Дополнительные фотографии

Евгения Кийкова

Её уверенность оправдалась

Воспоминания Т. Помиркованного о Евгении Кийковой

    ...Мы вместе росли с Женей, вместе учились. Нашему счастью, казалось, не было конца. Бывало, идем в школу по улице и не наговоримся, и дорога для нас коротка. Нас интересовали товарищи, в кругу которых мы находились, новости в науке, искусстве.
   В детстве Женя была застенчивой, тихой, но всегда веселой. Помню ее огромную радость, когда ее приняли в ряды ВЛКСМ.
   Комсомол воспитал, закалил Женю. Она была очень пунктуальной, собранной. В ее комнате всегда царил порядок. В углу - письменный стол, на нем под стеклом план работы на сегодняшний день и расписание уроков, аккуратная стопка книг и тетрадей.
   Ненавистью и презрением к фашистам встретила Женя известие о войне. Она старалась изо всех сил помочь Красной Армии. Ни один субботник не прошел без ее участия.
   В дни оккупации Женя была задумчивой, серьезной. У нее не было никаких колебаний, когда она связала свою судьбу с молодогвардейцами. Женя расклеивала листовки, участвовала во многих других операциях молодогвардейцев.
   Немецкие палачи и их прихвостни стремились изо всех сил раскрыть подпольную организацию. Только благодаря предательству извергам удалось схватить преданных борцов за нашу Советскую Родину и расправиться с ними. Среди погибших была и Женя.
   Женя всегда верила в нашу победу. И эта ее уверенность оправдалась.
   
   1948 год.

Справка на члена подпольной организации Краснодонского р-на "Молодая Гвардия" Кийкову Евгению Ивановну.

   Кийкова Евгения Ивановна родилась в 1923 г. на руднике "Парижская коммуна" Ворошиловградской области, в семье рабочего. Жене было 5 лет, как бросил их отец и матери приходилось трудно, чтобы воспитать девочку. Но мать отдала все силы, все здоровье, на то чтобы сделать Женю человеком. 9 лет Женя поступила в неполную среднюю школу в "Парижской коммуне", где окончила 9 классов. В марте 1940 году Женя вступила в члены ВЛКСМ.
   Детство прошло её хорошо. Она получила от матери и со школы всестороннее развитие.
   Занимаясь в школе, Женя думала не только об уроках. Кроме того, что Женя хорошо занималась, она выполняла ряд общественных поручений, принимала во всех проводимых мероприятиях участие.
   Женя была пионервожатой - одной из лучших. Её очень любили пионеры, школьники. Женя любила носить галстук и заставляла носить пионеров.
   Приходя из школы, Женя так распределяла своё время, что каждая минута её была занята. По приходу из школы Женя отдыхала, затем готовила урок, помогала матери в хозяйстве.
   Мать всегда была довольна своей дочерью и гордилась ею. Женя очень любила рукоделие и много вышивала. Женя много вышивала платков раненным бойцам. Она любила и уважала бойцов.
   Вместо того чтобы пойти на улицу гулять, она звала девушек в госпиталь, ухаживать за раненными бойцами, отнести какой-либо подарок, что-нибудь почитать, рассказать.
   Будучи школьницей, Женя имела большое пристрастие к морю, она хотела быть капитаном дальнего плавания. В марте 1940 г. Женя вступает в ряды Ленинского комсомола и принимает как никогда активное участие в любом мероприятии.
   За отличное выполнение всех общественных нагрузок Женя много раз премировалась. Ни один воскресник без неё и её подруги Тони Дьяченко никогда не проходил. Женя была хорошим организатором. Женя первая, когда собирали помощь пострадавшим помощь пострадавшим от гитлеровских извергов, отнесла много своих вещей.
   Затем когда везли наших пленных через их поселок, Женя вместе с девушками собирала продукты питания и отнесли бойцам.
   С приходом в их родное место немецких оккупантов (июль 1942 г.) Женя вступает в ряды подпольной организации "Молодая гвардия".
   Работая в организации, она писала листовки, расклеивала их. Затем ей было задание доставить мальчишку в Сорокино. Расклеивая листовки она говорила: "Мы должны поднять дух народа, мы всеми средствами должны сказать, что придёт наша Красная армия".
   Листовки вешали на шахте, базаре; ложили на дороге, прикладывая камешками...
   Был вывешен в парке флаг и так прикручен проволокой, что когда полицаи отрывали, то прокляли комсомол. Кроме того был вывешен флаг на шахте. Только чтобы не уехать в Германию, Женя поступила работать на шахту N1, но фактически она почти не работала. Женя собирала девушек и сообщала им последние известия и много беседовала.
   13 января Женя взяла немецкая полиция и домой она больше уже не возвращалась.
   В тюрьме она говорила: "Жалко мне маму, она очень плоха здоровьем, и жалко что мы мало сделали для народа".
   В тюрьме пишет записку, которую удалось получить матери. Текст записки прилагается к справке.
   Мать рассказывает: "Когда же я говорила Жене, что не нужно вмешиваться куда не следует, Женя отвечает: - Мама, я комсомолка и не могу быть равнодушной ко всем тем злодеяниям, которые причиняют немцы. Ведь наши придут, спросят что сделали".

РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 329

Воспоминания Е. С. Сулеймановой {1}
о племяннице Евгении Кийковой

   Женя решила вступить в комсомол. Помню, однажды осенью, в грязь и дождь, она пешком пришла ко мне в город из поселка Краснодона, где жила с родителями. По глазам вижу: что-то случилось. Она решилась поговорить со мной "по очень серьезному делу и только наедине". Хочет вступить в комсомол. Разве я могла отговаривать?
   Я сказала лишь, что это серьезный шаг. На комсомол нельзя смотреть просто так: сегодня вступлю, а через месяц, если не понравится, уйду. Посоветовала ей хорошенько подумать и решить, как подскажет совесть.
   Женя долго не раздумывала. Она твердо решила стать комсомолкой. Вскоре, счастливая и радостная, она получила комсомольский билет.
   Для семьи это было целое событие. Мать, радуясь в душе за свою дочь, проговорила: "Вот ты уже и комсомолка". Женя теперь чувствовала большую ответственность: подтянулась в учебе, считая, что учиться должна только на "хорошо" и "отлично". Вскоре ее назначили пионервожатой. С этим поручением она вполне справлялась. Главное, она любила свою работу, любила ребят и скучала без них. Женя была искусной рукодельницей, хорошо играла на гитаре и пела. В своем пионерском отряде организовала кружки: рукодельный - для девочек, струнный и хоровой - для всех.
   Часто со своим отрядом уходила на экскурсию в поле, читала им на отдыхе что-нибудь интересное или пересказывала прочитанное ранее. Ребята ее очень любили.
   ...Началась война. Многие ушли добровольцами на фронт. В их числе был и отец Жени. А сама Евгения металась из поселка в город, подавая заявления в райком комсомола и райвоенкомат с просьбой отправить в армию. Об этом никому не говорила, ни с кем не советовалась, кроме своего двоюродного брата.
   ...Фашисты подходили к Краснодону. Многие жители работали на строительстве оборонительных сооружений. Нe покладая рук вместе со всеми трудилась и наша Женя. Мать не видела ее по нескольку дней. Теперь ее трудно было узнать: стала взрослее и мужественнее. Куда девалась застенчивость.
   Расстались мы зимой 1942 года и никогда уже не встретились. Я вернулась в Краснодон в мае 1943 года, когда Евгении уже не было в живых. Побывала в квартире, но без нее там было пусто...
   А мать, Елена Некифоровна, моя сестра, припоминала все новые и новые подробности...
   "Как-то пленных гнали, а она, моя доченька, бросала им хлеб. Не боялась, что ее убьют. Войдя в дом, сказала: "Ну, вот, мама, я вернулась. А может, и нашему отцу кто-то подаст". А потом она куда-то отнесла сушеную картошку, отцовы брюки, сорочки. Оказывается, спасли трех военнопленных...
   Однажды Женя пришла домой расстроенная, сообщила, что в полицию взяли Сумского. "Мне ничего не угрожает:
   Но вскоре арестовали и ее. Меня в это время не было дома...
   Из тюрьмы передавала записки... Просила не беспокоиться..."

1958 год.

Вeрнуться

Р.М. Аптекарь, Г.М. Луганцева.
ЕВГЕНИЯ КИЙКОВА

   Природа щедро одаривает юность естественной привлекательностью и очарованием. Вот и Женя, не отличаясь броской внешностью, по-своему была симпатична: блондинка с голубыми глазами, темными бровями, открытым лбом. Среднего роста, красивая тонкая фигура. Стрижена под мальчика, хотя когда-то носила две длинные косы. Одевалась со вкусом. Спокойная, уравновешенная, немного застенчивая, но в себе не замыкалась. Играла на гитаре, немного пела, увлекалась рукоделием: шила, вышивали, вязала. Росла болезненным ребенком, часто пропускала школьные занятия, из-за чего потеряла целый год и в четвертый класс пошла повторно.
   Может быть, эта болезненность каким-то образом сказалась и на ее характере, развив некоторую неуверенность и стеснительность, но отнюдь не бесхарактерность. Поражает одно удивительное высказывание ее одноклассницы, Людмилы Лифаненко: "Какая она молодец! Несмотря на свое слабое здоровье, вступила в подпольную организацию и боролась с врагами". Значит, для столь мужественного поступка у нее было достаточно духовных сил. Их хватило и для того, чтобы впоследствии справиться со своими физическими недугами, подтянуться в учебе, быть очень активной в жизни. Именно об этом свидетельствуют воспоминании близких, родных и хорошо знавших ее людей
   Большим событием в жизни Евгении, как, впрочем, и всех ее современников, стало вступление в комсомол. У нее был прекрасный пример ее тети, Екатерины Сергеевны Сулеймановой, комсомолки 20-х годов, настоящей, бескорыстной женщины, которой она гордилась. Однажды учитель Игнат Ефимович Радченко случайно стал свидетелем беседы девочек-девятиклассниц. Женя с восторгом рассказывала подругам о своей тете: какая она заботливая, чуткая к чужому горю, только мы знали, что значительную часть своего заработка она, как правило, тратила на остро нуждающихся людей, независимо от того, знакомые это или нет.
   Женя очень любила свою маму, Елену Никифоровну, могла говорить с ней обо всем, даже о своих тайнах. А с тетей Катей разговоры были иными: о том, как 14-летняя Катя вступила в комсомольскую ячейку, как много хороших и интересных дел совершали первые комсомольцы: обучали людей грамотности, устраивали субботники, разбили парк. А на собраниях с присущей молодости категоричностью пытались безотлагательно решить все насущные и нерешенные вопросы, касающиеся жизни её земляков.
   Поэтому именно к Екатерине Сергеевне Женя пришла за советом по "очень серьезному делу". "Разве я могла отговаривать?" - вспоминала Екатерина Сергеевна. - Я сказала лишь, что это серьезный шаг. На комсомол нельзя смотреть просто так: сегодня вступлю, а через месяц, если не понравится, уйду. Посоветовала ей хорошенько подумать и решить, как подскажет совесть". В марте 1940 года Евгения получила комсомольский билет. Она всегда дорожила им, берегла. Он сохранился до наших дней. Впоследствии Елена Никифоровна рассказывала, как это произошло: "В дни оккупации Женя носилась со своим комсомольским билетом, клала в железную коробочку, прятала в землю, опять отрывала - в земле сыро, боялась, чтобы не истлел, потом положила в нижний ящик комода. Я увидела и отнесла к соседке. Так он и сохранился". Столь же ответственно Женя отнеслась и к первому комсомольскому поручению. Ее назначили вожатой к первоклассникам. Она обожала малышей. В семье была единственным ребенком, и заботиться было не о ком, а очень этого хотелось. Дружила с двоюродным братом Владимиром, тот в ней души не чаял. "Для Вовки ничего не нужно, лишь бы Женя была с ним, - вспоминала Екатерина Сергеевна. - Хотя она и старше на 9 лет, всегда находила, о чем поговорить. Правда, трудно было понять, серьезно говорила или шутила. Оба были большими фантазерами, кем только не мечтали быть, куда только не собирались уехать учиться". Кстати, "Вовка" - Владимир Михайлович Сулейманов - смог осуществить свою мечту и стать врачом, и не просто врачом, а талантливым хирургом, которому благодарны тысячи краснодонцев.
   Справилась ли Женя с новыми обязанностями? Наверняка, да. Говорят, дети приносили ей цветы, значит, признали свою вожатую. Школьная жизнь шла своим чередом: уроки, занятия в кружках, репетиции, иногда субботники, собрания, работа с подшефными классами - в общем, дел всегда хватало. В школе объявили о том, что для детей Испании собирают посылки. Откликнулись все. Женя связала баядерку, сшила юбочку, кофточки, при этом сказала матери: "Только хотела бы посмотреть на ту девочку, которая будет это носить, какая она".
   Война: Казалось, она была далеко от родного поселка, и внешне будто бы ничего не изменилось: продолжались каникулы, хватало работы дома, а вечерами все также собирались друзья и гуляли в парке. Только говорили уже совершенно о другом: кого-то из знакомых или родных призвали в армию, кому-то прислали из военкомата повестки. "А что же мы?"
   Но вскоре были востребованы и школьники. Их послали на работу в колхоз. Вместе оказались одноклассницы-подруги Женя Кийкова, Тоня Дьяченко, Нина Кезикова, Надя Петля. Работали у комбайна, сгребали солому. Соломенная пыль забивала нос, горло, глаза. В первый день настолько устали, что, даже не ужиная, легли спать. "Работа была тяжелая, - рассказывала Люся Лифаненко. - Нина Кезикова всегда нас подбадривала, говорила, что на фронте труднее, чем нам. Потом все втянулись, и уже вечером выступали перед колхозниками, пели, танцевали, декламировали стихи".
   Новый учебный год начался в маленькой пристройке, а в основном здании школы разместилась летная часть, создавался госпиталь. К учащимся обратились с просьбой помочь собрать у населения посуду, утварь.
   "Женя, Тоня, Нина и я ходили вместе, собрали больше всех тарелок, ложек. А когда стали поступать раненые, мы дежурили в госпитале" (Л. Лифаненко). Старшеклассники шефствовали и над воинской частью, размещавшейся недалеко от поселка. "По шпалам мы маршировали к ним, всегда с новыми песнями, на ходу репетируя. Тоня с Женей хорошо пели про девушку в солдатских сапогах. Я никогда не забуду эту мелодию, а вот слова забыла. Солдаты обычно просили песню повторить".
   Текст этой популярной в те времена песни мы обнаружили в "Альбоме для стихов и песен" Антонины Дьяченко. По-видимому, и для девушек - исполнительниц она была по душе. Их привлекал образ женщины-воина. Он не казался им противоестественным, а, наоборот, необыкновенно возвышенным и прекрасным. И сами они были не прочь перевоплотиться в него.
   А рядом с нами в кожаной тужурке,
   В больших изодранных солдатских сапогах
   Шагала бодро женская фигура,
   Шагала девушка с винтовкою в руках.
   
   Девчонкам из поселка Краснодона не пришлось шагать в солдатских сапогах. А вот неумелыми руками брать оружие, чтобы научиться владеть этим оружием, - ох, как довелось!
   1942-й год. Занятия в школе продолжались, но учеба отошла на второй план. Учителя и школьники много времени проводили на строительных площадках аэродрома, выполняли тяжелые земляные работы на сооружении противотанковых укреплении, рыли окопы. Работали, не покладая рук, надеясь, что и их труд будет весомым вкладом в победу над врагом. Они не допускали мысли, что оккупант придет к родному порогу.
   Со слезами на глазах и с большой душевной болью жители провожали уходивших на восток солдат. А вскоре по опустевшему поселку пронеслись моторизованные части противника. Новые хозяева пришли.
   Из 14 участников подпольной группы поселка Краснодона десять только что покинули школьные аудитории. По возрасту - они почти ровесники, учились в одном или параллельных классах, прекрасно знали друг друга, доверяли. Начинали с тайных встреч, делились мыслями о происходивших событиях, рассуждали о том, что могут сделать сами. Потом появились листовки, радиоприемник, шла агитация среди односельчан. Делали все, что могли, что было в их силах. В одном из воспоминаний мы находим интересный факт: Женя пыталась достать пишущую машинку, причем обращалась к знакомой женщине, работавшей в одном из "новых" учреждений. Приходила "с каким-то парнем". Зачем понадобилась машинка? По-видимому, для листовок. Сведениями о том, нашли ли ее, мы не располагаем. Но лишь констатируем: это был отчаянный шаг, ведь ее могли предать.
   Все новые и новые подробности припоминала Елена Никифоровна: "Как-то пленных гнали, а она, моя доченька, бросала им хлеб. Не боялась, что ее убьют. Войдя в дом, сказала: "Ну, вот, мама, я вернулась. А может, и нашему отцу кто-то подаст". А потом она куда-то отнесла сушеную картошку, отцовы брюки, сорочки. Оказывается, спасли трех военнопленных. Однажды Женя пришла домой расстроенная, сообщила, что в полицию взяли Сумского. "Мне ничего не угрожает". Но вскоре арестовали и ее. Меня в это время не было дома.
   Из тюрьмы передавала записки: просила не беспокоиться". Всех арестованных погнали в город Краснодон и там, у шурфа шахты №5, казнили. А похоронили по просьбе родителей в центре родного поселка. Неразлучных подружек, Женю и Тоню Дьяченко, которые и сидели за одной партой, вместе и пели, и подпольщицами стали, - положили и одном гробу. Очень верно сказал краснодонский поэт Геннадий Кирсанов:
   
   В вашей краткой юности,
   Видно, дружба - главное".
    Опубликовано в газете "Ижица", 21 июня 2003 г.