В 1943 году мне было 23, а выглядела я лет на 18 — худенькая, ма-ленькая, никто не верил, что окончила институт и работала в школе. Но с чьей-то легкой руки хозкоманда, где были люди старше меня на 15—20 лет, окрестили и звали меня «мать», ну и, конечно, так и обращались, когда заходили в штаб.

Так вот они мне сказали «А когда же, мать, будет день, когда ты по-стучишь к нам и скажешь: "Сынки, кончилась война, идите получать до-кументы, возвращайтесь к своим семьям, будьте счастливы"».

Так почти три года прошло.

8 мая я пришла в комнату поздно (со мною в комнате жили два писаря), среди ночи проснулась, услышала выстрелы тяжелых орудий (зениток), а мне снилось, что летят самолеты и бомбят (пришлось мне много дней быть под бомбежками, когда была на оккупированной территории). Я не сразу пришла в себя, но вдруг поняла, что выстрелы какие-то мирные. Проснулись и девочки — «писарчуки». Не решаясь говорить, мы накинули шинели, одели на босу ногу сапоги и выбежали на улицу. Рядом был склад (мы стояли в Каунасе). Часовой крикнул: «Сестрички, победа!» — и кинулся к нам, мы обнялись, и в этот момент вновь прозвучал громогласный салют. Солдат положил в наши протянутые руки винтовку, и каждая из нас выстрелила, присоединяясь к общему салюту. И тут как молния меня пронизала мысль: «Победа, кончилась война, настал мир, жизнь победила смерть, мы выстояли, фашизм пал!» Вспомнились погибшие братья Костя и Андрей (учителя, как и я), на глаза набежали слезы, а на госпитальском дворе было тихо...

Будто что-то укололо меня в сердце, я подбежала к воротам, потом вернулась к общежитию хозкоманды, застучала кулаками и закричала: «Сынки, ставайте, кончилась война, пришел День Победы, скоро домой, к семье, к мирной жизни!»

Они выскочили, а от штаба уже шли начальник госпиталя, замполит, врачи...

Наш начальник подполковник Рыбаков сказал: «Ну, Лиля, значит, скоро опять: "Дети, тише, покажите мне Тихий океан"». И действительно, он выразил то, что я думала: «Не будет больше искалеченных и убитых, не будут, сжав зубы, стоять взрослые над колодцем, забитым детскими трупами, как это было у ст. Бозни по Вязьмой, и я вернусь в школу...» Так и не уснули мы в этот день, только стало светло, как собрались все вместе и решили сделать для памяти об этом дне общую фотографию (не удивляйтесь, что нас так много, наш госпиталь на стационаре лечил 1500 человек, а при наступлении принимал 2,5 тысячи, эвакуируя по тысяче человек)

А потом были и встречи на улице, когда совершенно незнакомые сол-даты и офицеры поздравляли с Днем Победы, говоря: «Ну, сестрички, теперь скоро домой», приходили и больные, мы ходили в палаты к тем, кто не мог встать, строили планы, мечтали о том, что теперь мир навсегда (но нам всем пришлось побывать после 3-го Белорусского фронта на Забайкальско-Амурском).

Мне не 25, а 45, но я, как и тогда, 20 лет назад, повторяю: «Пусть будет мир на земле, не зря наши братья, любимые, мужья отдали свои жизни; мы, сестры, любимые, жены, не позволим зажечь огонь войны»...