|
Беседа с Алиной Михайловной Каменщиковой (2)
А расскажите, пожалуйста, об Иване Туркениче?
– Ваня Туркенич – он был такой «старый», умный, скромный… и я хорошо знала его семью и племянника - Березовский Вовка - со мной учился в одном классе, и он получил звание героя (наверное, имеется ввиду, что получал за Ивана)… ему одну ногу отрезали, другую… славный такой был… Так вот. Семья такая. Отец чернорабочий…. Ваня отличался тем, что он писал частушки, хорошо играл на баяне, хорошо играл на мандолине, но всю жизнь мечтал быть военным. И в 41-м первом году он поступил в училище военное, Севастопольское, артиллерийское. А тут война, и ускоренный такой выпуск, сразу «им» дали лейтенанта и выпустили их. И он воевал. И попал где-то в районе Киева в плен. А в плену тогда держали не так как потом в концлагере, за колючей проволокой. А тогда просто – загонят… И он сумел сбежать. И он пришёл с такими распухшими ногами… пешком шёл… без обуви… и пришёл… И когда немного очухался, уже в конце октября… и его кто-то увидел, что Ваня Туркенич. И они его пригласили быть командиром.
- Упоминается, что Лопухов подходил к нему?
- Не один Лопухов. Ребята подошли...
- А был такой момент, что Ваня работал в клубе Ленина? А кем он там работал?
- Этого я не знаю, но я знаю, дальнейший путь его… И, конечно, у Фадеева очень много документального, очень... Он даже не назвал имя предателя. Он понимал, что что-то будет раскрываться, что будет что-то проясняться, и он всю биографию Виктора Третьякевича описал точно, но фамилию назвал – Стахович. Это великий умница… он понимал… и когда реабилитировали Виктора Третьякевича, то этот знаменитый Сергей Сергеевич Семёнов, который Брестской крепостью занимался, написал матери Виктора Третьякевича, что «в памяти надо вырвать как горький ряд страниц. Клевета взяла у вас орлёнка, а возвратила вам орла». Он очень хорошо написал Анне Иосифовне… А Ивана Туркенича действительно значение очень умалили, а возвысили Олега Кошевого. Олегу было 16 лет, а Ивану – 21 год. И я встречалась с девушкой, которая танцевала с ним в последний вечер, там, в Польше. Был у них какой-то вечер, играли вальсы, танго. А он очень интересный парень, высокий, и не кичился своими наградами: у него была звезда славы и орден отечественной войны. Она с ним танцевала и он ей сказал: вот когда закончится война, мы обязательно с тобой ещё станцуем… Она приехала из Ростова, нашла меня, я с ней разговаривала… А другая девушка соседка – рассказывала, что когда начались аресты, то у неё был грудной ребёнок и её взяли как соседку Туркенича, чтобы она рассказала, когда она видела его в последний раз, потому что он ушёл… Попова, она жива сейчас и всё время злится, что ребята его ждали… А он не мог прийти, потому что его обложили просто и он тёмной ночью ушёл, под старика загримировавшись. И перешёл линию фронта… Соседку взяли в полицию, чтобы она рассказала, когда Ваню видела. И когда, говорит, по коридору полиции вели Анну Сопову, и она шепнула соседке: «Передайте Ване, чтобы он уходил, о нём спрашивали». И соседку отпустили, чтобы она покормила ребёнка своего… Так вот, Ваня перешёл линию фронта, и в последний вечер в Польше танцевал, а на следующий вечер его привезли раненым в голову, и разнеслось, что «Ваню Туркенича привезли!». Она к нему, а он без памяти. Не приходя в сознание он умер к утру. Хоронили его в Польше как героя. У нас есть фотографии похорон Вани Туркенича – идёт целая процессия, с венками, с фотографиями несут. Военный корреспондент спрашивал, кого это хоронят?, когда ж обычно в плащ-палатках и в общую яму – война всё же. И ему сказали: командира «Молодой гвардии», Ивана Туркенича. Это в 1944 году было. И тогда корреспондент прямо через барьер перебрался, подбежал и начал делать снимки. И эти уникальные снимки – Ваня в гробу, процессия похоронная.
- А Первомайские ребята получили приказ уходить?
- Да. Но они наивные были, думали, что обойдётся.
- Но по некоторым материалам проходит, что до них этот приказ не дошёл. Например, что Фомин Дёма всё сидел и ждал этого приказа. А когда хотел уходить, его Шепелев остановил, что мол приказа нет.
- Серёжка Тюленин бегал, всех оповещал. Даже в посёлке Краснодон, который в 14 километрах от нас, и там знали, что арестовывают. И тоже не ушли.
(тут пропущен фрагмент в аудиозаписи)
- ...А 14 марта Ваня приехал. С передовой приехал. И это факт: его оставляли работать в райкоме комсомола. На фронт не ходить, а вот тут работать. И этот парень пошёл на фронт. Отказался. Это же броня, это всё, это жизнь… И его слова: «Прощайте, друзья. Прощай, Олег любимый; Ульяна милая прощай. Вечным непробудным сном почили вы, други мои. И я клянусь: пока видят глаза мои и бьётся в груди сердце, я не сниму солдатской шинели».
|
