /Лиину/, который верхом на палке отвозил донесения в штаб, задавив при этом цыплёнка, Анку /меня/, которая истратив все "пулемётные ленты", начала бросать в мнимого неприятели консервные банки, наполненные землёй, поломала при этом цветочные клубы. После такого "наступления" нам пришлось целый день убирать двор, и мы решили, что война - это дело нехорошее, и лучше мы будем заниматься мирным трудом, чем воевать. Тогда мы даже не подозревали, что через несколько лет нам придётся участвовать прямым или косвенным образом в настоящей войне.
    А как мы были рады и горды, когда Серёжу, как лучшего ученика нашей школы, послали в Москву на экскурсию. Мы с Лииной без всякой зависти делили радость Сергея. Я не помню так хорошо, потому что эти воспоминания, связанные с образом моего лучшего друга, мне они очень дороги. И поэтому я не могу не поделиться с Вами этими воспоминаниями, хотя не знаю, как Вам тяжело будет воскрешать в памяти всё прошлое, связанное с образом Вашего дорогого сына Сергея.
    Пусть он погиб для врагов извергов-немцев. А для тех, кто его любит и знает, он никогда не погибнет. И всегда о нём и его боевых друзьях будем вспоминать не только мы, которые знали его лично, но весь советский народ, вся прогрессивная молодёжь во всём мире. Об этом свидетельствует то, что музей "Молодая гвардия" посещает не только советская молодёжь, но и молодёжь других стран.
    Пока, дорогая тётя Лида, я кончаю.
    Передайте привет дяде Мише, Вале, Лине /если она дома/.
    Если мне придётся побывать в городе, то я непременно зайду к Вам.
    Очень хочется всех увидеть, поговорить.
    До свидания.
    Целую Вас. Елена Нитикова.
    27 октября 1948 года. Шахта N4-3 бис.
   

Характеристика на члeна подпольной организации "Молодая гвардия" Левашова Сергея Михайловича.

    Левашов Сергей Михайлович родился в 1924 году на ст. Кутейниково., Сталинградской области, в семье служащего. В 1930 г. семья живет в Краснодоне.
    Образование 9 классов. Во всех классах учился только на "отлично", члeн ВЛКСМ с 1939 г.
    22 августа был сброшен на парашюте в числе других товарищей под Красным Лучом. В завязавшейся перестрелке оборудование, продукты, боеприпасы были захвачены противником. Сергей вернулся домой.
    По заданию штаба и чтобы спастись от угона в Германию, Сергей устаивается в гараж. Там он выводит из строя 3 машины. Ремонт машин всегда затягивал до 2 месяцев. Принимает участие в поисках похищенного оружия. Писал листовки, сам распространял их.
    Совместно с Лукашевым изготовляли ракеты, которыми сигнализировали советским самолётам, когда они бомбили гор. Краснодон.
    Через свою сестру Валю, которая устроилась на работу в цех В.В. при дирекционе, достает селитру. Готовил с помощью этой селитры тол, чтобы взорвать весь цех взрывчатых веществ.
    Уговорил мать завязать дружбу с женой полицейского Мельникова. И как бы невзначай выведать всё, что ей известно о делах полиции. 5-го января ночью Сергей был арестован.
    Над Сергеем проклятые варвары жутко издевались. Ему в первый же допрос дали 60 плетей. После пыток Сергей, возвращаясь в камеру пел "Интернационал". На следующих допросах ему перебили левую руку, ноги.
    Гестаповцы особенно старались узнать у Сергея о школе радистов, о коде, о его связях. Перед смертью, ударив полицейского, он крикнул: "Сволочи, всех все равно не перестреляете, нас тысячи. Родина нас не забудет, за нас отомстят!"
    Взбешённые палачи столкнули Сергея живым в шурф. Затем забросали ствол шахты гранатами.
    Так бесстрашно погиб комсомолец Сергей.

РГАСПИ. Ф. 1-С. Оп. 53. Д. 327

О сыне моём Левашове Сергее Михайловиче.

    Сын мой Сергей был третьим ребёнком у меня. Родился он 16 декабря 1924 г. на ст. Кутейниково, Сталинской обл.
    Я считала, что основная цель в жизни - это дети, поэтому все своё внимание и всю заботу я уделяла на их воспитание, стараясь с детства привить им любовь к труду, внушить им все хорошие качества. Кое-что я добилась, и до некоторой степени была довольна результатами своего воспитания. Прежде всего, я старалась подхватить то, что привлекает ребенка. Ещё когда сын был мальчиком, заметила, что его интересуют машины и вообще механические вещи. Развитию этого интереса помогал купленный конструктор "Пионер". В школу он пошёл с большой радостью и на протяжении всей своей школьной жизни считался примерным, дисциплинированным учеником.
    Для меня было большим удовольствием бывать на родительских собраниях, потому что кроме хорошего никогда ничего не слышала о своём сыне. Об этом свидетельствует ряд премий, полученных им, 4 похвальные грамоты, курсовые поездки в Москву, Святогорск. В школе он был хорошим общественником и пользовался не малым авторитетом среди товарищей. В младших классах он вёл нагрузку председателя и пионервожатого. По его инициативе и под его руководством в школе организован был авиаконструкторский кружок, который связался с авиаконструктором Яковлевым. Да и сам он мечтал стать авиаконструктором. Я вполне соглашалась с его стремлением, так как видела, что все качества, требуемые для этого, а именно: терпение, быстрая сообразительность, аккуратность в работе, у него были. Помимо вышеописанных увлечений он много время уделял своему физическому развитию (занимался на турнике, с гирями, гимнастикой и т.д.), что дало хорошие последствия.
    Когда немецкие захватчики вероломно напали на территорию нашей страны, он как и каждый советский человек зорко и внимательно следил за развивающимися событиями и готов был (как и говорил) в любое время пойти на защиту Родины. Поэтому он с радостью принял призыв райкома комсомола, который посылал некоторых самых стойких, крепких, здоровых комсомольцев в Ворошиловградскую школу, готовившую партизан радистов-парашютистов.
    5 апреля 1942 г. я проводила его. На прощание сказала, чтобы там он был как и в школе первым. Оттуда он присылал живые, радостные, полные жизни письма, которые радовали меня, как мать. В мае месяце он досрочно в числе первых окончил школу и был отправлен в Воронеж, затем - в Сталинград, а оттуда по заданию он с товарищами послан был в тыл.
   Из его рассказа я узнала, что их отряд в количестве 10 человек был высажен десантом над Красным Лиманом. Высадка была не совсем удачна, так как все продукты и боеприпасы попали в центр деревни.
   Сын в этом отряде был радистом. Поэтому сейчас же после высадки он связался с центром и передал о результатах высадки. Отряд расположился лагерем и просуществовал 10 дней. Через преследования он вынужден был 3 раза меня местоположение лагеря. Однажды пошедшие в разведку командир отряда и ещё 2 разведчика попали в плен. Вскорости совершенно неожиданно их отряд был окружен отрядом вооруженных полицаев. Командованием отряда из слов его и племянника, который был с ним вместе, взял сын. Обладая быстрой сообразительностью, они решили покинуть лагерь, так как сражаться у них были далеко не равные силы (отсутствие боеприпасов). Оставшиеся 5 человек были лишены всего, что необходимо для работы партизана. Решили разойтись по местам жительствам (семьи почти всех были оккупированы) и та вести партизанскую работу.
   2 сентября сын пришёл домой. О всем случившимся он подробно рассказал мне и предупредил, что он пришёл домой работать. Я только могла сказать, чтобы он был как можно осторожнее. Узнав о его прибытии, ему вручили повестку в Германию. Это заставило его поступить на работу. Он предпочитал лучше умереть, чем быть отправленным туда. Здесь на месте он был члeн организовавшегося партизанского отряда. Об этом он говорил мне, но полностью в работу отряда я посвящена не была. Его основная задача была - достать радиоприёмник; во-первых, чтобы слушать правильные известия с фронта и о жизни Советских людей (это уже почти удалось осуществить); во-вторых, чтобы связаться с центром. И эту задачу он считал осуществимой. На работе, где он работал в качестве шофера в гараже, от мужа, который работал там же, я слышала, что он часто рабочим разъяснял ложь немецкой агитации, разоблачал брехливые немецкие сводки и иллюзии о хорошей жизни в дальнейшем. Но работал он очень осторожно. Его любимая пословица была: "Семь раз отмерь, а один раз отрежь". Каждого нового человека он внимательно и тщательно изучал прежде чем заговорить с ним на политическую тему. Он даже сам так надеялся на свою осторожность, что когда начались поголовные аресты, он не ушёл из дому, и остался, надеясь как-нибудь помочь арестованным товарищам.
   5 января он был арестован. От людей узнала, что его сильно били в полиции, но что он держался бодро и независимо, смотря смело в лицо опасности. 15 января вечером он был расстрелян у ствола шахты 5. Перед смертью много говорил (как рассказывал один полицейский), ему выкрутили руку. Последние его слова:
   - Ну, гады, мы погибаем, но таких, как мы сотни тысяч. Родина нас не забудет, за нас отомстят наши товарищи.
   После расстрела начались посещения полицаев, которые приходили и хозяйничали как дома. Забрали все его вещи, предупредили немцев, которые были тогда в доме, что это мол партизанская семья за которой надо следить.
   С каким нетерпением я ожидала прихода частей Красной Армии. И не было пределов моей радости, когда в городе появились первые танки.
   Да, я горжусь своим сыном, горжусь тем, что умела воспитать такого смелого, мужественного патриота. И одна мысль о том, что сын погиб смертью героя, уменьшает тяжесть этой большой утраты.   

Мать: Левашова Лидия Даниловна

ЖИЗНЬ ЗА СВОБОДУ

Из воспоминаний В. М. Левашовой
о брате Сергее

   ...В начале войны Сергей окончил 9 классов. Он попытался добровольно уйти в армию. И когда райком комсомола посылал лучших комсомольцев в партизанскую школу, он с большой готовностью откликнулся на этот призыв. 5 апреля 1942 года вместе с Сергеем в эту школу уехали Вася Левашов, Володя Загоруйко, Люба Шевцова.
   Как рассказывал впоследствии Сережа, 22 августа 1942 года диверсионная группа, в которую входил и двоюродный брат Василий, была выброшена с парашютами в районе станции Красный Лиман. Высадка произошла не совсем удачно. Парашюты с продовольствием и боеприпасами упали в населенном пункте. О высадке отряда стало известно оккупантам. Началась погоня. Попал в плен командир группы. Оставшиеся приняли решение - продолжать борьбу с фашистскими захватчиками.
   2 сентября 1942 года в Краснодоне появился Сергеи, а через два дня - Василий. Дома брат начал монтировать небольшой самодельный радиоприемник. Я поражалась его терпению. Часами, не разгибая спины, он наматывал виток за витком на катушки. Сережа спешил. Он хотел в день 25-й годовщины Октября услышать родную Москву.
   Наконец в последних числах октября приемник был готов. Не верилось, что этот маленький картонный ящичек может принести голос советской столицы. Настоящим праздником был для всех нас вечер, когда мы услышали в единственный наушник от телефона негромкий голос диктора: "Говорит Москва!" Слушали по очереди, плотно прижимая его к уху. Звук не всегда был чистым и ясным, некоторые слова трудно было разобрать. Но из услышанного можно было судить об истинном положении на фронте. Слушали не каждый день и только поздно вечером.
   Во второй половине октября брату принесли повестку ехать в Германию. Сережа ответил, что скорее умрет, чем уедет в рабство. Вскоре он устроился на работу в гараж немецкого дирекциона. Позднее я узнала, что ему помогли в этом Ф. П. Лютиков и Н. П. Бараков, работавшие в механическом цехе. О них брат всегда отзывался с большим уважением и любовью.
   Рабочие любили брата, он всегда приносил им хорошие вести. "Ну, чем обрадуешь, Сережа?" - спрашивает, бывало, кто-либо из них. Оглядываясь по сторонам, брат рассказывал правду о положении на фронтах.
   В гараже Сережа старался чем только мог навредить немцам. Отремонтированные здесь машины недолго служили оккупантам. Как-то идя домой вечером с работы, Сережа увидел немецкую машину, возле которой никого не было. Он подошел к ней и что-то сделал. Потом, догнав отца, сказал:
   - Теперь эта машина далеко не уедет!
   На работе, как вспоминает отец, Сережа часто встречался с Н. П. Бараковым, о чем-то с ним беседовал. Иногда ходил к Любе Шевцовой. К нам домой приходили Вася Левашов, Жора Арутюнянц, Ваня Земнухов и еще некоторые ребята, которых я не знала. Они играли на мандолине, гитаре, о чем-то горячо спорили.
   В конце ноября, по совету Сережи, я поступила на работу в цех взрывчатых веществ при дирекцноне. По его указанию я каждый день выносила понемногу селитры, а иногда и готовую взрывчатку, за которой приходил к нам Сергей Тюленин.
   Первого января 1943 года были арестованы Мошков, Третьякевич и Земнухов. Из города ушел Вася Левашов. Мама уговаривала и Сережу уйти из города. Но он ответил:
   - Не могу я уйти, мне нельзя! Если нужно, я не пожалею и жизни за нашу свободу!
   5 января его арестовали на работе, а 15 января сбросили в шурф шахты №5.
   

1948 год.
   
   
   
    

ПИСЬМО СЕРГЕЯ ЛЕВАШОВА РОДНЫМ

Пока еще Воронеж 24.06.42 г. {1}

   Вот и опять свободная минутка!
   Здравствуйте, дорогие папа, мама, Валя, Лена!
   Примите мой горячий привет и наилучшие пожелания. Вот плохо, что я не имею от вас весточки. Работа моя такая, что на одном месте не усидишь. Сегодня в Воронеже, а завтра еще где-либо. "По морям, по волнам". Ну, ничего, зато вы от меня получаете. Адреса у меня нет постоянного. А хотелось бы узнать, как вы там поживаете. Как ваше здоровье и все, все. Если о вас ничего не знаю, тогда слушайте про мою житуху. Может быть, вам уже надоели мои весьма однообразные рассказы? Ну, ладно, я коротко скажу. Жив, здоров, всем обеспечен. Питаюсь отлично. Вот и все. И вся моя басенка столь немудрая. Хотя эта басня и не мудрая, а действует она на ваши сердца, как лучшие успокаивающие капли. Ну что бы вам еще наболтать, и право, не знаю. А поболтать охота. Ну вот что еще скажу. Как Воронеж город ни прекрасен, а в Краснодоне лучше. Там какая-то своя, близкая, родная среда. Ну, ладно, на сегодня довольно.
   Сейчас 13.30. Мама, наверное, корову подоила. Вот бы молока выпить!
   Бувайте живi здоровi, до побачення!
   Ваш Сергей.
   Привет всем родным. Привет от Васи. Все, что я пишу о себе, то же самое можно написать и о Васе.
   
    Архив музея "Молодая гвардия", ф. 1, д. 31, № 6769.

{1} С. Левашов был в то время курсантом Ворошиловградской школы подготовки партизан и подпольщиков (школа эвакуировалась в г. Воронеж).

Вeрнуться

Фрагмент беседы с Мариной Левашовой,
   племянницей Сергея Левашова.

    
   М.Л. - Марина Левашова.
   
   М.Т. - Марина Турсина.
   
   М.Л. - ...Земнуховы, Осьмухины, Кийкова... (Речь идёт о семьях молодогвардейцев, которые жили на улице Лютикова - бывшей Банковской, где живёт семья Левашовых - М.Т.)
   
   М.Т. - Кийкова тоже тут жила?
   
   М.Л. - Да, у неё дом... 20 дом у неё. Потом... Ковалёвы. 5 человек.
   
   М.Т. А у Кийковых там, наверное, новые уже люди живут?
   
   М.Л. Да, конечно. Вообще у нас бабушка моя (Лидия Даниловна, мать Сергея Левашова - М.Т.) - она была лидером этого округа, и как-то тянулись к ней родители других молодогвардейцев, собирались часто у нас дома Вообще эта улица считается центральной.
   
   М.Т. - По этой улице же их везли на казнь, по улице Лютикова?
   
   М.Л. - Да. Ну ночью машины крытые были, закрыто всё... По этой улице.
   
    Особенно бабушка дружила с Кийковой, Кийкова - она была одинокая очень, это моя вторая бабушка, я её бабушка Лёля называла. Мне же было 12 лет, когда бабушка умерла, поэтому в принципе я её помню и помню, как у нас собирались - и Шевцовы приходили, Земнухова, Осьмухина - редко была, а вот Земнухова часто...
   
   Кийкова... как-то у неё жизнь не сложилась... Мне её так всегда жалко было, вот уже и потом, когда уже повзрослела...
   
   М.Т. - Кроме её дочки, у неё не было детей никого больше?
   
   М.Л. - Никого, замуж она не вышла, она жила с сестрой, а сестра у неё была первая комсомолка Краснодона - Екатерина Сергеевна Сулейманова Активистка такая, они вдвоём всё время и жили - последнее время. Я не знаю, как раньше, в молодости они, в таком возрасте - пожилом, они жили вдвоём всё время. Первая умерла сестра её - Екатерина Сергеевна, и она похоронила сестру... Всегда, когда мы бываем на кладбище, хорошо сейчас есть вот эти дни поминальные, всегда заходим к Кийковой. Могилка чистенькая, аккуратненькая, но она не в оградке.
   
   Я хочу сказать - мама когда болела, я ещё раз убедилась в том, что когда человек бегает, тогда они нужны - то там интервью дать, то там приехало телевидение, то там ещё что-то. И мама - она ж вообще безотказная была.
   
   М.Т. - Да, в музее сказали, что она всегда очень охотно шла на контакт.
   
   М.Л. Она считала своим долгом пропагандировать подвиг своего брата, ну и соответственно ребят, с которыми он дружил. А когда случилось с ней вот это... У неё сначала случился инфаркт. Как раз было 65 лет "Молодой гвардии", а у неё инфаркт случился. В сентябре. И она попала в больницу.
   
   Она была почётный гражданин города Краснодона.
   
   М.Т. Она же была доктор?
   
   М.Л. Она более 30 лет пробыла главным врачом тубдиспансера. Пусть она не участник "Молодой гвардии", признанный...
   
   М.Т. Но она ведь помогала?
   
   М.Л. Она просто не успела принять присягу. По существу она и селитру с завода таскала, если б поймали - это расстрел на месте, а им же селитра нужна была - они взрывчатку делали и так далее. Она не попала на это празднование, а сколько она вложила в это дело - и душу, и сердце. Сколько она в музей поотдавала семейных реликвий, у нас были. "Родное слово" - ещё того века, по нему училась бабушка моя и потом же она учила своих детей, там две части - и то она не оставила дома, даже вот это - и то она отдала. Всё ж поотдавали. Орден Отечественной войны и медаль "Партизану", я считаю - это вообще должно было дома храниться, а не в музее.
   
   Дело в том, что вспоминали её, когда нужна была. В музее есть старые кадры - Чапанская, например, для которых это - святое. Надо отдать должное Никитенко - пережили они не лучшие времена и он всё-таки не дал предать музей забвению, предать подвиг молодогвардейцев забвению - это большой плюс. И я считаю, что Никитенко молодец, он у нас и почётный гражданин города. Я считаю, правильно дали это звание, потому что он очень много сделал именно для города, для имиджа города...
   
   М.Т. И в пропаганде подвига большую роль...
   
   М.Л. Да, потому что как бы там не было, как бы не говорили - "Да вот, они пацаны...", всё одно - протест в оккупированном городе - это уже много значило, потому что поймали б на месте, когда они клеили листовки - это ж расстрел на месте. Тогда же никакого - ни суда, ни следствия, ничего.
   
   М.Т. А вашей маме сколько было лет, когда война была?
   
   М.Л. Она с 23 года рождения. У них с Сергеем, по-моему, полтора года разницы. Сергею было 19, когда он погиб, а мама была на полтора года старше.
   
   Старшая сестра - Евгения - она в Волгограде жила... С младшей мы как-то мало общались, она больше в Москве жила. Когда она сюда часто ездила, я ещё была маленькая, меня ещё не интересовало это ничего, наоборот раздражало, потому что тут мне хотелось телевизор посмотреть, хотелось ещё что-то, а постоянно эти экскурсии, табуном тут разбивались палатки, если приезжало по 20-30 человек - они жили здесь лагерем. Во-первых, я ревностно относилась к этим фруктам, этот абрикос ещё дедушка посадил, с 60 годов я его уже помню, дедушка ещё тут самовар разводил, а он был посажен, ну видимо как они переехали, где-то в 50-х годах, ему уже грубо лет 60, этому абрикосу. Старенький. У нас когда дедушка был жив - Михаил Иванович (отец Сергея Левашова - М.Т.) - он такой мастеровой был. У нас тоже что-то тут было наподобие столика. Я помню, что мы на веранде пили чай, т.е., всегда, когда были делегации... У нас веранда была открытая, это сейчас сделали закрытую, кирпичом обложили, а то она была деревянная, открытая, ну как бы сетка. Потом у нас за абрикосом вишни шли, виноград, и так мне жалко было, что мне ничего не достанется, ну девчонка же ещё...
   
   Мама (Валентина Михайловна Левашова - М.Т.) 20 августа умерла. Причём она же в сознании была до последнего, причём ясный ум. Девочки, дай Бог нам иметь такой ясный ум в наши года. Настолько помнила всё, настолько она мне успела рассказать, всегда же некогда, некогда со своими близкими общаться... И уже когда я увидела, что она заболела, думаю - Господи, ну надо камеру, что же я ни разу её не позаписывала. Вот эти её воспоминания - ведь это так интересно, она очень интересным была рассказчиком, она настолько здорово рассказывала, интересно рассказывала, если будет желание, мы можем потом посмотреть.
   
   М.Т. Конечно будет. Я видела её один раз в жизни, по телевизору, был репортаж к 9 мая.
   
   М.Л. Да, совершенно верно.
   
   М.Т. Я заметила, что она с такой охотой рассказывала про это...
   
   М.Л. Мало того, она очень грамотна, у неё очень хорошо поставлена речь и хороший тембр голоса, что немаловажно для слушателя.
   
   М.Т. Я удивилась, что она умерла так вскоре потом.
   
   М.Л. Она очень быстро сгорела, она просто сгорела, ну - рак человека съедает. Настолько я боролась, я ведь тоже врач и через Интернет... У меня два высших образования - я ещё магистр госуправления. Мы и лекарства доставали. Ну насколько наша медицина несовершенна, насколько она убогая, конечно, нужны были деньги, деньги большие, чтобы человека держать на плаву. С раком всё равно очень тяжело, он всё равно побеждает. Единственное, что она погибла у нас, допустим, не в апреле. Мы поставили цель, что мы должны были дожить до 85-летия с ней. Такие чудеса были, вообще я не верю ни в какие чудеса - вот в эти все силы, а тут, когда начинает болеть близкий человек, начинаешь обращаться ко всему - и к Богу начинаешь, и в церковь ходить. И веточки - знаете - такие вербные веточки, там святят их на Вербное воскресенье, мы с Надюшкой (дочерью - М.Т.) ходили, я же в Харькове работала, жила - и ходили специально в церковь, посвятили вербочку - это 2007 год. А потом, когда случился инфаркт у неё, в сентябре месяце, и сразу её в реанимацию забрали. Я говорю: "Какие шансы у неё?" - "Очень мало шансов, так как 84 года человеку, практически нет". Я говорю: " Ну, будем надеяться". А в реанимацию же никого не пускают, я не знаю, как у вас, но у нас никого не пускают. Вообщем, окольными путями я всё-таки я к ней попала в реанимацию, взяла эти веточки, взяла святую водичку, а она же у меня коммунист, она ж у меня во все эти дела тоже не очень верит. Я говорю - "Мам, просто лежи молча и всё, больше ничего не надо, ты знаешь, вот эти вербы - давай попробуем, ну ведь что-то ж есть, ну почему-то традиции многовековые - они же откуда-то пришли к нам..." И я этими вербочками её там похлестала... Девочки, месяц прошёл - она так быстро пошла у нас на поправку, я не знаю, что это, препараты она принимала те же, что и принимала. Хорошие, конечно, препараты достали. Через месяц мы выписались, и когда я привезла плёночку через месяц в областной кардиодиспансер врачу на консультацию, он не поверил, что у неё был инфаркт, т.е. рубцовых изменений практически не осталось. Это при том, что был обширный трансмуральный инфаркт, и если бы не показали плёнку ту, которая при поступлении была... Он говорит: "Я бы ни за что не поверил, во-первых, возраст, во-вторых, что это?" Не знаю, трудно сказать, что. Или включаются какие-то резервные механизмы или защитные, трудно сказать. И вот она у нас всё нормально, мы Новый год отметили, всё хорошо, а потом вдруг после Нового года в конце января, ей плохо, вроде как простуда, вроде как ОРВИ, пьёт она этот "Фервекс", а это уже пошли метастазы у неё, голова, и говорят - это атеромы - шишечки на голове. Я смотрю, Интернет же есть - это не атеромы, явно.
   
   М.Т. - А изначально какой орган был поражён у неё?
   
   М.Л. - Мы изначально не установили. Вскрытия я не делала, хотя очень многие просили у меня, очень интересная она в клинике была (имеется в виду клиническая картина, симтомы болезни - М.Т.), просто, чтобы посмотреть. Потому что мы её консультировали во многих местах, профессура довольно серьёзная консультировала и диагнозы расходились. И в итоге мы чуть не прооперировали её в онкодиспансере - вот эти шишки убирать, хорошо, что мы не полезли туда. А потом, она у меня дома стала хуже, хуже и хуже - это было начало апреля, я сама растерялась, что с ней делать, потому что это близкий человек, хоть ты сама врач, и у тебя погибает на глазах человек близкий, ты теряешься и не знаешь, что можно ёщё предпринять. И мы решили (боли были сильные у неё), и решили ей уколоть морфийсодержащие препараты, а их, оказывается, когда человек пожилой, не рекомендуют, потому что у них очень сильные побочные действия, они вызывают парез сфинктера мочевого пузыря и начинается нарушение оттока мочи и парез дыхания, остановка дыхания идёт. А у меня другого выхода не было, я не думала о последствиях, надо было убрать боли, потому что у неё стал развиваться болевой синдром и я стала чувствовать, что её теряю. Заглянула утром, уже такое дыхание прерывистое и быстренько позвонила в кардиологию нашу, в краснодонскую. Отправили её в кардиологию. Первым делом, что у меня спросил зав.отделением: "Что ты колола ей?" Я сказала, что это морфийсодержащий препарат, он сказал: "Никогда не коли. Если когда хочешь отправить человека на тот свет, чтобы он не мучался, вот онкологическому больному тяжёлому начинают колоть морфийсодержащий препарат и они уже уходят в сон и тихонько во сне, в таком полусознательном состоянии уходят".
   
   Потом я находила препараты, которые не морфийсодержащие, мощные, но они бьют по печени, а у неё, как потом узнали мы, были метастазы в печени, поэтому тут настолько было тяжело её держать на плаву, почему я считаю, что она, уходя, она совершила свой жизненный подвиг. Потому что обычно люди раскисают в таких ситуациях - болевые вот эти синдромы, люди становятся капризными. Она же для нас до последнего, она не была в тягость, настолько она держалась, она верила до последнего, что она встанет, что это ничего страшного, мы с ней так настраивались, в кардиологии её так настроили, что ничего страшного. Мы-то диагноз узнали уже после кардиологии, когда она поднялась, повели к областному нейрохирургу сделать томографию черепа - у неё оказались метастазы в черепе и мы ей об этом не сказали. Хоть она и врач, может она догадывалась, она жила надеждой, она жила верой, что она встанет, что она должна встать, и мы поставили цель до 11 мая. 11 мая ей было 85 лет, и мы чётко знали, что ей надо подняться, что придут люди, из горисполкома, из музея "Молодая гвардия" будут поздравлять... Она должна жить. Т.е., включились, видимо, какие-то резервные механизмы. На примере мамы я узнала, что наш организм, он настолько совершенен и мы используем буквально какую, наверное, 1/3 часть возможностей своего организма. Казалось бы, человек умирал, мы маму отвезли в кардиодиспансер, а сами поехали за гробом. Потому что я во-первых в своей жизни не хоронила никого, я не знала, как это делается, но я знала, что ей надо хороший гроб купить, не такой матерчатый, а деревянный хороший гроб, полированный. Мы поехали с Надюшкой в Луганск, а она в кардиодиспансере. И мы выбрали гроб, посмотрели всё и я говорю Надюшке, тут меня что-то остановило: "Ну давай не будем гроб покупать, давай купим накидку вовнутрь, подушечку, наволочку". Мы купили, приехали домой, а бабушка пошла на поправку. Через 10 дней она уже начала ходить, завотделением сказал: "Валентина Михайловна, вы должны вставать". В мае мы узнали, что у неё онкология, а до этого мы ж не знали и всё равно включился механизм какой-то, она встала, она начала ходить, мы привезли её в лежачем состоянии, на носилках, а обратно она вышла из больницы. Она знала, что ей надо встречать Новый год, День Рождения. В конце апреля - 23 или 24 апреля её выписали, мы привезли её домой. Но стоило нам отметить 85 лет, впереди не было цели. Что дальше, какую цель надо было поставить. Она нормально встретила День Рождения, ходила, прихорашивалась, а потом всё, цели не стало и потихонечку стала угасать, да ещё нам онкодиспансер "помог", я думала, как-то ей обезболят, может быть какую-то операцию сделают, на уровне шейного отдела позвоночника нервы перерезают, чтобы не поступали болевые импульсы. Но возраст, они побоялись, не стали, капали бесконтрольно. Туда она пришла ногами, а обратно мы даже её забрать не могли, потому что у неё пошла декомпенсация сердечная, пневмония застойная, 2 дня мы её вытаскивали, чтобы её можно как-то было домой госпитализировать и она говорит: "Забери меня домой, я здесь не хочу, я не хочу здесь умирать. Потом мы её сюда привезли и опять-таки в июле мы её немножко поставили на ноги, она до последнего старалась.
   
   Мы на День Рождении я подарили ей картину "Берёзки", говорим: "Давай повесим над твоей кроватью". А у неё над кроватью висит портрет Серёжи, прямо над кроватью. Я говорю: "Давай поменяем местами - берёзу прямо над кроватью, чтобы ты мысленно гуляла по роще, психотерапевтические упражнения делала. Она говорит: "Нет. Серёжу не трогай. Ты знаешь, мне когда тяжело, я смотрю на Серёжу и говорю: "Серёженька, как тебе было тяжело, какие ты муки испытывал, однако ты всё вытерпел, а я тут, подумаешь, у меня какая-то болезнь - я что, с болезнью справиться не могу, я с болезнью этой справлюсь"". И каждый день она с ним мысленно разговаривает. И даже муж сказал: "Какая тёща сильная, какая она сильная, волевая". Как она могла бороться с болезнью. И она всегда чистенькая. Она говорила: "Ты не представляешь, с каким трудом я себя заставляю подниматься. Я знаю, что это надо делать, надо вставать и я заставляю. Потому что постоянно себя настраиваю, потому что как ребятам (молодогвардейцам - М.Т.) было тяжело, но они же делали, они же вытерпели, они смогли всё это перенести, а я что - не могу с этой кровати несчастной встать". А что такое онкологический больной, когда сильнейшая интоксикация, это мы уже знали, что у неё метастазы и в печени, метастазы в голове. Кушать ей было тяжело, потом и глотать ей стало тяжело, потому что метастазы проросли туда, и я с ужасом думала, что я буду делать, когда её надо будет кормить, её ж надо кормить, надо элементарно пить - а она не может этого делать. А она всё равно боролась с этой болезнью, и она вставала, до последнего вставала. Мы не знали, что такое памперсы, она заставляла себя каждый день вставать. Даже в последний день, мы не знали, что он последний для неё...
   
   Три дня ей было плохо, и погода какая-то была - полнолуние, жарко, душно, жара до 35 градусов, вентилятор воздух гоняет тёплый, тут самим дурно, а тут с сердечком же у неё, мерцательная аритмия. Мы просто её обтирали, а она каждый день обмывалась, а потом, во вторник, она вдруг согласилась, чтобы мы её помыли с Надюшкой. Надюшка здесь была, как раз каникулы у неё. И мама встала, мы её помыли, и она говорит потом: "Ты знаешь, как я вам благодарна, благодарна в том, что я лежу в своей постели, лежу дома, что меня окружают действительно любящие меня люди". Потому что, знаете, девчонки, когда близкий человек рядом, не ощущаешь, ну есть он и есть, да? Ну вот рядом мама и рядом. А потом, когда начинаешь терять этого близкого человека, ты начинаешь понимать, Господи - и там обидел, и там невнимание проявил, а всё это близкие люди воспринимают тяжело.
   
   Она даже ушла из жизни, постоянно сопоставляя себя с Серёжей. Вообще она о нём всегда рассказывала с такой любовью, уважением, хоть он и младший был брат, но смог так себя поставить, что они слушали его. Они всегда с ним советовались. И старшая сестра, но старшей во время войны здесь не было, она вышла замуж в Новочеркасск, и мама. Она же училась в Ростове, а когда война началась, она вернулась в 1942 году. Т.е, 2 курса она успела закончить, и уже во время оккупации она была здесь в городе. И она говорила, что тянулись к Серёже, ребята тянулись. Вася Левашов, хоть считалось, что он члeн штаба, но ведь Сергей тоже постоянно был там. Он принимал участие в заседаниях штаба, просто официально он не был члeном штаба. Ребята прошли партизанскую школу, спецподготовку. Конечно, это были подготовленные ребята для борьбы в тылу, это и диверсии, Сергей же был хорошим радистом, он хорошо знал радиотехнику, он вообще хорошо знал технику, тянулся. Ему нравилось экспериментировать, огурец он выращивал - в музее стоит. Я говорю: "А кем же он всё-таки хотел быть?" Мама говорит: "Он хотел быть авиаконструктором". Он даже переписывался с Яковлевым и тот ему ответил. Может быть и стал бы, действительно, хорошим авиаконструктором, известным, потому что он такие модели делал, чертежи (в музее). Всё ж в музее. Я ещё помню, бабушка жива была - воротничок у нас дома был, бабушка с таким трепетом показывал мне, что это воротничок с рубашки, в которой бросили Серёжу в шурф. Отпороли этот воротничок, потому что невозможно было - рубашку уничтожили, всё ж распухло, он же был живой, когда его бросили, его ж нашли не сразу, его нашли вдалеке от всех остальных. А он был под 2 метра ростом, красавец хлопец. У нас дома были 20 - килограммовые гири, потом тётя Лена утащила в Москву их, такие квадратные гири, гири тяжеленные, а он их свободно отжимал одной рукой. Потом другой рукой. Накачанный такой был, торс у него был развитый, хороший, вообщем готовил себя к серьёзной жизни. И поэтому он какое-то время был жив. Говорят, что он 2-3 дня был жив, после того, как его сбросили. Ну его сбросили в первой партии - 15 числа. Он такой был распухший. И конечно очень тяжело переживала бабушка, потому что мальчик же один был в семье, хоть и три девчонки ещё. Если бы, конечно детей не было - это было бы ужасно. Вот я всегда Кийкову вспоминаю, ладно здесь ещё три дочери осталось, а у Кийковой никого не осталось, у Шевцовой никого не осталось. Люба была одна одна и к нам часто приходила Мироновна, бабушка Мироновна и дедушка. Я тоже их помню хорошо. Они очень дружили с моей бабушкой и мне так нравилось, когда они приходили и приносили мне всегда булочку и "Ситро". Для меня это было! Ну вообще - верх блаженства... И я когда маленькая была, была такая светленькая и кучерявенькая, светлые-светлые волосы были, и Мироновна всегда говорила: "Боже мой, как Маришка похожа на Любку...". А я ж крученая такая, верченая, то спою что-нибудь, то станцую. И она постоянно говорила: "Вот прихожу, смотрю на Маришку - вот это моя Любашка, это моя Любашка такая была, и в детстве такая тоже была". И она часто была у нас, потом Мироновна умерла, дедушка был какое-то время жив, он женился на другой бабушке, и мне уже было, наверное, лет 12-13, они раньше в Первомайке жили, а потом переселились сюда, где кинoтеатр "Юбилейный", в этих домах за "Гулливером" (магазин "Гулливер" - М.Т.) они жили. И часто бегала полы я им мыла, ещё что-то, убирала. Они мороженым угощали. Потом дедушка умер. Это такие детские воспоминания именно о родителях. Мне ещё запомнились родители Громовой, особенно он сам.
   
   М.Т. - А какие были родители у Ули? Мне кажется, она на отца похожа больше, да?
   
   М.Л. - Да. Наверное, она больше на отца.
   
   М.Т. - Он высокий был, нет?
   
   М.Л. Нет, ну в старости он не был высоким, вот они как-то - Шевцов, он... Ну, хотя он был выше Шевцова немножко, он такой, немножечко серьёзнее. Вот Шевцов, он такой добродушный, а Громов такой немножечко более серьёзный. Громовы у нас редко были, это мы, помню, когда-то были у Громовых, когда к Шевцовым ходили и бабушка заходила к Громовым. Громов, ну он очень скромный был, насколько я помню, и бабушка всегда говорила: "Ну что ты, тебе надо сходить в горисполком, чтобы тебе что-то дали...". Он: "Да что я пойду, не хочу..." Вообще многие родители были очень скромные люди. Вот смотрите, казалось бы - Иван Земнухов - герой, Любовь Шевцова, Кошевой. Тюленин, Громова... Тюленина - она очень скромная была...
   
   М.Т. - Правда? А вот характеризуют Александру Васильевну, что она такая - гром-баба была.
   
   М.Л. - Она гром-баба, но она за себя, когда ей что-то надо, она никогда не выбивала, она не прикрывалась сыном.
   
   М.Т. - А Вы лично знали Александру Васильевну?
   
   М.Л. - Ну опять-таки - девчонкой.
   
   Бабушка моя, она была очень грамотная вообще, она закончила гимназию. Она была председателем сельского совета тоже там где-то, забыла этот посёлок. Сельского поселкового совета она была председателем, т.е., очень грамотная.
   
   М.Т. - А её как звали?
   
   М.Л. - Лидия Даниловна.
   
   Была как-бы небольшая конфронтация "Кошевая - Тюленина".
   
   
   Очень много тянулись к моей бабушке, я помню, что у нас постоянно кто-то был - Арутюнянц, Жоры Арутюнянц мама, я тоже её хорошо помню, тоже очень добрая, настолько добрая женщина и тоже стеснительная-стеснительная. Всегда приходила, советовалась: "Лидия Даниловна, я пришла с тобой посоветоваться, как мне лучше поступить". И она ей всегда подсказывала: "Ты тоже пойди, не стесняйся. Иди, тебе эту справку надо взять или ещё что-то сделать".
   
   М.Т. - Вы Юркиных не знали случайно?
   
   М.Л. Ну как же не знала, если с Леной Юркиной мы очень были дружны. Получилось как - я училась в "Б" классе, а Лена училась в "Г" классе, ну и обе мы такие были разбитные, могли и прогулять занятия... Тут надо музыку учить, занятия, а мы с Ленкой в магазин. Они же жили - прямо напротив роддома их дом был и бежали в магазин. Покупали камушки - вот эти, знаете, бывает - арахис в шоколаде. Потом садились и в карты играли на камушки эти. Я помню, один раз меня так отлупили, занятия же пропустила музыкaльные, а тут же так интересно. Радика же очень хорошо знали. Он всегда: "Девчата, вы опять со школы?" И надо было нам за счёт чего-то время заполнять своё.
   
   М.Т. - А какой он был, Радик Юркин?
   
   М.Л. - Ну он вообще весёлый был.
   
   М.Т. - Очень разговорчивый, наверное.
   
   М.Л. Очень разговорчивый, весёлый, добродушный, мне он очень нравился, он всегда нас встречал: "Ну что, подкинуть вам немножко"? Мне так нравилось к ним ходить, потому что мы знали, что мороженое получим или ещё что-то. Вот хотелось бы с Леной увидеться, потому что моё детство было сопряжено с этой семьёй, потом Радик умер, мама Лены - она замкнулась немножечко. Я помню, что они очень хорошо меня принимали.
   
   М.Т. - А мне, кстати, Юркины все понравились, какие-то они безобидные все, безвредные...
   
   М.Л. Радик - он был очень добродушный. Очень приятный...
   
   М.Т. - Да, кто был лично знаком, я где-то читала, говорят - он такой был добрый, сентиментальный, скромный, да?
   
   М.Л. - Очень скромный был. Понимаешь, у них квартира очень скромная была, у нас и то было как-то более благоустроено. А у них было всё очень скромно, чистенько, но скромно. У них - обыкновенный диван этот двухместный был, на который мы с Ленкой залезали с ногами. Этот фартук у нас чёрный набекрень был. А у Радика ещё проходная комната была, и он там или на кухне... (Запись обрывается.)
   
    Краснодон, 5 августа 2009 год.