Дополнительные фотографии

Шура Дубровина

Александра Дубровина. Автопортрет

Дубровина А.Е.

    Александра Емельяновна Дубровина в Первомайской СШ N6 (г. Краснодона) преподавала химию и биологию.
   Хорошо помню 1942 год. Александра Емельяновна пригласила меня на урок биологии. Урок провела мастерски, на высоком методическом и научном уровне.
   Урок вела ровно, неторопливо, вдумчиво, доходчиво до учащихся, урок иллюстрировала наглядностью. Весь класс замер. Муха пролетит и будет слышно.
   Одета была скромно, в тёмном костюме, в светлой кофточке.
   Ученики любили свою учительницу, относились к ней с большим уважением, ценили её.
   Как классный руководитель Александра Емельяновна проводила большую воспитательную работу среди своих воспитанников. Проводила вечера вопросов и ответов, организовывала походы в кино, экскурсии по родному краю, читательские конференции, диспуты по прочитанным книгам, организовывала сбор лекарственных трав.
   Лекарственные травы сдавались в аптеку. Зав. аптекой тов. Золкин А.М. за лекарственные травы выплачивал деньги.
   За вырученные деньги приобретались наглядные пособия.
    В педагогическом коллективе любили Александру Емельяновну. Она была скромная, чуткая, отзывчивая, добрая, умная, трудолюбивая, внимательная. Большой души человек, но характер был твёрдый.
   
   
     Май 1942 год.
    Я присутствовала на воспитательном часе у Александры Емельяновны. Начала так: "Около года назад, на рассвете 22 июня 1941 года гитлеровские звери вероломно напали на нашу любимую Отчизну.
    Бандиты мечтали захватить наши земли, поработить наш народ, присвоить наши богатства.
    Фашисты грабили захваченные ими советские города, посёлки, сёла, сжигали населённые пункты, зверски убивали мирное население. Только неугасимая месть горит в сердцах советского народа. Весь народ клянётся - уничтожить зверьё, очистить нашу родную и любимую Отчизну от подлого врага".
    "Всё для победы!
    Всё для фронта!"
    Затем учащиеся читали стихи Маяковского, рассказывали о подвигах Красной Армии из прочитанных газет, журналов.
    Ушла из жизни, слишком рано, патриотка в трагическую ночь 17 января 1943 года. Прошло 41 год, но память о славной патриотке живёт в сердцах народа и будет жить в веках.
   
    24 марта, 1984 года
    Учитель-пенсионер Зимина Вера Харитоновна
   
   

Огородняя-Фомина Александра Васильевна
    (тетя Майи Пегливановой)
    Мои воспоминания о дружбе Шуры Дубровиной с Маей Пегливановой.

    Я своими воспоминаниями хочу описать замечательную дружбу двух молодых комсомолок - Шуры Дубровиной и Майи Пегливановой.
   
    Передо мной всплывает образ Шуры Дубровиной. Худощавая девушка с простой стрижкой. Одевалась всегда скромно, чаще всего ходила в темносиней шерстяной юбке и белой кофточке. Шура Дубровина была всегда строга к себе, настойчивой в достижении цели и обладала большой волей. Эта молодая учительница в первый же год своей работы завоевала большой авторитет среди своих учеников. Майя Пегливанова, комсорг Первомайской школы N6, подружилась с молодой учительницей-комсомолкой Шурой Дубровиной. Их сближали не только общие общественные интересы, но и увлечение химией. Майя Пегливанова очень любила химию и отдавала ей все свободное время. Шура Дубровина заметила способную ученицу и всегда старалась помочь ей. Часто Шура приходила к Майе домой, и я их видела вместе, склонивших головы над решением химических задач.
    Так началась их дружба, которая переросла в пылкую привязанность и недаром отметила, что Шура Дубровина ходила за Майей Пегливановой "как нитка за иголкой".
    Когда началась эвакуация жителей города Краснодона, то Шура Дубровина с рюкзаком на спине пришла к Маей, чтобы вместе уйти от немецких оккупантов.
    Она и другие комсомольцы г. Краснодона при эвакуации попали в окружение и вынуждены были вернуться домой.
    Помню, как Шура Дубровина просила у моего шестилетнего сына /Лени/ цветной красный карандаш, якобы нарисовать ему розу. Розу она, конечно, нарисовала, но карандаш Лене не вернула. Вероятно, тем карандашом писались в листовках призывы к населению.
    Однажды Шура Дубровина и Майя Пегливанова подошли ко мне на рынке и угостили пирожком, завернутым в бумагу. На этой масленой бумаге можно было разобрать призывы к населению, написанные красным карандашом. Когда я вернулась с рынка, то Шура и Майя были уже дома и читали листовку написанную на ученической тетради фиолетовыми чернилами, снова я увидела призывы написанные красным карандашом. Дословно не могу вспомнить содержание листовки, но помню, что в листовки были, в основном призывы к советским людям бороться с немецкими оккупантами. Майя говорила, что она эту листовку нашла и советовала мне прочитать своим людям.
    Я говорила Шуре Дубровиной и Маей Пегливановой, что меня приглашала слушать радио Юркина Мария /мать Радика/. Юркина Мария говорила мне, что Радик смонтировал радио и они слушают сообщение Советского информбюро о положении на фронтах...
    То ли девочки приняли мой совет, или они и до этого слушали радио, факт тот, что через несколько дней Шура Дубровина дала мне листовку, в которой было сообщение Советского информбюро, и эта листовка также была распространена среди населения.
    Шура говорила, что она эту листовку нашла на нашем заборе. Я помню также как, Шура и Майя смеясь рассказывали мне, что немецкие кони съели сапоги, т.е. прибыл обоз с соломенными сапогами /валенками на деревянных подошвах/ и кто-то ночью привязал лошадей к подводам где были сапоги, и кони их съели. Майя и Шура очень смеялись, что кони съели сапоги и остались одни подошвы. Это лишило немцев-постовых возможности утеплять свои ноги от наших морозов.
    Шура и Майя просили меня выручить из лагеря военнопленных - комсомольца Коробова Сергея. Он лейтенант, но сидел в камере рядовых солдат. Этот лагерь военнопленных охранялся румынами. С Коробовым я имела свидания и передавала пленным, которые сидели вместе с Коробовым, продукты, табак, т.е. все то, что давали мне для передачи Шура и Майя. Много приходилось мне выполнять их просьбы. Я считала, что это мой долг помочь комсомольцам, но никогда не думала, что Шура и Майя состоят в "Молодой гвардии".
    Помню, как-то Шура пришла к нам и просит Анну Васильевну Пегливанову дать патефон и отпустить Майю на бал к Зине Выриковой. Мы были возмущены, как можно в такое время ходить на бал, но девочки весело окружили нас и уговорили. После бала Шура ночевала у Майи и они о чем-то беседовали почти до утра.
    Майя и Шура были очень довольны балом, так как познакомились с многими учениками других школ г. Краснодона, а мы с Анной Васильевной и не подозревали, что этот бал был явочным местом для комсомольцев.
    Когда начались аресты я находилась у другой сестры Ненадомской Евдокии Васильевны. Ко мне пришла Шура Дубровина и рассказала, что она ночевала у Майи и полицейские Подтынный и Краснов их обоих арестовали, но по дороге её отпустили, так как распоряжения на её арест не было. Я Шуре советовала спрятаться и не ходить домой, но Шура заявила: "Где Майя, там буду и я". В эту трагическую ночью Шура была у нас, потом пришла её двоюродная сестра, которую тоже звали Шура Дубровина, она сказала, что была арестована по ошибке и полиция разыскивает Дубровину - учительницу. Анна Васильевна и я очень просили Шуру прятаться и не ходить домой, она согласилась с нашими доводами, но ещё раз заявила: "Там где Майя и мои товарищи, там буду и я" и пошла домой.
    Перед моими глазами встают два образа: жизнерадостная молодая комсомолка Шура Дубровина и изуродованное тело, поднятое из шахты. Я видела её труп только с нежней челюстью. Её подружка - Майя Пегливанова лежала в гробу без глаз, без губ, с выкрученными руками, в общем также было изуродовано девичье тело фашистами.
    Не могу без слез вспомнить Шурины слова: "Там где будет Майя, там, где будут мои товарищи, там буду и я".
   
    Огородняя 1969 г.
   
   
   
   
   
   

Огородняя Александра Васильевна - тетя Майи Пегливановой - члена подпольной Комсомольской организации "Молодая гвардия".    
Мои воспоминания.

   Меня глубоко волнует живой, неослабевающий, искренний интерес юношей и девушек к тому, как жили и боролись молодогвардейцы г. Краснодона. Моя племянница Майя Пегливанова - член подпольной комсомольской организации награждена орденом Отечественной войны первой степени и медалью "Партизана Отечественной войны" первой степени.
    Майя Пегливанова училась в школе N6 и была секретарём школьной комсомольской организации. Во время оккупации комсомольцы продолжали платить членские взносы и на эти деньги покупали медикаменты, помогали сиротам погибших отцов на фронте. Майя часто приносила домой листовки, в которых сообщались сводки Советского информбюро о положении на фронте. В листовках разоблачалась лживая фашистская пропаганда. В листовках вписывались красным карандашом призывы к действиям, а затем распространялись среди населения путем передачи друг другу. Расклеивались на видных местах, а однажды на базаре продаваемые пирожки были завернуты в листовки. Деятельность членов "Молодой гвардии" в том числе и Майи с каждым днём усиливалась на борьбу с немецкими оккупантами. Никогда не забыть тот день, когда жители Краснодона и я увидели красные флаги развевающиеся над городом. Это было 7 ноября 1942 года. Многие плакали от радости, видя эти полотнища и благословляли людей, которые водрузили эти флаги, как символы непобедимой нашей свободы. Всякая борьба с немецкими оккупантами сопровождалась подписью "Молодая гвардия". Озлобленные фашисты привлекли к себе на службу предателей Родины по борьбе с "Молодой гвардией".
    Кому сегодня семнадцать, кто не знает войны или знает её по книгам им трудно представить, как фашисты заживо закопали 32-х шахтеров, как фашисты расправились с Молодогвардейцами подвергая их ужасным пыткам и избитых, покалеченных но непокоренных бросили в шахту N5.
    Не могу описать всего того, что я видела, когда доставали молодогвардейцев из шахты. Многие из них были брошены живыми, их находили в боковых лазах ствола шахты. Приведу несколько примеров о тех зверствах изобретаемых фашистами на допросах молодогвардейцев: Майя была поднята из шахты полураздетая, руки выкручены, кости суставов ног перебиты, глаз не было. У Шуры Дубровиной не было пол головы, осталась только нижняя челюсть. У Вани Земнухова левая сторона головы была вдавлена вправо и правый глаз почти вышел из орбиты. У Ульяны Громовой не было тех чудных, пышных кос, лица не было видно так как голова была замотана марлей. И другие молодогвардейцы были трудноузнаваемые. Каждый из них был доказательством того как фашисты выискивали самые жестокие пытки надеясь этим сломить дух комсомольцев. Но нет такой силы, которая смогла бы уничтожить душу народа, который любит свою Родину, свою свободу и независимость.
    Во имя светлого будущего, учитесь, трудитесь, любите Родину, пусть в вашей жизни образ героев Краснодона и "Молодая гвардия" не угаснет никогда.
   
   
    Огородняя 1968 год.
   

Незабываемое

    17 ноября 1989 года исполнилось 70 лет со дня рождения одной из наиболее активных участниц подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Дубровиной Александры Емельяновны. Предлагаем вниманию читателей воспоминания Галины Ивановны Лыщенко, подруги А. Дубровиной по Харьковскому университету, и два её письма к подруге.
    Эти интересные документы пополнили фонды государственного музея "Молодая гвардия" в последние годы в результате кропотливой поисковой работы научных сотрудников музея.
   
    Много чего забылось за прожитые годы - и хорошего, и плохого. Но на всю жизнь осталось в моей памяти комсомольское собрание, которое проходило осенью 1943 года. В то время я и много моих сверстников находились в Саратовской области. В дни лихолетья, когда немецко-фашистские захватчики топтали и опустошали нашу родную землю, русские братья дали прибежище украинцам, белорусам, эстонцам и представителям многих других национальностей Советского Союза. Мы работали в колхозе имени Коментерна в селе Горецком Краснокутского района. Не помню повестку дня собрания, но вот, когда были рассмотрены первые вопросы, наш комсорг Катя Зозуля достала номер "Комсомольской правды" за 14 сентября 1943 года и предложила читать её вслух. Она сказала: "Ты, Галинка, окончила четыре курса университета, тебе и читать!"
    Мы все в рабочей одежде, в тёплых платках, уставшие, только вернулись с поля.
    Большим шрифтом на первой странице все прочитали: "Верные сыны Отчизны". Затаив дыхание, слушали девушки рассказ - о краснодонских комсомольцах.
    С непередаваемым волнением читала я о героических действиях молодогвардейцев. В газете также был Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза руководителям подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия": Ульяне Громовой, Ивану Земнухову, Олегу Кошевому, Сергею Тюленину, Любови Шевцовой.
    Читаю второй Указ: "За доблесть и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в тылу врага, наградить орденом Отечественной войны I степени"... Седьмой по списку прочла: Дубровина Александра Емельяновна ...Слёзы залили мои глаза, горький комок подступил к горлу, сердце остановилось: Шура! Шура! Подруги бросили ко мне: "Что с тобой, Галочка? Что?". Поднесли стакан воды.
    И я рассказала девочкам:
    - Это же Шура, Шура Дубровина. Я с ней училась в Харьковском университете. В июне 1941 года мы сдали последние экзамены. У всех было приподнятое настроение. Нагладили праздничные платья, сделали причёски и собрались в воскресенье 22 июня идти на прогулку в лесопарк - место отдыха харьковчан. А уже потом разъезжаемся по домам на каникулы. И вдруг - война. Все наши планы рухнули.
    Из Харькова мы уже не смогли выехать, и нас, студентов биологического факультета, выселили из общежития, так как в студенческом городке Толкачевка организовали госпитали. Всех студентов университета, которые ещё оставались в Харькове, поселили в одном корпусе общежития на Шатиловке, и я стала жить в одной комнате с Шурой Дубровиной.
    Шура - невысокая ростом, светлокожая, с короткой стрижкой, серые умные глаза... Прямой, даже немного резкий характер, но все любили её. С ней было интересно. Шура обожала стихи, хорошо рисовала. Часто рассказывала о своем шахтерском крае, о своей семье, об отце, многих братьях и сестрах.
    Через несколько дней нас обязали явиться с комсомольскими билетами в Дзержинский райком ЛКСМУ, который находился в одной из комнат Госпрома. Перед этим с нами разговаривала секретарь комсомольской организации Ляля Убыйвовк (до этого она была секретарем комсомольской организации факультета, а когда многих ребят призвали в Красную Армию, Лялю избрали секретарём вузовской организации). Я впервые так близко видела Лялю, будущего руководителя полтавского подполья, Героя Советского Союза. Она объяснила нам обстановку и сказала, что нас мобилизуют на трудовой фронт. Мы срочно выехали в село Старица Белгородской области на уборку хлеба и заготовку сена. Хорошо помню Шуру. Она была очень трудолюбивой. Мы сильно уставали на работе, настроение было подавленным и не всегда была было желание принести воды или дров... А Шура, не вступая с нами в пререкания, чья очередь выполнять то или другое, молча поднималась и говорила: "Я пойду. Я сделаю".
    С приближением фронта мы все вернулись в Харьков.
    Припоминается такой случай. Вечером мы собрались в комнате. Шуры не было. Мы стали волноваться. Вдруг телефонный звонок в общежитие. Из управления внутренних дел сообщили, что задержана подозрительная особа, которая назвалась Александрой Дубровиной, студенткой университета. Мы всей группой сейчас же побежали выручать подругу, ведь случилось какое-то недоразумение. По дороге видим: навстречу идёт Шура и улыбается - мол, все в порядке. Поводом к задержанию была привычка Шуры оригинально одеваться. На ней была соломенная с широкими полями шляпка, а обута она была в сильно поношенные туфли, ведь мы только что вернулись с полевых работ.
    Шура очень любила Харьков, могла часами прогуливаться его улицами, с интересом заглядывая на высокие крыши домов, балконы, лоджии... А это в военное время вызвало подозрение. Сейчас смешно об этом вспоминать, но, как говорится, колорит времени...
    ...Позже Шура выехала в родную Первомайку, которую так любила, а я в Миргород. Шура часто присылала мне письма и почтовые карточки, в которых рассказывала о своей жизни, о своих хлопотах в то нелегкое военное время.
    Шура с детства мечтала быть учителем. И вот в одном из писем сообщила мне, что устроилась преподавателем биологии и химии в Первомайской школе. А потом она встала классным руководителем 10 класса - того класса, в котором учились будущие молодогвардейцы Анатолий Попов, Виктор Петров, Майя Пегливанова, Ульяна Громова и другие.
    16 января 1943 года после страшных пыток вместе с другими молодогвардейцами Шура Дубровина была расстреляна и сброшена фашистами в шурф шахты N5. Позже, когда вышел роман Александра Фадеева "Молодая гвардия", вся страна с огромным волнением ознакомилась с героической борьбой краснодонцев. А мне особенно дороги те страницы произведения, на которых живет, волнуется, сражается Шура.
    ...Прошли годы. Иногда, собравшись своей семьей дома, пересматривая семейный архив, я достаю пожелтевший номер "Комсомольской правды", и мои дочери, которым сейчас столько же лет, сколько было нам в те далекие времена, перечитывают волнующие строки.
    Так и живет рядом со мной, так и шагает по жизни с поколением восьмидесятых годов вечно юная, веселая, мечтательная, мужественная Александра Дубровина.
   
   
    ИЗ ПИСЕМ ШУРЫ ДУБРОВИНОЙ
   
    Дорогая Галя!
    Беспокоюсь, где ты есть? В Харьков посылала тебе письмо, но ответа от тебя не получила. Решила, что ты как-то выбралась домой. Но и в этом очень сомневаюсь. Обещание свое не сдержала, как же это? Ты во всем и всегда аккуратная.
    В Харьков мне сейчас невозможно добраться. Верка как сквозь землю провалилась, ничего не слышно о ней. Если получишь открытку эту, напиши мне, пожалуйста. Много думаю о тебе! До свидания. Целую тебя.
    19 августа 1941 года.
    Шура.
   
   * * *
   
    Здравствуй, Галя!
    Открытку твою получила семь дней тому назад. Отвечаю сейчас только. Не найду, с которого конца начать, но коротко. После 20-дневного отдыха дома (на который ты меня провожала) я решила поехать в Харьков хоть пальто взять. Питала маленькую надежду и на учебу...
    Я сейчас поступила работать преподавателем биологии и химии в 8-9 классах. Живу недалеко от родных, в день отдыха имею возможность приходить. Недалеко от меня, в этом же районе, устроилась работать математиком Нина Шевченко. Она из Харькова со мной уехала.
    Я ещё не преподаю, а только набираюсь практики - присутствую на уроках. Жизнь, как и везде сейчас, одинаково трудна, с некоторыми отклонениями в худшую или лучшую сторону. Бомбардировку узнала хорошо, отлично даже, и теперь не боюсь.
    Галочка, вспоминаю тебя часто, 2 письма тебе длинных писала, но ты их не получила, а теперь нет охоты много писать, т.к. ничего хорошего не имею. Но это ничего, будем надеяться на лучшее.
    Ты не лей горьких слёз. Не такое время. Не печалься, не грусти. День веселья, верь, настанет.
    Пиши. Я буду писать. Целую тебя крепко, крепко.
    Сентябрь 1941 года.
   
    (Материал подготовила ученый секретарь музея "Молодая гвардия" В.Велькевич)
   "Слава Краснодона"
   17.11.1989 г.

Из дневника Шуры Дубровиной
(опубликовано в книге М. Котова и В. Лясковского "Сердца смелых")

    "Август. Ох, хотя бы дождик пошел! Хожу, слоняюсь, не находя работы. Все разрушено, все потеряно. Думаю, хоть бы опять картошку заставили чистить. Если бы можно было ни о чем не думать! Мне хотелось бы отобразить один из дней моей, теперь никому не нужной жизни, но все они похожи один на другой, с еле заметными отличиями".