"НАХОЖУСЬ В СРЕДЕ СВОИХ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ"

   Война застала семью Лопуховских в Западной Белоруссии, в небольшом городке Коссово, близ государственной границы. Полковник Николай Ильич Лопуховский командовал 120-м гаубично-артиллерийским полком РГК. Артиллеристы отходили в глубь страны с тяжелыми боями.
   Николай Ильич посылал с фронта в Чувашию эвакуированным туда родным короткие, лаконичные письма, основным содержанием которых было: жив, здоров, бьем фашистских гадов, не давая им покоя. 27 августа командир полка был ранен в плечо осколком мины и месяц лечился в госпитале в Вязьме. В конце сентября прибыл в часть. Она в это время действовала в полосе обороны 50-й стрелковой дивизии 19-й армии северо-восточнее Ярцево.
   На Лопуховского сразу навалилось такое множество забот, что он не всегда успевал что-то сообщить домой о себе. Узнав, что комиссар полка Г. А. Русаков собирается отправить в Чувашию письмо со словами благодарности за то, что жена Лопуховского помогла установить связь с его семьей, Николай Ильич вложил в конверт записку и от себя. Батальонный комиссар Григорий Архипович Русаков писал жене Лопуховского Марии Ивановне:
   
   "...От Дуси я получил первое извещение 25.8, и с тех пор мною написано ей около 5 писем, из которых она уже получила 3. Как видите, связь с Дусей установили, но должен еще раз поблагодарить Вас, ибо только благодаря Вашему вниманию эта связь установлена. С Николаем Ильичом работаем вместе. Сегодня он возвратился из госпиталя - бодр, весел...
   Привет дочке и сыну. С приветом Гришка.
   28.9.41 г."
   
   Командир полка и комиссар были друзьями, даже отпуска проводили обычно вместе, семьями. Полковник Лопуховский в записке успокаивал родных:
   
    "28.9. Здравствуйте, мои дорогие.
   27.9 я прибыл к своим и вот прошлую ночь ночевал по-полевому, но еще в машине, последующие - в блиндаже буду. Чувствую хорошо. Ранение не дало ни осложнений, ни последствий. Всего хорошего. Крепко целую. Как учится Лева? Пусть он мне напишет писульку. Как чувствует Наточка и твое, Мария, каково самочувствие? Дня через 2-3 напишу письмо".
   
   Через несколько дней, когда спало напряжение, Николай Ильич отправил жене подробное письмо.
   
    "Здравствуйте, мои дорогие! Шлю боевой привет и пожелания всего хорошего. Мария, отдых мой окончился 25.9, о чем сообщил двумя открытками и запиской, положенной в письмо Русакова, что он написал тебе в день моего приезда. Обошлось все хорошо, без операционного вмешательства, без осложнений и последствий. Чувствую себя хорошо. С 27.9 нахожусь в среде своих старых друзей, правда, кое-кто из них уже убыл, но вместо убывших поступили новые.
   Пелипас, Барыбин, Химикус и другие хозяйственники находятся от нас подальше, в тылу до 10 км, так что все живы и здоровы. Морогин на днях, наверное, будет работать НШ, его выдвинули, а Машковцев - моим замом. Жлобу откомандировали от нас недалеко, в такую же организацию, в какой когда-то работал маленький Петренко. Погода стоит слегка прохладная, но не холодно. Живу в землянке-блиндаже - тепло, уютно. Установили железную печку, подвел Продайчук в блиндаж радио, так что ежедневно слушаю передачи различных радиостанций СССР, слушаем последние известия и концерты. Твои письма получаю все - идут они в среднем 7 суток, последнее получил 28.9, написанное 21.9. Получил письмо от Нюры Тониловой, Яши из Иванова, от Рима Марченко - последнему передал большое спасибо за поддержание тесной связи тыла с фронтом. Это имеет большое значение. С его организацией иногда приходится производить обмен продукцией, кое-что мы им уже выслали, что сослужило свою службу.
   Читая газеты, ты, Мария... очевидно, встречала отзывы, как действует артиллерия. Громим, обрушиваем на голову противника ворошиловские килограммы и днем и ночью. В своих листовках, что разбрасывает немец по нашей территории, он предупреждает, что артиллеристы за их уничтожающую стрельбу при захвате в плен будут уничтожены - этим он хочет запугать, чтобы мы немного смилостивились. На что мы отвечаем ураганным огнем, уничтожая гадов, где бы они ни находились - в воздухе, на воде, на поверхности земли, и выковыриваем их из земли. Артиллеристов в плен не захватить.
   Кобзев заменил Работнова, его представили к правительственной награде, работает отлично. Сашенкова тоже представили. То, что было в начале войны, когда немец безнаказанно захватывал нашу территорию, этому давно пришел конец.
   Довольно, уже очень расписался, сегодня имею время. На днях вышлю свою фотокарточку. С приездом в часть меня свой фотограф (при клубе) сфотографировал, снимок неважный, но я полагаю, что узнать вес же можно. Привет А. И. и малышам Марченко. Крепко целую. Пусть Лева напишет.
   Коля. 1.10.41 г."
   
   В конверт была вложена записка на обрывке инструкции по уходу за оружием в полевых условиях:
   
    "Мария, я писал тебе, чтоб ты лишнего барахла не покупала. Но такие вещи, как Левочке лыжи или коньки, купи, пусть развлекается и закаляется, как будущий воин Кр. Ар. Наточке тоже купи санки, пусть катается. Она, наверное, еще больше выросла. Пару слов о себе: с 22.6 до дня отдыха 27.8 я в весе потерял очень много, но здоровье хорошее было. Сейчас опять отяжелел, изменения те, что стало больше седых волос.
   Привет родным. Ты пиши в Горки".
   
   Рассказывает сын Н. И. Лопуховского полковник Лев Николаевич Лопуховский:
   - Это было последнее письмо отца. Наступила долгая и мучительная пауза. Наконец в декабре 1942 года в ответ на запрос матери пришло извещение: полковник Н. И. Лопуховский пропал без вести 30.11.41 на Западном фронте. Эта неопределенная формула все-таки оставляла какую-то надежду на благополучный исход. Тревожило только, что родные и близкие сослуживцев отца, с которыми поддерживала связь моя мать, в то время тоже перестали получать письма с фронта.
   Кончилась война. Надежды на то, что отец жив, не осталось. Но где и как он погиб? Эти вопросы не давали покоя. Выяснение обстоятельств гибели командира 120-го полка и некоторых других офицеров, фамилии которых сообщила мне мать, осложнялось тем, что в Центральном архиве Министерства обороны не было документов полка, относящихся к военному времени. Они так и не поступили на хранение. На неоднократные запросы, сделанные мной в течение 60-х годов, следовали стандартные ответы - пропал без вести.
   Примириться с этим я не мог и поэтому начал свой розыск. Решающий сдвиг в нем произошел в 1973 году, когда мне удалось обнаружить в Центральном архиве Советской Армии довоенные документы полка, анкетные данные некоторых офицеров и списки выпускников военных училищ, прибывших в 120-й полк в 1940 году. В результате длительного и кропотливого поиска, проведенного с помощью работников Главного управления кадров Министерства обороны, была установлена связь с оставшимися в живых ветеранами полка.
   Сопоставляя их воспоминания с архивными документами 19-й армии, в составе которой с августа месяца находился 120-й полк, с мемуарами видных военачальников, постепенно восстановил боевой путь полка, начиная с 22 июня 1941 года и вплоть до трагических событий октября, когда значительная группировка наших войск попала в окружение под Вязьмой. Для уточнения некоторых деталей пришлось неоднократно выезжать с ветеранами на места боев под Ярцево и в Вязьму. На основе рассказов уцелевших в боях однополчан полковник Н. И. Лопуховский и батальонный комиссар Г. А. Русаков приказом министра обороны от 1.2.74 года были объявлены погибшими в бою с немецко-фашистскими захватчиками 13.10.41 года в районе Гредякино (6 км западнее Вязьмы).
   Восстановили и картину последнего боя. После неудачной попытки окруженных войск прорваться у села Богородицкое (севернее Вязьмы) полк по приказу военного совета 19-й армии выпустил по врагу последние снаряды, уничтожил орудия, боевую технику, другие материальные средства и все документы. Переправившись через реку Вязьму, бойцы и командиры продвигались на юг в обход города, захваченного противником. Однако к этому времени гитлеровцам удалось ударом вдоль Семлевского тракта расчленить окруженную группировку наших войск и за- хватить выгодный рубеж вдоль железной дороги Смоленск - Москва.
   На подходе к железной дороге восточнее станции Гредякино, когда вышли из леса на широкую поляну, полк атаковал занятую немцами деревню Богдановка. Однако артиллеристы, вооруженные только винтовками и револьверами, вскоре вынуждены были залечь под сильным огнем противника. Уже в первые минуты боя осколком мины был смертельно ранен в живот мой отец полковник Лопуховский. Комиссару Русакову пулеметной очередью перебило ноги...
   9 Мая 1988 года на станции Гредякино ветераны совместно с комсомольцами отряда "Поиск" установили памятник воинам 120-го гаубично-артиллерийского полка, погибшим при выходе из окружения в октябре 1941 года. На основе архивных данных, воспоминаний ветеранов и рассказов членов семей военнослужащих я написал и издал краткий военно-исторический очерк, в котором воссоздана история и боевой путь 120-го полка РГК.
   Остается рассказать о судьбе нашей семьи. Моя мать, Мария Ивановна Лопуховская, была эвакуирована вместе со мной и сестрой Натальей в город Алатырь Чувашской АССР. Там остались жить и после войны. Работала на заводе. Сейчас на пенсии.
   Я пошел по стопам отца. Поступил в 1943 году в суворовское училище, которое окончил с золотой медалью. Затем были военные училище и академия имени М. В. Фрунзе. В войсках прошел от командира взвода до командира ракетного полка, а затем был назначен преподавателем Военной академии имени М. В. Фрунзе, стал кандидатом военных наук, доцентом. Сестра, Наталья Николаевна, инженер-конструктор на одном из оборонных заводов.