11

       Новый год Молодцов встречал в больнице. Почаев, ездивший в Кратово в отпуск, привез к нему Тоню и Костю. Но они пробыли у него немного - уехали домой с последним поездом.
   Тоскливо стало у Владимира на душе после ухода друзей. Едким стал запах пропахших карболкой стен. Выпросил у сиделки свою одежду, пальто, валенки, вышел на улицу. Мела поземка. Снежинки успокаивали. Он и не заметил, как оказался возле общежития.
   У дверей висел плакат: "Стой! Вытер ли ноги?" Под плакатом тряпка. В коридоре половики. Под дощечкой с надписью: "Окурку место здесь" - старое ведро. Неужели ребят выселили?
   Молодцов прошел в свою комнату. Койки, тумбочки на прежних местах, но все преобразилось. В углу, где вырастала обычно куча спичечных коробков, скомканных папиросных пачек, - вытянувшийся чуть ли не до потолка фикус. Тумбочки застланы газетами, на окнах - вырезанные под кружево бумажные занавески. Гвозди из стен вытащены, вешалка устроена у дверей, на столе - клеенка. Усмехнулся Володя: "Бумажные занавески - мещанство, конечно, но... чистота, порядок... Чья, интересно, инициатива?"
   С ведром и шваброй в руках вошел, прихрамывая, Тишин. Увидев Молодцова, поставил ведро, хитренько улыбнулся,
   - Девчата в коммуну вступают, - сказал он. - Дуняша-почтальонша сама в забой решила идти и трех подруг сагитировала... В ответ, стало быть, на вылазку классовых врагов... А тут по ее почину мы два дня скоблили.
   Владимир оглядел еще раз тумбочки, кровати. Образцовый порядок. И кто наводит чистоту! Тишин. Даже не верится.
   Сели рядом. И Тишин стал рассказывать, что теперь весь барак в коммуне. И Губачев тоже. Куда ж его? Пить, правда, стал каждый день. Но комсомольский секретарь сказал: "На то и коммуна, чтоб перевоспитывать".
   - А ты, смотрю, перевоспитался? - засмеялся Молодцов. - Замок-то с тумбочки снял?
   - Что же одному против всех? - Тишин обмотал швабру тряпкой, намочил в ведре; - Дуняша протереть велела...
   Владимир встал.
   - Она тебе нравится?
   - Хозяйская, - смущаясь, проговорил Тишин.
   На улице все еще шел снег. У дверей клуба фонари освещали красочную афишу: "Новогодний вечер ударников".
   "Устроить бы вечер коммунаров, - подумал Владимир, - возникли бы коммуны и на других шахтах".