I

Во время поездки по Германской Демократической Республике мне довелось посетить город Иену. В Иенском университете перед входом в знаменитую аулу на стенах прикреплены памятные доски с именами Лейбница, Гегеля, Маркса и доска в честь столетия революции 1848 года, в этом университете ныне открыт рабфак. Я осматривал общежитие немецких рабфаковцев, зашел в сопровождении друзей в комнату студентки. Она поднялась нам навстречу, отложив в сторону книгу. Я попросил показать мне, что она читает. Это была «Молодая гвардия» Александра Фадеева.

Случай этот — одна из иллюстраций глубоких и знаменательных процессов, происходящих сейчас в новой Германии. Но это также свидетельство живой роли, которую исполняет в нынешних исторических процессах за рубежом нашей страны советская художественная литература, показатель того значения, которое имеет там автор «Молодой гвардии».

В 1949 году китайский поэт Лу Ли, обращаясь к Александру Фадееву по поводу его приезда в Китай, сказал в стихах:

Мы приветствуем вас в авангарде
Пролетарской литературы:
Ведь и вы своим вдохновеньем
Нашу молодость воспитали.
Левинсон и Морозка ваши,
До сих пор неразлучные с нами,
Нас учили в годы «разгрома»,
Как идти дорогой победы...

Мы знаем, что одной из первых советских книг, открывших китайскому читателю мир революционной советской героики, была книга Фадеева «Разгром», переведенная знаменитым Лу Синем.

Множество таких примеров показывают нам большую судьбу произведений Фадеева на Западе и Востоке. Разноязычные читатели Европы, Азии и заокеанских земель приведены книгами Фадеева из дальних стран в нашу советскую отчизну и объединились здесь друг с другом в своем сочув-ствии, в своей любви к героям дальневосточного Приморья, к героям южного Краснодона.

Зарубежный читатель находит в книгах Фадеева ответ на свой главный вопрос — почему советский человек побеждает? В чем народное обаяние героя, пришедшего в мир так недавно, но идущего вперед неколебимо, воздвигающего здание повой жизни так уверенно и одухотворенно?

Произведения Фадеева раскрывают советского человека с его сильной, вечно пульсирующей внутренней жизнью, в его мечтах о лучшей доле тружеников — о коммунизме, в его боевой революционной практике, претворяющей эти мечты в действительность.

Для советского читателя, который растет вместе со своей родной страной, сравнивает на своем опыте день минувший с днем настоящим и все яснее видит день будущий, книги Фадеева являются близким сердцу художественным образом великого пути, ведущего нас под знаменем Ленина от старого к новому.

Александр Фадеев — писатель революции. Мне кажется, его книги представляют собой единство, своего рода одну тему, многосложную внутренне, но монолитную по выражению, как героическая былина.

От рассказа «Против течения» к роману «Разгром», от романа «Последний из удэге» к роману «Молодая гвардия» звучит основной, все время ярко слышимый лейтмотив, несущий композицию произведений: человек в борьбе за коммунизм.

Разработка этой основной темы ведется Фадеевым очень свободно и широко, отвечая эпическому складу замысла, в, пример, последних двух романов, и особенно — «Молодой гвардии».

«Широта», конечно, не означает объема произведения, как нередко и неправильно подразумевается. Широта разработки темы у Фадеева — это многосторонность, с какой рассматривается писателем жизнь.

В «Молодой гвардии» центральной картине войны, какой в действительности была в Краснодоне, сопутствуют и бурно переплетении картины личной жизни многих героев, семейные, интимные сцены, рассказывающие о том, как глубоко в душу нашего народа проникло патриотическое чувство, как тесно оно связано с самым заветным и нежным, чем только может дорожить человек.

Героизм краснодонских комсомольцев поднят в глазах читателя тем, что светлые качества души раскрыты в романе с поэтическим подъемом. Писатель и не может говорить без подъема о любви лучшей поры ранних лет, или о потребности наслаждаться природой, или о чистоте юношеской дружбы. Недаром в «Молодой гвардии» такое место отведено стихам и песням — герои сочиняют стихи, декламируют их, поют песни в самую радостную и самую трагическую минуту своей жизни.

Партизанская, солдатская отвага не только не ограничивает внутренний мир героев, но увеличивает их тягу к осмысливанию событий в большом плане. Мораль товарищества и гражданского долга соединяется с жаждой молодежи учиться у лучших людей народа, у своей партии, и готовность отдать все это богатство души родине растет у героев романа по мере развития действия.

В искусстве сочетать все эти разнообразные мотивы с основной темой и состоит одно из достоинств «Молодой гвардии», которое я назвал «широтой».

Мне хочется выделить четыре существенные писательские особенности Фадеева. Во-первых, его произведения всегда исторически конкретны. Во-вторых, он рассматривает проблемы политические и моральные в их нераздельности, — это очень важно, если помнить заблуждения литераторов, нередко стремящихся расчленить эти проблемы, что обычно приводит к ложному противопоставлению политики и морали. В-третьих, Фадеев смело пользуется чередованием изобразительности с размышлениями, то вскрывая мысли своих героев, то сам размышляя в непосредственных авторских обращениях к читателю. Наконец, четвертое. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что молодость влечет к себе Фадеева как едва ли не главный герой его творчества, —та юность мира, которая пришла, чтобы революционно обновить всю землю. И это не потому только, что он — поэт «Молодой гвардии», а потому, что определяющие суть его творчества герои-большевики наполняют его книги могучей убежденностью в этом обновлении земли духом молодости.

Фадеев совершенствовал свои индивидуальные особенности от романа к роману. Изучая наследие великой русской классической литературы, он действенно перерабатывал его, вносил в свою литературную практику то смелое и необычное, что может служить общему развитию и росту советской литературы. Надо вспомнить, что в двадцатых годах Фадеев был одним из первых, кто поставил себе задачу коренной важности для всей литературы — создание советского положительного героя-—и выполнил эту задачу в романе «Разгром». Только немногие старшие его товарищи по прозе брались до него или почти одновременно с ним за это новаторство— Фурманов, Серафимович, Гладков.

Новизна приемов мастерства, которые присущи Фадееву, сказалась рельефнее всего в «Молодой гвардии».

Я не помню из истории литературы, чтобы романист в такой близости шел следом за действительными событиями, художественно воплощая их в романе, как это сделано в «Молодой гвардии». Казалось, можно допустить подобный опыт лишь теоретически. Но «Молодая гвардия» из романа-документа выросла в роман-обобщение. И это нам, писателям, вместе с огромной читательской аудиторией романа надо признать самой большой художественной заслугой Александра Фадеева.

Конечно, выдающееся достижение советской прозы — создание обобщенных художественных образов при сохранении максимальной близости к фактам действительности — стало возможным благодаря таланту художника.

Но необходимо остановить внимание и на другом. Типичность героев литературного произведения зачерпнута глубоко из типичности героев нашей советской жизни. Факты Краснодона могли повториться и на самом деле так или иначе повторялись в сотнях советских городов и поселков, где ком-сомольцы, следуя за большевиками и защищая родину, совершали подвиги, не щадя своей крови. Вот почему юношество наше считает роман Фадеева книгой о себе.

Типичность действительности, которая стала в романе типичностью художественного образа, необыкновенно наглядно подтверждается, так сказать, «биографией» самого романа.

Фундаментальная переработка произведения, которое окончено и живет уже своей объективной жизнью, писателя очень трудна. Я представлял себе, что переработка «Молодой гвардии», предпринятая Фадеевым, будет почти невозможная потому что к обычной трудности присоединилось то, что за текстом романа стоит его историческая фактичность, а факты, казалось мне, уже исчерпаны писателем, — неизбежен будет разрыв между написанным на их основе и тем, что можно было бы написать на основе чистого домысла, воображения.

Однако поразительно: факты оказались вовсе не «исчерпаны» романом, действительность дала такое обилие документов, свидетельств, что восполнение фактической канвы краснодонских событий — но уже не в молодогвардейской их части, а именно в части «руководящей, воспитательной роля партии», — восполнение могло быть сделано вполне органично всему роману, то есть в той же близости к действительности.

Так, в новой редакции романа была расширена и поднята на исторически верную, большую высоту роль главных героев— большевиков Филиппа Петровича Лютикова и Ивана Федоровича Проценко, руководителей подпольных организаций Краснодона.

Деятельность их была типичной для героической эпохи Отечественной войны, для коммунистов старшего поколения, для «старших товарищей», прошедших великую школу Октября, как типична была самоотверженность боровшихся под их руководством молодогвардейцев. Героика жизни помогла, шла навстречу героической поэме о ней. Казавшаяся мне невозможность органической переработки романа становилась той большой писательской работой, выполнить которую зависело от искусства и воли писателя.

Фадеев принадлежит к счастливому типу писателей, ясно сознающих, что дело искусства принадлежит народу. Сознание это служит источником вдохновения и наделяет писателя нравственной силой и мужеством, помогающими решать наиболее трудные задачи.

Мужество художника — черта, свойственная Фадееву. Он умеет отвергать то, что признает ниже своих лучших возможностей, — так было с повестью «Разлив». Он умеет найти в себе энергию, оживить в себе чувство новизны труда, когда надо добиться от этого труда высшего качества. Так было с переработкой, романов «Последний из удэге» и «Молодая гвардия».

Другими словами, Фадеев умеет рассматривать свои произведения критически и умеет извлечь для них самое ценное из общественной критики.

Это достоинство является следствием принципиальной позиции, характерной для Фадеева во всей его деятельности: он считает советскую общественную жизнь непреложной для советского писателя.

Такое принципиально верное отношение к писательскому призванию широко раздвинуло круг деятельности Фадеева. Признанный представитель советской писательской общественности, Фадеев становится признанным представителем советского народа в высших органах нашего государства и в международных организациях, где голос Советского Союза так необходим в интересах человечества.

В Париже, на Конгрессе в защиту мира, Фадеев сказал, что общественная совесть не позволяет советскому писателю быть в стороне от величайшего движения современности — борьбы за мир. Это убеждение — общее для всех нас, и все мы можем гордиться, что наша писательская общественная совесть имеет своим глашатаем на самой человечной и самой дорогой нам международной трибуне борьбы за мир Александра Фадеева.

Весь большой путь Фадеева — на памяти у советских писателей старшего «призыва», к которому принадлежит и он сам. И этот путь очень хорош. Он хорош тем, что и в дни больших праздников нашей литературы, когда она может радоваться своим успехам, и в трудные дни, когда она испытывает кризисы своего развития, терпит неудачи, переживает ошибки, Фадеев всем своим чувством художника находится с ней. Путь этот хорош тем, что среди нас, в нашем многонациональном содружестве писателей, в нашем объединении разнообразнейших индивидуальностей, Фадеев умеет искренне и прямо говорить о явлениях искусства, как бы сложны или как бы просты они ни были. Примером своего труда, верой своей в великое революционное значение писательского дела для народа он показывает честное отношение к призванию художника.

В этом и состоит подлинное товарищество, настоящая дружба в нашей среде. Поэтому мы не только высоко ставим! Фадеева как писателя, но с уважением и любовью к нему называем его своим другом.

1951

II

Когда тридцать лет назад появилась повесть Александре Фадеева «Разгром», и литература и новый наш читатель сразу признали в ее авторе талант свежий и многообещающий. Фадеев выступил в этой повести писателем, отчетливо сознающим, насколько велико значение традиции русской литературной классики для воплощения в художественный образе человека социалистической эпохи, борца за советский строй.

Редко в каком другом писателе так тесно сплетены жизни художника и жизнь революционера. Почти мальчиком, беззаветно бросившись в битву с врагами коммунизма, он уже двадцати лет от роду по-рабочему, всерьез взялся за перо. С того момента весь добытый в огне опыт своей борьбы, все: выстраданное знание жизни он стремился перелить в хорошо зримые фигуры рабочих, партизан, юношей и девушек, которые мы знаем по его ярким книгам.

Это талант трезвый, ясный, талант думающий, рассуждающий. И вместе с тем это талант воодушевленный, приподнятый, певучий.

Юность мира — вот основная тема самых живых страниц фадеевской лирики и революционной романтики. Он был лиричен, когда писал о своих малых по возрасту, больших по чувству героях. Он был романтичен, когда мечтал о будущем своих героев, реально изображал тяжесть их жертв ради победы революции.

Трезвость и восторг — приметы писательского голоса Александра Фадеева.

Я говорю о восторге писателя, открывающего новую тему. Я помню, как — тоже около тридцати лет назад — он смело развертывал мне свой замысел дальневосточного романа, который затем, извилистыми путями, превращался в эпопею «Последний из удэге». Помню его рассказы времен бурного, по-военному наступательного, как прорыв, создания романа «Молодая гвардия», когда он пылал восхищением от удач и мужественно ломал, гнул препятствия, помехи горячей работе.

Такая самоотдача труду писателя, такая восторженная пылкость немыслимы только по любви к собственному искусству — для этого нужна любовь к искусству всей литературы, любовь, которой не подделаешь, если ее нет.

Александр Фадеев был богато наделен чуткостью к искусству. Он ненасытно любил театр, музыку, живопись, любил человеческое и человечное слово.

И я уверен — больше и нежнее всего он любил поэзию. Не столь уж часто встречаешь у прозаиков страсть к чтению стихов. Фадеев читал их именно со страстью, слушал, как музыкант слушает оркестр, ценил, как поэт ценит поэтов.

У него была редкостная память на прекрасное: он держал в ней песни, стихи, прозу, он слово в слово мог повторять целые страницы из великих писателей, философов, политиков. Он знал множество книг по содержанию, толпы героев по именам, десятки литератур по их главным представителям. Весь этот мир его памяти не был библиотекой, из которой не берут книг, не был каталогом, затянутым паутиной. Этот мир был деятельной душой художника, живущего для народа. Фадеев умел завоевывать друзей и умел быть другом. Друзья его живут во всех наших братских советских республиках, живут повсюду в зарубежных странах — в среде писателей, ученых, художников, артистов. Кто помнит многолюдные международные встречи послевоенного десятилетия, тот знает эти дни и ночи, напролет отданные Александром Фадеевым вдохновенной и трудной работе по приобретению, по завоеванию новых и новых друзей нашему великому, трудолюбивому, труженическому советскому народу. Этой заслуги Фадеева ни мы, его товарищи, ни деятели культуры всех других стран не позабудем.

Но Фадеев сумел завоевать друзей, исчисляемых не тысячами среди интеллигенции, а миллионами среди народных масс. Эти друзья — читатели его произведений, отличных, страстных, учащих борьбе за счастье всех народов. Вместе с нами друзья-читатели отдают Александру Фадееву долг благодарности и прощания.

За трагической чертой, которая безжалостно и жутко отделила Александра Фадеева от нас, он остается в нашем сознании прежним—веселым, красивым, пышущим красками жизни, со своими незабываемыми россыпями пронзительно звонкого смеха, другом, товарищем, прекрасным, талантливым писателем, певцом отважных и богатых душой советских людей.

1956