"ГОРИ, ГОРИ, МОЯ ЗВЕЗДА..."

А.П. Гайдар

    "1. Документы военные, старые разделить на две части, запечатать в разные пакеты,
   2. В случае необходимости обратиться; в Клину к Якушеву.
   В Москве - сначала посоветоваться с Андреевым ("Пионерская правда"), потом к Михайлову в ЦК.
   3. В случае, если обо мне ничего долго нет, справиться у Владимирова... или в "Комсомолке" у Буркова.
   4. В случае еще какого-нибудь случая, действовать не унывая по собственному усмотрению.
   Будь жива, здорова! Пиши, не забывай".
   
   Рассказывает Тимур Гайдар:
   - Эту записку оставил жене на столе своей комнаты в коммунальной квартире в Большом Казенном переулке в Москве неподалеку от Курского вокзала мой отец - Аркадий Гайдар, уезжая в действующую армию. Перечитываю скупые, по-военному строги строки, и отец снова встает перед моими глазами. Высокий, сильный, с широкими, чуть покатыми плечами. Легкие светлые волосы. Крутой лоб. Глаза... Глаза менялись в зависимости от настроения: спокоен - серые, весел - синие. А в гневе они становились как бы прозрачными, с колючей точкой в центре сузившегося зрачка. Слышу его голос: "Гори, гори, моя звезда..." Он очень любил эту песню.
   Записка, оставленная перед уходом на фронт, нуждается в некоторых пояснениях.
   Как известно, Аркадий Гайдар вступил в Красную Армию в декабре 1918 года, когда ему было 14 лет. Закончил курсы красных командиров, командовал взводом, ротой, батальоном, полком. Воевал на Украине, на Западном фронте и на Кавказском, в Сибири... Ему исполнилось 20 лет, когда из-за ранений и контузий был уволен в запас, а затем снят медкомиссией с военного учета. Но все равно, даже став журналистом, а затем писателем, он продолжал считать себя военным человеком.
   Память о военной молодости берег свято. Вот почему, уходя на фронт в июле 1941 года, сразу позаботился: "Документы военные, старые разделить на две части..." Знал, предвидел - война с Германией будет долгая, трудная, не исключена возможность эвакуации, всякое с бумагами может произойти.
   Сразу после начала войны он получил задание - написать киносценарий "Клятва Тимура". Срок был установлен жесткий - 15 дней. Отправляясь работать в подмосковный поселок Болшево, Аркадий Гайдар оставил в Союзе писателей письмо с просьбой помочь вернуться в кадры Красной Армии, Из Болшево послал Александру Фадееву телеграмму: "Закончив оборонный сценарий, вернусь в Москву шестого. Не забудьте о моем письме, оставленном в секретариате".
   Союз писателей обратился в райвоенкомат: "Тов. Гайдар Аркадий Петрович - орденоносец, талантливый писатель, участник гражданской войны, бывший командир полка, освобожденный от военного учета по болезни, в настоящее время чувствует себя вполне здоровым и хочет быть использованным в действующей армии.
   Партбюро и военная комиссия Союза советских писателей поддерживают просьбу т. Гайдара..."
   Но медицинская комиссия отказалась признать Аркадия Гайдара годным к военной службе. Тогда он уехал на фронт военным корреспондентом "Комсомольской правды".
   Вскоре я получил коротенькую записку синим карандашом на листке блокнота:
   
    "Здравствуй, сын! Воюю в тех же местах, где начинал воевать в гражданскую. Учись хорошо и не очень скучай. Может, скоро увидимся..."
   
   В осажденном Киеве Аркадий Гайдар, как и некоторые другие корреспонденты центральных газет и радио, поселился в гостинице "Континенталь". Отсюда камуфлированные эмки и газики развозили журналистов на разные участки Юго-Западного фронта по маршруту "Ч - Ч" - "Черкассы - Чернигов".
   В Киев после выполнения заданий возвращались обычно поздним вечером. Материалы по телефону передавали после полуночи.
   К левому флангу Юго-Западного фронта, где Днепр пересечен мостом, корреспонденты отправлялись особенно часто. Память об этом сохранилась в шутливых стихотворных строчках. Михаил Сувинский очень переживал, что ему никак не удается опубликовать в "Известиях" солидный материал. По этому поводу и были сочинены стихи.
   Сувинский промолвил: "Ребята! Нам дан очень маленький срок. Пройду под огнем автоматов, Добуду четыреста строк.
   В атаку ходил я немало, С Гайдаром под Каневом был. Но нету и нету "подвала", Без этого свет мне не мил..."
   В Каневе Аркадий Гайдар бывал несколько раз. Когда он впервые приехал сюда, наша 26-я армия вела контрнаступление, нанося удары на Фастов, Таращу, чтобы помочь окруженным в районе Умани 6-й и 12-й армиям. На западный берег Днепра спешили подкрепления. Фашисты яростно бомбили мост.
   Мне дороги фронтовые очерки отца. В них - правда, доверительность, зримая картина сражения, в них большая любовь к людям в красноармейской форме. И еще - особая четкость, возникающая, если литературное мастерство соединяется с профессиональным знанием военного дела.
   Но еще более дороги мне письма. Вот одно из них:
   
    "Я жив, здоров.
   Наши войска сражаются хорошо. Бои, как ты сама читаешь, идут упорные, но настроение у войск и народа твердое... Если сейчас от меня не будет долго писем, ты не беспокойся. Это значит, что далеко идти на почту".
   
   Положение Киева к тому времени значительно усложнилось. И дело не только в том, что противник, форсировав Днепр севернее Киева, угрожал выйти с рубежа Остер в тыл защитникам города. Над всеми армиями Юго-Западного фронта нависла опасность глубокого окружения.
   Из последнего письма Аркадия Гайдара:
   
    "Пользуюсь случаем, пересылаю письмо самолетом. Вчера вернулся и завтра выезжаю опять на передовую, связь со мной будет прервана. Положение у нас сложное - посмотри на Киев, на карту, и поймешь сама. У вас на центральном участке положение пока благополучное...
   Личных новостей нет. На днях валялся в окопах, простудился, вскочила температура, но я сожрал 5 штук таблеток - голова загудела и сразу выздоровел..."
   
   15 сентября 1941 года танковые группы Клейста и Гудериана, стремительно продвигавшиеся навстречу друг другу в глубоком тылу войск нашего Юго-Западного фронта, соединились в районе города Лохвицы, примерно в 250 километрах восточнее Киева. В кольце окружения оказались наши 5, 21, 26, 37-я армии и несколько дивизий 38-й армии.
   Трагедия произошла потому, что Сталин, несмотря на неоднократные, настойчивые предупреждения Г. К. Жукова о необходимости своевременно отвести наши войска на правый берег Днепра, не внял советам. "Волевое" решение Сталина стоило нам около полумиллиона солдат и командиров, погибших или оказавшихся в плену.
   Приказ оставить Киев пришел в ночь на 18 сентября. Вместе с другими корреспондентами центральных газет Аркадий Гайдар перешел по Цепному мосту на восточный берег Днепра.
   Остаток ночи корреспонденты и работники политотдела 37-й армии провели в Дарницком лесу. Утром двинулись на Борисполь. Корреспондент "Известий" Виктор Полторацкий, которому посчастливилось выйти из окружения, видел, как после одной из бомбежек Аркадий Гайдар прыгнул в кузов полуторки...
   Больше сведений о нем не поступало.
   ...В октябре 1944 года меня - тогда курсанта Высшего военно-морского училища имени Фрунзе - вызвал начальник политотдела капитан 1 ранга Вельский. Поднялся из-за стола навстречу, из чего я сразу понял, что разговор будет необычный. Протянул несколько листков бумаги:
   - Садись, читай.
   Занимавшая половину страницы "Справка о гибели военного корреспондента "Комсомольской правды" была подписана членом редколлегии газеты Ю. Жуковым. К ней приложено донесение журналиста капитана А. Башкирова:
   "По заданию редколлегии я разыскал в Полтавской области могилу погибшего в 1941 году военного корреспондента Аркадия Петровича Гайдара.
   Мне удалось разыскать партизана Бутенко (зав. Гельмязевским земотделом), который был в одном с Гайдаром отряде и хорошо помнит боевую деятельность Аркадия Петровича в отряде гельмязевских партизан. Командиром отряда был первый секретарь райкома партии Горелов (погиб в 1941 году). В селе Лепляво хорошо помнят Аркадия Гайдара семьи погибших партизан Степанец и Касича. В селе Михайловском Каневского района Киевской области (в 18 километрах от Лепляво) я встретил жену лесника Швайко, сын которого был ординарцем у партизана Гайдара.
   Из рассказов знавших Аркадия Гайдара колхозников и партизана Бутенко мне удалось установить следующее:
   1. В партизанский отряд Горелова Аркадий Гайдар попал в сентябре 1941 года вместе с группой полковника Орлова (бывш. начальника штаба Киевской истребительной авиадивизии ПВО).
   2. Полковник Орлов со своей группой пошел на выход из окружения, звал с собой Гайдара. Но Гайдар категорически отказался покинуть партизанский отряд.
   3. Гайдар в партизанском отряде с первого же дня зарекомендовал себя отважным пулеметчиком и особенно отличился в бою на территории лесопильного завода, когда он и еще два пулеметчика успешно отразили натиск большой группы немцев.
   4. Гайдар вел дневник партизанского отряда, написал несколько лирических произведений в форме писем к сыну, жене, читал их партизанам. Но автор всегда носил их с собой, и они попали в руки к немцам.
   5. Гайдар погиб 26 октября 1941 года в результате стычки с немецкой засадой. Как утверждает Бутенко, в этот день Гайдар и еще четыре партизана пошли на продбазу отряда. Там на них напали немцы. Гайдар поднялся и крикнул: "В атаку!" Его сразила пулеметная очередь. (Остальные четверо спаслись.) Немцы тут же сняли с погибшего партизана его ордена, верхнее обмундирование, забрали тетради, блокноты. Тело Гайдара захоронил путевой обходчик".
   Отходила в прошлое война, оседал ее дым. Появлялись, казалось, навсегда исчезнувшие в ее пламени люди.
   Перебираю пачки писем: от А. Д. Орлова, А. А. Швайко, С. Ф. Абрамова, 3. М. Бугаева, А. Ф. Степанец. Мне кажется, что именно они четко рисуют события последнего месяца жизни Аркадия Гайдара.
   А. Д. Орлов: "18 сентября в 5 утра все командование убыло на автомашинах в направлении Борисполь, и Киев был оставлен. Следом за нами уходили части, оборонявшие Киев, шли толпы жителей, сотни машин.
   Творилось что-то непостижимое. Немцы уже были в 15 километрах от Борисполя с трех сторон. Надо было организовать оборону и протолкнуть хоть какие-нибудь подразделения с артиллерией на единственную дорогу к востоку на Переяслав.
   И вот нашлись энергичные товарищи. Они распрягли повозки, сели на коней и занялись наведением порядка на дороге. Об этом мне доложил начальник оперативного отдела моего штаба майор Киселев и сказал, что видел среди этих товарищей нашего знакомого писателя Аркадия Петровича Гайдара..."
   С. Ф. Абрамов: "Встретились мы с Аркадием Петровичем в Семеновском лесу, у гнилой и болотистой речки Трубеж числа 22-23 сентября 1941 года. Аркадий Петрович много писал и тогда, в окруженном лесу, и когда выходили на юг, и когда были в партизанском отряде. Особенно дружески Аркадий Петрович стал относиться ко мне после нескольких боев, проведенных вместе".
   А. Д. Орлов: "Присоединился он к моей группе после того, как мы "выскочили" из непосредственного окружения в районе Киева и шли в направлении Полтавы... Наш костяк, командиров 15-20, и Аркадий Петрович добрались до леса у Днепра у деревни Озерище. Мы решили сделать остановку, были измучены, были и больные..."
   А. А. Швайко: "Помню, в один из вечеров муж ввел в дом несколько наших военных. Сказал: "Согрей воды, приготовь чем накормить людей". Я все сделала. Муж помогал людям мыться. Раньше всех помог больному. Я напоила его горячим чаем с малиной, дала порошки аспирина. Согревшись, он заснул. Поужинав, свалились и уснули остальные. Мы же не спали всю ночь. Муж караулил на улице, а я с сынишкой сушила их одежду и чистила...
   Под утро муж всех разбудил. Накормили их. Больному приготовили пищу получше, снабдили таблетками. И муж отвел их подальше в лес и устроил в одном домике.
   Придя к нам через пару дней, этот больной красноармеец поблагодарил за оказанную помощь. Вот так мы и узнали, что этот больной красноармеец писатель Гайдар".
   А. Д. Орлов: "Перед моим уходом он (Аркадий Гайдар) договорился с М. И. Швайко о том, чтобы проводить нас, тепло простился (слезы на глазах были), настроение у него было очень тяжелое, вид измученный. Писал прощальное письмо-напутствие Тимуру Аркадьевичу с тремя звездами. Просил меня взять еще два очерка.
   Но ни то, ни другое взять было нельзя, т. к. моей группе надо было идти в неизвестное".
   С. Ф. Абрамов: "Уход группы Орлова из отряда перед большими боями Аркадий Петрович считал в душе неправильным. Уходить собиралась и наша группа, но Аркадий Петрович настоял, чтобы мы вышли позже. В этом случае на решение об уходе влияло то, что ему был нужен живой материал о партизанской борьбе".
   И. С. Тютюник: "В какое время немцы подошли к лагерю? Это было на рассвете примерно 22-23 октября. Когда фашисты охватили нас в полукольцо, прижав к речушке, отряд быстро занял оборону и начал отбиваться. Гайдар, как пулеметчик, стал у пулемета, и вообще каждый боец был заранее прикреплен до соответствующего места".
   С. Ф. Абрамов: "После боя у лесопильного завода, когда какой-то предатель привел фашистов в расположение отряда, отряд распался... И мы решили уходить к фронту...
   26 октября пошли в село Лепляво в разведку и за продуктами. Шло нас человек пять... Аркадий Петрович, как всегда, шел впереди... Подошли к переезду. Никто из нас не ожидал встретить засаду. Мы шли и разговаривали. Поэтому немцы или мадьяры открыли огонь без окрика. Аркадий Петрович упал сразу".
   ...Ранним утром 21 сентября 1947 года мы двинулись от лесной поляны возле станции Лепляво к Днепру. Низенькая двухосная платформа - такие используют рабочие-путейщики - катилась, поскрипывая, по ржавым рельсам. Вчера саперы перекопали поляну вдоль и поперек.
   - Здесь,- сказал один из солдат, отложил лопатку и начал разгребать песок руками.
   Тело Аркадия Гайдара нашли метрах в десяти от холмика, который 26 октября сорок первого года насыпал путевой обходчик Сорокопуд. Видимо, он сделал так, чтобы скрыть настоящую могилу от немцев и полицаев, если бы они задумали к ней вернуться.
   - Одна пуля,- определила военврач.- Прямо в сердце...
   ...Гроб с телом Аркадия Гайдара сняли с платформы, перенесли в челн. Рядом встали солдаты, секретарь Каневского райкома партии Ткач, секретарь райкома комсомола Пащенко, еще несколько человек. В других челнах белели платочки учительниц из Канева и Лепляво.
   Рассеченный оврагами правый берег поплыл нам навстречу. Вздымалась зеленая громада Тарасовой горы, карабкались на холмы мазанки Канева.
   Вода возле тяжелых каменных быков пенилась, брызги летели в лица солдат, зеленые прутики трепетали под ветром. Казалось, дождавшись часа, Аркадий Гайдар форсирует Днепр с первым броском десанта. И еще казалось, что сквозь стрекот подвесных моторов звучат знакомые с детства, обернувшиеся пророчеством слова: "Похоронили Мальчиша на зеленом бугре возле Синей реки..."