Закончив 10 классов, я стремилась поступить в институт. Поехала в город Новочеркасск и сдала документы для поступления в индустриальный институт. Экзамены сдала успешно. Меня зачислили, но началась война. Все ближе и ближе фашисты приближались к Донбассу, и я вынуждена была вернуться в свой родной город Краснодон. Здесь райком комсомола направил меня в среднюю школу имени К. Е. Ворошилова, где я работала старшей пионервожатой. Работая в школе, неоднократно думала о том, как пойти на фронт. Ходила в райком комсомола к первому секретарю товарищу Приходько и просила направить меня на курсы медсестер, чтобы потом поехать на фронт. Но товарищ Приходько неоднократно говорил, что надо подождать. И вот однажды меня пригласили в райком комсомола. Когда я зашла к Приходько, там сидели товарищи, мне не известные. Начали беседовать. Mнe сказали, что есть такая возможность: набирают молодежь для борьбы в тылу врага.
   Через несколько дней мы Ниной Иванцовой были направлены в школу на учебу. Здесь нас обучали правильному определению прохождения живой силы противника, ориентироваться и опознавать род войск, а также как вести себя на оккупированной территории, чтобы не привлечь на себя внимания. Кроме того, мы изучили радиоаппаратуру и нас научили на ней работать. После окончания школы мы с Ниной были заброшены в тыл врага в город Орджоникидзе, который был захвачен фашистами. При отправке в тыл врага мы получили пароль, отзыв и квартиру явки. Прибыв в город Енакиево, сразу же нашли явочную квартиру. Здесь нам дали задание. В задачу нашу входило: все время наблюдать за продвижением фашистских войск, вражеской техники, информировать о настроении населения, как фашисты начинают восстанавливать металлургическую промышленность в городе Енакиево с желанием ли идут люди на работу к фашистам. На эту квартиру-явку мы приносили все собранные данные и передавали их...
    Вернулись мы в свой родной город в середине августа 1942 года (зачёркнуто - написано от руки "осенью 1942 года").
   Однажды, гуляя по парку с Ниной, для того, чтобы сориентироваться, какое положение в городе, мы встретили Ваню Земнухова. Он с нами поздоровался и очень удивился:
   - Что же вы, девушки? Должны работать в тылу, и вдруг в Краснодоне? - Ваня знал о том, что мы прошли спецподготовку и должны были работать в подполье, потому что он хотел вместе с нами поступить в эту школу, но медицинская комиссия по состоянию здоровья его не пропустила. Беседуя с Ваней Земнуховым, и вспоминая школу, учебу, мы как-то почувствовали, что Ваня хочет нам что-то сказать, однако сдерживает себя.
   На следующий день нас посетил Олег Кошевой. Кошевого мы знали по совместной учебе в школе имени Горького. Очень хорошо мы его знали и по работе в пионерском лагере, где он был пионервожатым. Он организовывал военные игры, шахматные турниры и, вообще среди ребят он пользовался большим авторитетом и был заводилой веселых игр, танцев, песен. В своей беседе Олег спросил, почему мы с Ниной не работаем в подполье, в тылу врага, почему сейчас в городе. Он высказал мысль, что было бы неплохо, если бы мы в Краснодоне создали подполье, так как фашисты уже начинают тут наводить свои порядки. Мы Олега поняли и я сказала ему:
   - Если в Краснодоне есть такое подполье, то мы с радостью вступим и будем вместе с ними работать.
   И вот однажды поздно вечером мы пришли на квартиру Олега Кошевого. Здесь уже были Сергей Тюленин, Володя Осьмухин, Жора Арутюнянц, Валерия Борц, (ручкой вписано "Иван Туркенич" - Д.Щ.)
   Олег Кошевой нас представил:
   - Сестры Иванцовы окончили специальную школу, работали в тылу врага, и уже знакомы с новыми порядками фашистов. Есть предложение принять сестер Иванцовых в нашу подпольную группу.
   В конце сентября Олег Кошевой пришёл на заседание нашей группы очень возбужденный и сообщил о том, что в эту ночь в парке имени Комсомола заживо похоронили шахтеров города, которые отказались работать на фашистов. Здесь, конечно, нашему возмущению не было конца. И вот в знак своего протеста, в знак мести за своих товарищей, за своих отцов мы решили поджечь скирды хлеба, которые были собраны на больших колхозных полях в районе станции Верхнее-Дуванной и хутора Водяное. Туда и мы с сестрой ходили. В сторону станции Тормозной пошли наши юноши Владимир Осьмухин, Сергей Тюленин, Степан Сафонов, в задачи которых входило нарушить связь. Кроме того, Сергей Тюленин поджег здание треста...
   На заседании штаба "Молодой гвардии" было решено: для налаживания связи с подпольными группами города Боково- Антрацита была направлена Люба Шевцова, для связи с Каменском направили меня. Отправляя меня на связь, в штабе дали мне пароль и отзыв. Придя на явочную квартиру, я сказала: "Вам привет от дочери". Получила ответ: "А вы ее знаете?". Передаю письмо. После этого завязалась у нас беседа с дядькой Данилой. Мы вели переговоры о том, чтобы вместе наша подпольная организация и подпольщики Каменска проводили боевые операции. Я вернулась домой, доложила штабу "Молодой гвардии" о том, что в Каменске тоже имеется подпольная группа и что связь с ней мы можем иметь через товарища, который носит кличку "дядько Данило".
   От каменских подпольщиков прибыл к нам в штаб связной. Каменские подпольщики просили направить товарища, который может подавать знаки при подрыве моста через реку. Комиссар "Молодой гвардии" Олег Кошевой направил меня. В определенное время я прибыла к месту назначения. Назвала пароль, получила отзыв, устроилась неподалеку наведенного понтонного моста на дереве и приготовилась сигнализировать. Юноши, каменские подпольщики, подвешивая шашки, несколько задержались. Часовой приближался, поэтому я запоздала дать сигнал отхода от понтонного моста. И здесь я была задержана. Меня привели в комендатуру, начали допрашивать. При мне была небольшая кошелочка, в которой было несколько десятков картошин, кусок тыквы и полбутылки подсолнечного масла. От меня потребовали ответа: почему я в такое позднее время находилась у понтонного моста. Я им объяснила, что меняла вещи, что за них получила эти продукты. Мне, конечно, не поверили. И тут вдруг, спустя некоторое время, произошел взрыв. Тогда меня уже направили в каменскую полицию. Начальник каменской полиции прямо мне сказал, что мое нахождение неподалеку от понтонного моста связано со взрывом, потому что только я была задержана в этом районе. "А то, что вы там наменяли, все это разговоры!" Как я ни пыталась их убедить, однако мне не поверили и поместили в камеру. По нескольку раз в день, да и ночью неоднократно вызывали на допросы. При допросах подвергали меня издевательствам и тяжело били. Каменские подпольщики неоднократно пытались меня освободить. Они через своих товарищей, которые служили в полиции, но были участниками каменского подполья, предупреждали всеми способами, чтобы я молчала о проведенной операции. Я выдержала, но освободить им меня было очень трудно. Поэтому они передали нашему штабу о случившемся, и уже мои товарищи из "Молодой гвардии" вместе с Каменскими подпольщиками собрали определенную сумму денег /как я позже узнала от Олега Кошевого свыше 5.000 рублей/, золотые часы, теплые предметы и отдали полицейским Каменской полиции. За этот выкуп меня освободили. Я вновь вернулась в город Краснодон.
    ...Все чаще и чаще слышны раскаты советской артиллерии. Шли очень тяжелые и упорные бои при форсировании водного рубежа Северского Донца. И подпольщики под руководством коммунистов начали готовиться к вооруженному восстанию. Цель его заключалась в том, чтобы в момент подхода советских войск к Краснодону уничтожить фашистский гарнизон и обеспечить советским войскам быстрейший проход вперед на запад, быстрее освободить наш родной город. С этой целью штаб расставил свои силы. Собранное молодогвардейцами оружие было сконцентрировано у особо важных мест. Мы рассчитывали прежде всего захватить связь, уничтожить фашистский гарнизон, захватить трест.
    Осуществить эту операцию нам не удалось. 1 января 1943 года начались аресты. Сначала были арестованы в клубе имени Горького Евгений Мошков, Виктор Третьякевич, Иван Земнухов и аресты продолжались.
   Штаб издал приказ: всем молодогвардейцам покинуть Краснодон.
   Но немецкая жандармерия сумела себя организовать и они набросились на молодёжь. Большинство подпольщиков были схвачены. Мне, сестре Нине, Вале Борц было дано штабом задание оповестить всех подпольщиков об уходе из города. Когда мы выполнили свое задание, явились на квартиру Олега Кошевого, комиссара. Он сказал:
    - Товарищи, мы сделали все возможное, предупредили своих товарищей и из города уходим последними.
    В районе Синяков, где в свое время колхозники свозили cвое сено, мы договорились встретиться. В назначенное место пришли я, Нина Иванцова, Олег Кошевой, Сережа Тюленин. Задерживалась Валя Борц. Сережа Тюленин решил ее встретить, потому что она находилась с заданием в поселке Краснодоне. И вот, когда мы все собрались, покинули город Краснодон. Мы пошли навстречу линии фронта. С большим трудом нам удалось перейти через Северский Донец, побывали во многих хуторах под видом меняльщиков. Мы добрались до хутора Фокино, здесь у бывшей моей одноклассницы Ани Шиловской мы остановились. Сказали, что пришли обменивать вещи на продукты. Но оставаться в хуторе было очень опасно. Все чаще и чаще полицейские делали облавы и арестовывали молодежь.
    Неоднократные попытки перейти фронт большой группой никак не могли увенчаться успехом. Решили разбиться на две группы.
   Мы втроем вернулись домой, а Валерия Борц и Сергей Тюленин пошли на переход линии фронта. Однако новая попытка тоже не удалась...
    1975 год.
   
    Apx. музея "Молодая гвардия", ф. I, д. 24, ед. хр. 141
   

Иванцова Ольга Ивановна
Автобиография

   Я родилась 1922 года 15 июня в Черниговской области, Черниговского района, в селе Большой Самбор.
   Отец мой до 1918 года был бедняк-крестьянин, а 1918 году - отец начал работать на угольной промышленности Донбасса.
   Пяти лет я вместе с родителями переехала в город Кривой-Рог, где прожила до 1930 года.
   Восьми лет с родными я приехала на Донбасс г. Краснодон (б. рудник Сорокино). В городе Краснодон я начала свою учебу.
   В 1938 году 17 марта была принята в ряды Ленинского комсомола.
   В 1940 я была послана райкомом комсомола на работу в качестве отрядного вожатого в лагеря села Большой Суходол, где за хорошую работу получила благодарность.
   В январе 1941 года по болезни глаз я выбыла из школы не закончив среднего образования. Поправив здоровье в 1941 году при индустриальном институте городе Новочеркасск Ростовской обл. я экстерном сдаю экзамены за десятилетку и здесь же поступаю на I курс на инженерно-строительный факультет. Но учиться не удалось, враг подступал к Ростову на Дону, пришлось в декабре м-це вернуться в Краснодон.
   Краснодонский войком комсомола посылает меня на работу в школу N4 им. Ворошилова в качестве старшей пионервожатой школы, где я и проработала до 1 июня 1942 г. По заданию Сталинского областного НКВД была послана работать в тыл врага в г. Одженикидзе Сталинской обл.
   29 июля 1942 г. я вновь вернулась в город Краснодон.
   В городе я вступила в ряды партизанского отряда "Молодая гвардия" и была одним из членов штаба партизанского отряда Красноданского р-на "Молодая гвардия". В настоящий период времени работаю в школе в качестве старшей пионервожатой школы N3-4 XIX МЮДа.
   Отец мой сейчас находится в РККА.
   
   Подпись: О.Иванцова
   РГАСПИ ф М-1, оп. 53, д.367, л. 132-133

Воспоминания Ольги Иванцовой

Май 1942 г. - июль 1943 г.

nbsp;   Вся страна и наш город переживают трудности настоящих дней. Вероломный враг навязал нам войну, муки, страдания о своих близких и дорогих. В городе Краснодон происходит что-то необыкновенное: подготовка к эвакуации. Самая прекрасная пора: сколько работы в колхозах, на предприятиях, а мы должны сидеть в райкоме комсомола и тов. Приходько П.И. говорит нам об необходимости эвакуироваться, или же вступать в отделы НКВД с целью помощи РККА. Я и Иванцова Н. решили о том, что бежать не следует, а нужно бороться с проклятым, ненавистным врагом.
    Через подругу Гаврилюк Марину Ивановну, с которой я познакомилась посещая курсы морзистов-телеграфистов, которые так и не удалось закончить; познакомились со Сталинским областным НКВД тов. Сергей Иванович.
    Тов. Гаврилюк М.И. - девушка- фронтовик, которая работала по спецзаданию в тылу, но ввиду ранения была оставлена работать на производстве в г. Краснодон. Райсполком, Органы НКВД предложили подробно написать автобиографию и заявление о желании работать. 11/VI-42 г. сдав документы об образовании и комсомольский билет, дав клятву, получив виды работы под псевдонимом "Приходько". 13/VI - 42г. с Иванцовой я отправилась по заданию органов НКВД в г. Орджоникидзе Сталинской обл. 14/VI-42 г. были в г. Ворошиловград, где проживали до вступления немцев, а 25/VII-42г. двинулись к назначенному пункту. К первой половине июля 1942 г. мы пришли в г. Ордженикидзе (б. Иваково) и к нашему приходу г. Рыково. Наша задача была узнать подробно жизнь города, расположение крупных объектов, аэродромов, национальный состав и настроение войска, его вооружение, военную и экономическую мощь. Все эти сведения подробно передать в соответствующие органы. Все храня в памяти, изучив, как таблицу умножения с рядом фамилий изменников родины мы двинулись в обратный путь.
    29/VII-42 г. я с Иванцовой Н. прибыли в г. Краснодон. В августе м-це я ездила менять хлеб, где встретила одного знакомого Индустриального института г. Новочеркасск Ростовской обл., который при разговорах приглашал вступать в партизанский отряд, зная намерения т. Иванцовой Н., я заочно согласилась за её. Встреча призошла в хуторе Пеховкино Ростовской обл. Вернувшись домой я об всем сообщила Иванцовой Н., которая в свою очередь сообщила, что т. Зимнухов И. поручил узнать расположение войск в одном из пунктов. При следующей встрече т. Иванцова Н. связала меня с Зимнуховым и Кошевым, которые просили помочь им работать и связать с др. партизанским отрядом. (до этого я хорошо их знала обеих). Отказать в помощи мы не имели право. До этого я имела встречу с "Андреем", которого встретила в х. Пеховкино Ростовской обл. и основательно была уже знакома с "Данило" и Гришка-Ванька - члены штаба Ростовского партизанского отряда.
    Тов. "Андрей" - кличка давал наставления как начать работу и когда мы немного станем на ноги они возьмут нас под непосредственное руководство. На заседании в квартире Борц В. было рассмотрено каждого члена отряда, где и решалось что он является членом, или же оставался под вопросом для дальнейшего рассмотрения. Партизанский отряд "Молодая гвардия" начался организовываться в начале августа м-ца 1942 г., в тот момент, когда гитлеровцы начали брать молодёжь на вечную каторгу и позор в Германию и г. Сталино. Молодёжь зароптала, начала собираться группа, но как начать и повести работу они не знали. На втором заседании, где присутствовали Кошевой О., Зимнухов И., Иванцова О, - "Оксана", Иванцова Н. Здесь были отобраны лучшие ребята из лучших, способных бороться в любых условиях. Их было пятнадцать человек: 1) Кошевой Олег; 2) Туркенич Иван; 3) Зимнухов Иван; 4) Иванцова Ольга; 5) Иванцова Ольга; 6) Борц Валя; 7) Тюленин Сергей; 8) Попов Толя 9) Фомин Дима; 10) Борисов; 11) Пирожок Вася; 12) Левашов Вася и 13, 14, 15 три бойца первомайца из отделения Попова Анатолия.
    После этого было избрано руководство из лучших и отважных ребят. При обоюдном разговоре тов. Туркенич И - был избран начальником отряда (он прибыл немного позже), Кошевой Олег - комиссар отряда, Зимнухов - политрук отряда, Иванцова Н. - связной начальника отряда, Иванцова Ольга - "Оксана" связной штабов. Вся работа проводилась под руководством "Оксаны" по поручению "Андрея". Каждый член штаба подробно уже знал свои обязанности и перед штабом отряда была поставлена задача - разбивка всех членов отряда "Молодая Гвардия" на группы- пятерки с целью лучшего руководства через отдельных командиров и меньшего предательства на худой конец. Была принята клятва от членов штаба и по отделениям.
    Ввиду активной агитации немецких подхалимов наблюдались факты добровольного ухода молодёжи в Германию. Штаб отряда постановил: задержать движение, разоблачить немецких псов. Работа проводилась путём устных разговоров, читки писем, присланных из Германии нелегальным порядком. Результаты были неплохие. Молодёжь даже та, которая попала под мобилизацию начала скрываться. Как цепные псы полиция искала виновников этого дела, но попытки были безуспешны.
    Полиция - псы, как называли полицейских партизаны, русские изменники родины, которые работали при власти немецких захватчиков, распространяли ложные слухи о том, что Красная Армия разбита, Москва - капут, Ленинград и Сталинград тоже, а остатки войск Красной Армии далеко отброшены за Урал в Сибирь.
    На заседании штаба отряда "Молодая Гвардия" постановили немедленно разоблачить, дать правду прочитать населению, так как народ уже начал терять веру в приход наших родных бойцов. И вот появились листовки с жгучей правдой об успехах Красной Армии. На лицах людей сияли радостные улыбки, пожилые люди одобрительно качали головами, женщины собирались группами, обсуждая о таком важном событии и каждому молодому парню и девушке приветливо улыбались.
    Полиция, как хищные звери бегала, срывала листки, рвала топтала и взбешённая грозила растерзать того, кто посмел говорить правду. Но эти листки катились по базару, по двору мельницы, по дороге, попадались под ноги прохожих, которые с жадностью хватали их и прятали.
    Первые листки были написаны от руки в квартире Кошевого Олега с содержанием совинформбюро. Писали их Кошевой Олег, Коростылев Н., Кистринов В.Л. Видя такой подъём среди населения и желая ещё больше развернуть работу, молодогвардеец Главан Борис достал ещё один радиоприёмник у Хайрулиной Елены (которая сейчас работает при комбинате г. Краснодона). Борис с радиоприёмником был задержан, так как шел в поздний час и отправлен был в полицию. Главан крепко допрашивали, но он сослался на то, что радиоприёмник он достал для немецкого офицера. Бориса отпустили, но радиоприёмник остался в полиции. Тогда усердней начали работать над радиоприёмником который находился на квартире Коростылева Н.Н.
    По инициативе т. "Оксаны" на заседании штаба отряда "Молодая гвардия" организовать денежный фонд при взымании комсомольских взносов, поэтому была вызвана необходимость отпечатать временные комсомольские удостоверения с лозунгом "Смерть немецким оккупантам" с целью роста комсомольской организации и документального оформления членов отряда. Этой работой исключительно были заняты комиссар и политрук отряда. Небольшая типография находилась на посёлке Первомайка у одного из членов отделения Попова Анатолия. Было отпечатано более ста билетов.
    По приказу начальника отряда Туркенич И. было поручено прием молодёжи в ряды ВЛКСМ - поселок Первомайка - Зимнухову И. помогал ему Тюленин С., г Краснодон - Кошевой помогала Борц Валя.
    По поручению комиссара отряда тов. Зимнухову было поручено организовать две группы девушек по сбору медикаментов. Эту работу проводили отделенные Пегливанова Мая и Громова Ульяна. Было собрано большое кол-во бинта, ваты, йоду, спирту и др. лекарств. Все это было упаковано и подготовлено к отправке на фронт в виде особых посылок.
    Под руководством Тюленина С. юноши Попов и Фомин занимались сбором оружия всяких видов и огнестрельных средств. Однажды перенося корзину с патронами с Первомайского посёлка Тюленин был задержан полицейскими, но благодаря ловкости и хорошей маскировки патронов удалось отделаться от полицейского. Оружие хранилось частью на квартире бабушки Олега Кошевого - гранаты, аммонал, наганы, мины. У Серёжи Тюленина - автомат с дисками и патронами. У т. "Оксаны" - гранаты, мины, наганы, патроны. Оружейным складом являлась городская баня, где было много патронов, гранат, несколько отечественных винтовок и др. виды оружия.
    По приказу румынского штаба, отступая румыны бросали мины на отдельных участках, с целью маскировки при основном отступлении. В штаб отряда "Молодая Гвардия" донёс Дима Фомин и сейчас же подразделение Попова А. получило приказ мины с посёлка Гавриловка, ст. В-Дуванная, х. Ворошиловка. Мины свозились в ров, засыпались землей, а потом снегом.
    В штаб отряда "Молодая Гвардия" получила приказ из штаба Ростовских партизан от т. Андрея: "Задержать передвижение скота на территории Должанка-Свердловка". На эту работу были посланы Левашов В., Борисов и т. "Оксана". На дороге было положено несколько мин и по обе стороны дороги поля были также заминированы минами и аммоналом. Передняя часть овец наскочив на мины бросилась в стороны на минные поля, начались массовые взрывы... Румыны растерялись, до 500 овец погибло, 500 овец разбежались и собрав до 500 овец далеко обойдя румыны двинулись дальше. Это произошло в начале ноября.
    Во время Октябрьских торжеств были организованы массовые передачи на средства комсомольских взносов членам партии, которые находились в застенках полиции. Т. Лютиков член партии получил пять передач , т. Шаповалова (работает 1-бис г. Краснодон) - четыре передачи, т. Дымченко - пять передач и т.д.
    Тов. Коростылев Н.Н. подслушал, как полицейский фон в пьяном виде говорил, что мы русских одурим, что лично он руководит постановкой макетов (мнимые орудия) в селе Михайлове, они развернутся на макеты, а мы мол с флангов и руссь капут. О чем доложил тов. комиссар отряда Кошевой т. "Оксане", что было передано немедленно через фронт. Спустя три дня русские самолёты разбомбили макеты.
    Через письменный приказ, который прислал тов. "Данило" (комиссар Ростовского партизанского отряда) дать двоих отважных хлопцев, штаб "Молодой Гвардии" послал Пирожка и Левашова, вернувшись обратно доложили, что помогали при взрыве ж/д полотна ст. Должанка, по которому должен был двигаться эшелон с важным грузом: танки, автомашины, снаряды и др. За хорошую работу "Данило" прислал благодарность. На заседании штаба отряда "Молодая Гвардия" тов "Оксану" по полученному приказу отпустили в штаб ростовского отряда. Ровно в 9 часов вечера тов "Гришка-Ванька" и тов. "Андрей" подвесили шашки на мост, в это время на посту стояла т. "Оксана". Все сделано, удалились последней уходит "Оксана", но наскочила на дер песа, который выскочил из-за угла. Забрали в полицию. На допросе начальника Каменской полиции, почему я ходила в поздний час "Оксана" отвечала: "Шла с станицы Гундоровка на базар в Каменск, но в пути задержалась, несла масло продавать (которое и находилось при ней). Несмотря на грозные окрики и препирательства "Оксана" говорила тоже. "Оксану" будили ночью допрашивали с целью, что она заврётся, но и это не помогало. Были пять плетей, бросили в камеру, а 10 ноября в 3 часа ночи на мост въехала машина с боеприпасами и был слышен оглушительный взрыв. На утро "Оксана" на допросе. Эти псы начали хитрить, что мол мост кто взорвал мы знаем кто, но они говорят на "Оксану" выдай их за что получишь награду. Но и эта подлая подделка также не помогла.
    А 17 ноября "Андрей" под видом дяди (были подделаны документы) купил начальника полиции г. Каменск за 7 тыс. руб. и золотые часы, которые "Андрей" получил от штаба за хорошую работу. И в 5 часов вечера "Оксана" была привезена в город Краснодон на квартиру Кошевого.
    Посещая клуб Ленина молодёжь с ненавистью глядела на знамя со свастикой. Тюленин высказал эту мысль сказав: "я все равно уничтожу этого гада, пусть не мозолит глаза, разрешите тов. комиссар". Посоветовавшись с "Оксаной" Кошевой разрешил и выдал оружие, Серёжа побежал выполнять задуманное.
    Во время кино Сережа забрался под сцену, и когда разошлись зрители он его стянул со стены и вручил комиссару. Как полиция не старалась, следов не обнаружила.
    Находясь в тесной связи с Ростовским партизанским отрядом "Оксана" участвовала при разгроме четырёх машин, которые двигались по дороге вблизи Волчанского леса. Завязался сравнительно тяжёлый бой - восемь человек немцев и пятеро партизан, при окончании схватки 2 немца было убито, двое тяжело ранено, одного легко, двое попали в плен, один бежал, партизаны потеряли одного убитого, двоих тяжело ранило, один легко. Машины были нагружены теплым обмундированием и продуктами, и несколько автоматов. Тов. "Оксана" легко раненая в руку приплодом прибыла в свой отряд. На другой же перевозя раненых наскочили на полицейскую облаву. Выдала лошадь-самка ответным ржанием. В этой схватке участвовало до 20 полицейских-казак и шесть партизан. Морозная ночь, не видать низги. Тов. "Данило" подал команду "по местам, приготовиться". "Андрей" вытащил винтовки, "Гришка-Ванька" гранаты, достали максима. Подготовились. Полицаи двигались в лобовую. "Огонь" - запел максим, падали тени. Залегли дер псы, потом вновь с криком "ура" бросились - заставили лечь. Начали окружать, вдруг отказал максим; активней заработали винтовки. "Прекратить огонь". Эти гады, немецкие подхалимы ползли, как ужаки. "Гранаты к бою" - полетели гранаты. Вот уже у повозки несколько дерпсов. Упал "Андрей" - оттащили. "Держись "Оксана" - кто-то крикнул. С моей стороны двигается кучка полицейских, "гранаты" - слышу тихий шёпот. Одна за другой летели гранаты, я чувствую как ни липнут к руке облитые кровью "Андрея". Одна за другой я посылаю ненасытным псам навстречу. "Хватит" - слышу шёпот. "Вперёд" - команда, но полицаи бросились бежать без оглядки, около 7-8 человек.
   Через посыльного молодогвардейцы переслали две посылки с медикаментами для раненых. В штаб пришёл приказ: "Дать встречу нового года для немцев". Взрыв одного важного военного объекта. Вдруг в городе появилась машина с новогодними подарками, посылками, письмами и другое. Группа ребят: Женя Машков, Кошевой О., Зимнухов, Борц В, Тюленин, Третьякевич - разгромили эту машину.
   В этот же период подготовлялся взрыв дирекциона, в котором было около 100 немцев, продажные русские псы, находившиеся на работе у немца, подобные женщины. Со всем этим содержимым дирекцион в 6 вечера должен был подняться на воздух. С Докладной был послан разведчик и ровно в два дня приказ - отменить взрыв, так как пострадает мирное население - за одного немца 100 мирных жителей.
   Но чья-то подлая собачья душа, продажный пёс предал молодёжь. Начались аресты 30 декабря 1942 г. "Сват" - кличка, который служив полиции и являлся членом партизанского отряда Ростовской области передал, что не сегодня так завтра вас придут арестовывать, бежите.
   И вечером этого же дня Кошевой О., Иванцова Н, пошли в Шиверевку, где переночевали, а 1/I-43 г. в 4 часа дождавшись Борц В. и Тюленина С. двинулись по определённому маршруту, который переслал штаб ростовского партизанского отряда. Но опоздали ждавшие нас люди ушли. Тогда все последствия я беру на себя и движемся по направлению Тарасовка Ростовской обл.
    Когда мы подошли к Дьяченскому разъезду, то нам сообщили - всех мужчин забирают и отправляют в концлагеря. Хорошо, говорю я Кошевому, я тебя проведу. Прошли все немецкие посты и пришли в хутор Фокино к моей подруге Шиловской Анне. Все пятеро остались на квартире её тётки. Подруга помогала продуктами питания. Не смотря, что фронт был так близок, например Россоши - 10 км, Тарасовка - 15 км, но перебраться не удалось. Борц и Тюленин остаются, надеясь перейти, а мы идём обратно в город Краснодон, узнать о товарищах и взять с собой продуктов. На станции Дуванная мы расстаёмся с Кошевым и уговариваемся встретиться, но придя домой нам сообщают, что ни минуты нельзя быть дома, так как полиция день и ночь следит, мать Иванцовой Ольги в полиции. Обернувшись кругом 11/I- 43 г. вечером мы вновь бежим в Шиверевку до тени. На другой день нам в Шиверевку доставляют продукты и белье, но связаться и передать Кошевому, о том, что мы вновь уходим не было никакой возможности. Под видом меняльщиц мы двинулись в путь. На этот раз прошли очень легко, так как полиция вся из хуторов повыезжала.
   Переночевав в х. Дубавое на утро, поднявшись на пригорок мы увидели своих родных бойцов. Встреча была трогательной. Русская разведка поехала в село Плотина, где ещё были немцы, которые бежали из других хуторов и не успели опомниться, приехали мы, завязался дневной бой. Пролежав до одного часу, разведка красных выехала без потерь, к нам подошёл немец и говорит: "не бойся русь барышня, русь капут". Подлый гадина, когда у него уже смерть за плечами, а он ещё говорит "русь- капут". Мы конечно рассмеялись. Пошли к хозяйке на квартиру. К вечеру разгорелся бой. У хозяйки где я остановилась с Иванцовой Н. был штаб, темно мы несколько раз рвали связь. Бой шёл жестокий, за каждую хату, за каждый стог сена. Хата в которой находись мы была всё время под огнём. Вдруг горит хата, под градом пуль и снарядов выбрасываем вещи и бежим в полуразрушенный дом. В доме груды побитых немцев, раненных... жуть. Но вот уже утро и мы у наших. Всюду и везде валялись немцы, лошади, разбитые брички, полсела сгорело. Прибыв в особый отдел, где проверили у нас документы, мы двинулись в село Тишкино. В селе Тишкино мы остановились на квартире хозяйки Беляевой, так как её сын Иван хорошо знал нас. Потом поступили работать в санбат. Работали не покладая рук, по двое, по трое суток не спали, за что раненные бойцы вынесли нам благодарность. И вот когда мы услышали, что наш город занят 22 февраля вернулись домой.
   От своих матерей и знакомых мы услышали жуткие расправы с нашими товарищами. День 1-е марта никогда не уйдёт из памяти. В этот день мы отдавали последний свой долг своим любимым друзьям, на нас смотрели груды обезображенного мяса.
   С 13 по 22 марта я и Иванцова Нина, а также мать Кошевого О., пошли в Ровеньки разыскивать своих товарищей. В Гремучем лесу яма на яме, вот таскают трупы из ямы, кладут на снег и на всех трупах видны следы жестоких пыток.
   19 марта мы нашли своих товарищей: Огурцова, Остапенко, Виктора Субботина и Любу Шевцову - девушка партизанка одиночка, она все сведения передавала через радиоприемник нашим. Эта девушка - герой, никогда её шутки не смолкали, она всегда пела любимые песни молодежи, никогда Люба не опускала головы. Она всегда гордо и прямо смотрела в глаза палачам. И никакие пытки и угрозы не заставили её молчать. О героическом поведении Любы знает весь город Краснодон и город Ровеньки. Идя по г. Ровеньки в баню с группой арестованных под конвоем, Люба Шевцова пела "Интернационал", ни приклад, ни штык не заставили её умолкнуть. Люба пела всё громче и громче, её подхватили другие, произошло замешательство среди полицейских. Но гадкий пёс ударил Любу, и Люба как подкошенная упала без чувств. Жирный как свинья жандарм предложил Любе:
   - Люби меня, будешь на воле.
    Но гордо сверкнули Любины глаза и она ответила:
   - Я люблю старшего лейтенанта, летчика-сокола, а ты гадина. Руки "Оксаны" обмыли, убрали, уложили Любу; и перед гробом твои подруги поклялись отомстить палачам.
   20 марта 1943 г. нашли Кошевого Олега - комиссара. Наш любимый, дорогой товарищ находился в застенках, в тяжёлых пытках. В 17 лет наш боевой друг-товарищ поседел. У могилы товарищей мать Олега, "Оксана" и Нина Иванцова поклялись мстить проклятому врагу за вашу смерть, за цветущую молодую жизнь.
   Партизанский отряд город Краснодон был назван "Молодой гвардией" по инициативе Тюленина С. Клятва, которую принимали партизаны: "Клянёмся быть верными сынами и дочерями своей родины! Клянёмся до последнего вздоха и капли крови бороться с фашистскими захватчиками. Клянёмся, что никакая смерть не заставит нас пасть на колени перед палачами, если умирать, то умрём стоя. Клянёмся тебе, любимый отец Сталин, наши сердца всколыханные тобою, никогда не дрогнут в бою за честь и свободу любимой Родины! Смерть немецким оккупантам!"

РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 332

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ С ЧЛЕНОМ "МОЛОДОЙ ГВАРДИИ" О.И. ИВАНЦОВОЙ
   г. Луганск

   Вопрос: Уважаемая Ольга Ивановна! Дело в том, что сложились так обстоятельства, что приходится возвращаться через большой срок к тому, что было давно. Речь идет о "Молодой гвардии". Участников не так много осталось, так вот мы позволили себе побеспокоить Вас. Вы следите за прессой, конечно, и можете нам кое-что рассказать, не так ли?
   О.И.: В этом году я видела Анатолия Васильевича Лопухова. В Севастополе он был, а сейчас его переместили в Баку. Работал на должности заместителя по политчасти Черноморского Военного Флота. Он сам наземный руководитель.
   Так что, не постоянно, но периодически поддерживаю связь с некоторыми товарищами. Последний раз в Краснодоне я была в 1962 году. Как раз, когда я была там, там были Толя Лопухов и Жора Арутюнянц. Валю Борц вместе с Ниной Михайловной я видела последний раз в 1962 году.
   Вопрос: Все вместе вы когда-нибудь встречались?
   О.И.: Нет, мы собрались было в 1959 году, но тогда не было Вали Борц. Встретились мы в Краснодоне. Там Крутовской был тогда зав. отделом пропаганды и агитации. Когда приезжаем в Краснодон, стараемся встретиться с родителями погибших товарищей, знаете, иногда бывают претензии, иногда просто приходится утешить, ведь очень тяжело бывает им видеть живых друзей - ведь их дети тоже могли быть живыми. 9 мая, в день 20-летия [Победы] в Краснодоне, на месте расстрела, им был воздвигнут памятник. Хороший памятник. Там вначале ставили обелиск на могиле, а сейчас там сделали вечный огонь. Краснодон разросся. Неподалеку есть город молодогвардейцев. Хороший город, с высокими современными зданиями, и, знаете, там одна молодежь.
   Вопрос: А в Курск Вы ездили?
   О.И.: Нет, не ездила. Кошевая-бабушка еще жива. Как раз три месяца тому назад она прислала мне письмо. Я уехала из Краснодона в 1958 году. Елена Николаевна сейчас на пенсии. По-моему, у нее республиканская пенсия. Сейчас Туркенича мама осталась одна. У нее дочери умерли. Одна в 1956 году, другая в 1959 году. Она сейчас живет с внуками в Краснодоне по адресу: Садовая 17. Я жила до войны на Садовой 16, а Туркенич на Садовой 18. Все-таки пережить детей - это ужасно. У Тюлениных большая семья. Сережа был 20-м ребенком. В живых осталось только 10. Сережа был самым острым, самым смелым. Я бы не сказала, что его баловали. Отец его очень болел, он свыше 30-и лет проработал в шахте. Еще до войны он стал абсолютно нетрудоспособным. Остались дочери, они вышли замуж. Линию фронта Сережа пытался перейти вместе с Надей. Впятером, а потом товарищи остались с Валей Борц. Надя оставалась в Краснодоне, Валя ушла в Луганск, а Сережа сам перешел линию фронта. Когда он вернулся домой из села Ворошиловки, это было 23-24-го числа, его схватили, а 26-го числа с последней партией его расстреляли.
   Вопрос: А в начальный период группы создавались в разных местах или одновременно?
   О.И.: С самого начала, когда началась война (секретарем райкома комсомола тогда был Приходько), райком комсомола набирал комсомольцев и активистов для борьбы с врагом. Взяли меня и Нину. Мы прошли определенную подготовку и были заброшены в город Енакиево. Мы шли пешком. И потом, когда уже линия фронта продвинулась, мы, вместе с фронтом, продвигались вперед. Нам было дано такое задание: в связи с тем, что в Краснодоне будет создаваться подпольная группа, нам нужно любой ценой задержаться в Краснодоне и влиться в группу. У нас уже были определенные знания, которые мы получили в Луганске. Мы прошли в оккупированный Краснодон. Ваню Земнухова и райкоме не приняли по зрению, а Олега по возрасту. При беседе с ними мы поняли, что у них есть13 человек. Но чтобы не было заметно, мы сидели с Ниной и играли в карты. Олег нам сразу сказал тогда, что он. Нас просит оказать им определенную практическую помощь и помочь связаться с подпольным райкомом, хотя он имел возможность связаться с Андреем Валько - бывшим директоров Шахты 1-БИС. Олег вместе пришли к нам. Когда наша организация насчитывала 17 человек, внесли предложение взять клятву. Ее писал Ваня Земнухов. Все приняли эту клятву. Потом образовавшиеся группы: Первомайка, Краснодон, на шахте 1-БИС начали расти. Через Любу Шевцову мы наладили связь с подпольным обкомом партии.
   Люба была рекомендована нам как умеющая работать на передатчиках, она пришла к нам вместе с Васей Левашовым. <И. Туркенича освободили из плена из Волочанского лагеря.> Когда пришел к нам Ваня Туркенич, он сыграл большую роль. Он был офицер, а мы все зеленые. По линии обкома у нас была связь со Стеценко. Нина, я и Валя Борц были связные, мы поддерживали связь между <группами и> штабом; через Любу (она прошла школу в Луганске по "морзянке") - <с подпольным обкомом и горкомом.>
   Вопрос: Знаете, ли Вы секретаря райкома, который тогда был схвачен?.
   О.И. Была схвачена Соколова (она жила по улице Пионерской, неподалеку от Земнуховых), Бараков и Лютиков. Некоторых мы знали. Соколову узнали уже тогда, когда она попала в полицию. С Лютиковым и Бараковым мы выходили на связь. Вот так мы поддерживали связь. Потом, когда подпольный райком партии был арестован, нужно было дать почувствовать фашистам, что в городе еще есть и продолжают работать подпольщики. Короче говоря, вначале немцы просто не могли понять (по словам некоторых полицейских, например, Ковалева, но не Анатолия), в чем же дело.
   Они думали, что кто-то приходит и занимается этим делом. Ваня Туркенич пришел уже в начале октября, конце сентября к нам. Он помог нам тем, что проводил учения по стрельбе. Он как- то сразу вошел в наш коллектив и мы избрали его командиром. Избрали его на заседании штаба "Молодой гвардии". Я была на заседании, потому что была связная по группам, по штабам.
   Вопрос: А не помните, кто из товарищей участвовал в разрушении понтонных постов?
   О.И.: Меня направил Олег. Потом я попала в полицию, потом меня выкупали из полиции. Это было в Каменском подпольном отряде. Руководителем этого отряда был "дядька Андрей", а кто он такой был, не знаю. Из полиции меня выкупал Олег Кошевой и еще 2 товарища, не помню их фамилии. Когда я была в полиции, я все время твердила одну и ту же автобиографию. И в завершение сказала, что если хотите убедиться, может подтвердить "дядька Андрей". Это было в конце декабря 1942 года. А помочь нам узнать, кто такой был "дядька Андрей", мне кажется, могут ростовчане.
   Вопрос: Значит все-таки связь с партизанскими отрядами у Вас была?
   О.И.: У нас была связь с Боково-Антрацитом. Знаю, что большую связь поддерживала Люба Шевцова. У нас в здании школы размещался дирекцион. Там должен был быть какой-то праздник. И вот, мы решили взорвать здание. Все было уже готово. Ждали только сигнала. И как раз за 15 минут до взрыва Люба Шевцова передала приказ райкома о том, чтобы взрыв немедленно отложить, так как за этот взрыв немцы стерли бы с лица земли весь поселок.
   Вопрос: Через вас шла связь с Каменским партизанским отрядом? Как вы встретились с представителями Каменского партизанского отряда?
   О.И.: Просто пришла на хутор Малая Каменка. Олег Кошевой вызвал меня и говорит: "Оксана (моя кличка) есть такое задание. Тебе необходимо связаться с каменскими партизанами. Вот такая-то квартира. Пароль был очень простой - "Дайте воды попить". Женщина отвечала: "Сейчас принесу из колодца". С шифром никогда дела не имела, записок никаких не носила, все докладывала устно Туркенину и Кошевому.
   Вопрос: Какие конкретные указания, задания или советы они передавали через Вас?
   О.И.: Через меня он ничего не передавал "дядька Андрей". Иногда он просил нас отпечатать им листовки, потому, что у них не было шрифта, а у нас был шрифт, его помог нам достать отец Жоры Арутюнянца. Позже я поняла, что "дядька Андрей" распространял свое руководство и на Каменку, и на Ровеньки, и на Боково. Был такой случай: нашу Марину поймали, и повесили на трубе-воздуходувке. Когда мы вернулись к себе, мы рассказали товарищам, что видели ее".
   Вопрос: В Енакиево были тогда уже немцы?
   О.И.: Да, были. Когда мы пришли в Енакиево, мы пошли по явочным квартирам. Нас встретили, но кто нас встречал, не знаю. В Енакиево мы были 2 месяца. Нам потом немедленно приказали двигаться к Краснодону и наладить связь".
   Вопрос: Еще через какие города вы проходили?
   О.И.: Через Артемовск.
   Вопрос: А в Орджоникидзе не были?
   О.И.: Енакиево - это старое название, а теперь Орджоникидзе.
   Вопрос: Когда вы пришли в Краснодон, никто из вас не заболел?
   О.И.: Не помню.
   Вопрос: Кто такой "дядька Данило"?
   О.И.: Не знаю, на связь ходила Валя Борц (или Нина Иванцова).
   Вопрос: А Третьякевича когда вы узнали?
   О.И.: Со школьной скамьи. Мы знали, что он был в партизанском отряде под Зеленым Яром.
   Вопрос: А когда он к вам пришел?
   О.И.: В октябре или в сентябре. Наша организация была еще недостаточно крепкой и сильной, когда он к нам пришел. Мы обрадовались, потому что и по возрасту, и опыту он был старше нас всех. И мы его сразу избрали комиссаром. <Виктор, когда пришел в Краснодон, сказал, что его направил командир партизанского отряда с заданием.> Потом возвратилась Люба. В райкоме о нем навели справки, как он остался жив, не знаю. Родители его все время жили в Краснодоне. Он учился в школе № 4 имени Ворошилова. Он наш одноклассник. У него еще 2 брата есть. Старший имеет какой-то чин, а о другом не знаю. Когда началась война, он ушел с братом.
   Вопрос: А как вы его разжаловали?
   О.И.: Нас возмутило то, что он не сказал правду.
   Вопрос: А от тов. "Данило" поступали указания о том, чтобы взрыв отложить немедленно?
   О.И.: Я знаю, что в Луганск посылали специально. Вообще кличку "дядька Данило" я слышала, но не помню где, во всякое случае, его никогда не видела.
   Главное в характере Кошевого то, что у него на первом плане никогда не выступало "Я". Ну, а о том, чтобы избрать комиссаром Олега, внесла предложение Шевцова. Третьякевич просил только об одном - чтобы его оставили в "Молодой гвардии". <Несмотря на переизбрание Виктора, штаб обращался к нему за советами. Третьякевич продолжал направлять работу организации.>
   Вопрос: Мы читали много документов, и все они говорят о том, что все эти предостережения насчет предательства и недостойного поведения поступали в организацию от "Данило".
   О.И.: Может быть они поступали и от Данила, но. нам привезла их Любовь Шевцова..Это была середина сентября или начало октября.
   Вопрос: Трудно вспоминать?
   О.И.: Очень трудно вспоминать.
   Вопрос: Но вы же раньше писали.
   О.И.: Когда был Торицын у нас, я все воспоминания отдала ему.
   Вопрос: Нас интересует только "дядько Данило".
   О.И.: Было у нас две клички, но этих людей я не видела.
   Первая наша листовка подписана "Серп и молот". А потом уже Сережка говорит, что некрасиво звучит, и мы назвали "Молодая гвардия".
   Вопрос: Когда вы видели Стеценко, он вам не называл имени "дядьки Данила"?
   Ответ: "Нет. "Андрей" и "Данило"... никто не знает. Ни один человек. Причем в своих воспоминаниях даже все пишут, что никто никогда и нигде не видел.
   Вопрос: А Почепцов Геннадий?
   О.И.: Он числился в пятерке шахты 1- БИС.
   Вопрос: Вы в комсомол уступали до войны?
   О.И.: Да, еще в школе.
   Вопрос: Кто подписывался <на временных комсомольских билетах?>
   О.И.: "Подписывался Кошук - Олег Кошевой.
   Вопрос: А Третьякевич имел кличку?
   О.И.: Не знаю.
   Вопрос: А взносы как вы платили?
   О.И.: Обыкновенно, как учащиеся по 20 коп. Когда Олег вручал нам билеты, он говорил, что придет время и нам выдадут билеты настоящие.
   Вопрос: Значит, когда вам вручали комсомольские билеты, Олег был уже комиссаром?
   О.И.: Мне и Нине давал комсомольские билеты Туркенич.
   Вопрос: А вы ведь говорите, что на билетах подписывался Кошук?
   О.И.: Я точно не помню, я сдала свой комсомольский билет в Москву, в Исторический музей, и у меня подпись Кошук заделана и машинкой, и чернилами.
   Вопрос: Речь идет о том, чтобы показать связь организации с партией.
   О.И.: Я понимаю, связь у нас была, конечно.
   Вопрос: Пришлите нам кое-какие документы первых воспоминаний.
   О.И.: Более живые, свежие воспоминания я отдала Торицыну, потом к нам приезжал Фадеев. Мы с ним летали на самолете над Краснодоном, лазили на здание нашей школы.
   Вопрос: Ваши родители знали о том, что вы были в организации?
   О.И.: Никто не знал. Ведь мы дали клятву.
   Вопрос: А как же Елена Николаевна знала? Ведь Олег тоже клятву давал?
   О.И.: Видимо, это от нее не ускользнуло. Потому что очень много собраний проходило на квартире Кошевых. Заседания мы проводили без присутствия Елены Николаевны. Есть сейчас на том здании панно, там сейчас дом политпросвещения, квартира Коростылева. Правда, заседания штаба собирались не только у Кошевых, но и у Анатолия Попова, и у нас, и у Вали Борц, и у Осьмухина. На улице Пролетарской революции у нас никто не собирался. Мы когда собирались у Кошевых, немцы то в городе были, но на квартире у них еще не было. Очень часто мы собирались у Попова, и в погребе у Попова прятали приемник и шрифт. Шрифт был у Олега, а Коростылев просто свой приемник не сдал, когда все сдавали, спрятал его в спальне под досками.
   Вопрос: Да, меня интересует такой вопрос. Конечно, когда вы работали в организации, вы не задумывались над тем, как сложится история организации, просто выполняли задания. Но вот, после освобождения Краснодона, организация приобрела широкую известность. В связи с ростом общественного интереса к ней, важны были детали, на которые сразу не обратили внимания. И мне просто обидно от того, что вы не занялись этой стороной организации, в частности с Каменским. Я себе представляю так, что если в Каменке действовал партизанский отряд, значит он оставил следы, и можно было бы установить и кличку "Андрея". Мне просто обидно за вашу беззаботность, обидно за то, что лишь спустя 20 лет приходится беседовать по этому поводу.
   О.И.: Во-первых, дело в том, что был очень тяжелый период, когда мы вернулись в город Краснодон. Наши родители были пухлыми от голода. Мы начали трудиться. Работали, восстанавливали хозяйство, мне приходилось восстанавливать шахту, и мне некогда было этим заниматься. Я не придавала этому значения. И только [некоторое время] спустя, когда уже начали нас вызывать для встреч в Харьков, в Ростов, в Луганск, в Киев, я стала задумываться обо всем этом. Я считала, что если райком направил этих людей на работу - и "дядьку Андрея", и Лютикова, и Баракова, значат их имена известны. Кроме того, каждый, кто получал задание, должен был выполнить его, а потом забыть.
   Вопрос: Когда работала комиссия Торицына, тогда роль Третьякевича была на подозрении. В образе Стаховича Фадеев его вывел?
   О.И.: Скажу то, что мне говорила моя мать. Виктор Третьякевич мой одноклассник. Моя мать сидела в полиции тогда, когда их арестовали. Она мне и говорит: "Оля, не верьте никому, Виктора наравне со всеми пытали. Его всегда приводили в полусознательном состоянии, мне кажется, что на него сказали просто потому так, что он особенно стойко вел себя, дерзил, грубил им. За это его и сделали предателем". Но моя мать рассказывает (она сидела вместе с Соколовой тогда), что Соколова ей сказала: "Анна Ивановна, если останетесь в живых, вы скажите всем, что здесь никто не был предателем". Когда была комиссия Торицына, мы все это рассказали.
   Вопрос: Нас интересует судьба оставшихся в живых после разгрома организации.
   О.И.: Когда я ушла из Краснодона вместе с Ниной, это было 3, 4 января, мы не перешли линию фронта. Сначала нас было пятеро, потом Валя и Сережа остались, а мы в селе Фокино встретили бывшую [со] ученицу Аню Пяловскую. Она нам помогла и первое время мы прятались у нее дома. А потом, когда уже не было возможности оставаться, мы вынуждены были прятаться на полях. Чтобы мы не голодали, Аня приносила нам кукурузную похлебку и т.д. И вот, однажды, она нам рассказала о том, что в Краснодоне будут вешать молодых партизан. А когда мы с ней встретились, мы сказали ей, что мы просто прячемся от немцев, чтобы нас не забрали <на работу в Германию>. Когда она нам об этом сказала, мы посочувствовали вместе с ней партизанам, и она ушла. Как только она ушла, Олег и говорит: "А что если мы пойдем обратно?" И мы 13 января опять вернулись в Краснодон на хутор Погорелый, чтобы не дать повесить прилюдно в городе наших товарищей. Мы пошли с Ниной затем вдвоем с хутора Погорелого, перешли Донец и, во время тяжелого боя [у] двух украинских сел Зеленого и Дубового <в 3 км от с. Фокино> попали к советским войскам.
   Так мы с Ниной остались в живых. Потом Нина ушла в армию, а я осталась в городе, в связи с тем, что мать была в полиции, у нее был сломлен позвоночник. Сначала я работала пионервожатой, потом меня избрали секретарем райкома комсомола, потом вышла замуж, потом родился сын, за ним дочь. В связи с материнством я не имела возможности уделять внимание комсомольской работе. Затем поступила в 26-ю школу ФЗО, потом со школы меня направили в трест "Жилстрой". Затем я попала в отдел кадров торга, хоть я и не хотела, упиралась, за что получила взыскание. Ведь у меня отец был шахтером, а я стала торгашом. Проработав там несколько лет, я поняла, что могу работать в этой отрасли, и по направлению попала на учебу во Львов, в торговую школу. После школы меня направили в Ворошиловск. Немного проработала там, затем перевелась в Краснодон, а потом, в связи с состоянием здоровья матери, я поехала в Кривой Рог. Там я года полтора работала в тресте "Криворожстрой", затем меня забрали в райком партии. Сейчас я работаю при тресте "Ленинруда" начальником ОРСа.
   Вопрос: Митякинский отряд вы знали?
   О.И.: Слышала, но связи не поддерживала. Николай Чернявский - хороший знакомый Нины Иванцовой. Конечно, я не собираюсь оправдывать Фадеева, почему он в своем романе не осветил в достаточной степени роль партии, но, когда он его писал, он располагал только этими документами.
   
   РГАСПИ. Ф. 71. On. 22. Д. 932. Л. 243-254.

ТОВАРИЩИ ВЫРУЧИЛИ

Из воспоминаний Ольги Иванцовой, члена "Молодой гвардии"

   Я хорошо помню волнующий момент принятия клятвы подпольщиками "Молодой гвардии". Один за другим по вызову Олега Кошевого мы подходили к столу и подписывались. После принятия клятвы запели "Интернационал". Это был самый торжественный момент в жизни нашей подпольной организации. Для меня он был тем более знаменательным, что вскоре после этого я получила боевое задание.
   В Каменске следовало установить связь с партизанами. Здесь меня арестовали, бросили в тюрьму, пытали, но я ничего не сообщила фашистским варварам.
   Однажды перед вечером меня вызвали к дежурному по тюрьме. Вошла в кабинет и опешила: здесь находилась моя сестра Нина. "Попалась!"-подумала я. Но произошло чудо: пьяный солдат с руганью выгнал нас на улицу.
   Нина объяснила:
   - Солдат взял за тебя пять тысяч рублей, которые мы собрали.
   На окраине городка, у развалин, нас ожидал Олег Кошевой.
   - Видишь, Оля, какие товарищи в "Молодой гвардии".
   Втроем мы отправились домой. По дороге Олег рассказал, каким путем молодогвардейцы собрали крупную сумму, чтобы подкупить пьяного румына, о новом шифре, изобретенном Ваней Земнуховым.
   - Ваня молодец,- сказал Олег.- Мы вправе гордиться таким товарищем.
   Ночью я уже докладывала штабу о том, что связь с партизанами установлена.

12 сентября 1946 года.