6 июля 1941 года я, как и многие тысячи советских людей, был в числе беженцев от внезапного нападения гитлеровских полчищ на нашу страну и находился на станции Бологое.

Бессчетное количество измученных, усталых людей со всякого рода домашней утварью скопилось на этой узловой станции в ожидании подачи эшелонов для эвакуируемых в тыл.

Я, мой брат Жорж и двоюродный брат Алексей избрали весьма отдаленную полянку и расположились на ночлег в ожидании утренних поездов. Спать нам не пришлось, так как беспрерывно где-то вдали рвались бомбы, виднелись зарева от пожарищ.

5 часов утра — солнце исполином выбрасывало на горизонт свои первые лучи... Тревога... В воздухе высоко парила гитлеровская «рама». Но можно ли было остановить такую громадную стихию беженцев, когда на пути станции Бологое было подано сразу несколько эшелонов для посадки всех тех, кто уже 3—5 дней с утомленными детьми сидел без пищи и даже недостатка хорошей воды. Стихию утомленных остановить было нельзя. Быстро наполнялись до отказа все вагоны. Ибо каждый стремился попасть в вагон; головы людей явились трапом к посадке для менее сознательных людей. Тяжело представить, сколько сотен тысяч было в это время на путях и в вагонах. Но вот улетела «рама»-разведчик — отбой тревоги... Не про-шло и 15 минут, как кровавые фашистские летчики в бомбардировщиках в количестве 9 штук налетели на толпы скученного народа и начали бомбить. Все эшелоны, переполненные детьми, женщинами, стариками и прочими беженцами, были в большей части разбиты в пух. Кровью и стонами залито все вокруг. Мы все трое оказались невредимыми. Переглянулись и бросились спасать всех тех, кто мог быть живым. Ломали груды разбитых вагонов, вытаскивали еще не погибших граждан, детей, стариков и жен-щин. С ног до головы мы были залиты кровью страдающих, но это нас не пугало — мы спасали жизни не одной сотне людей, детей. Носили их в ближайшие пункты, дома. Оказывали всякую помощь, а к концу дня мы оказались только в одних брюках, ибо все другое приходилось рвать для оказания помощи. Тех, кто оставил жизни от этих варварских бомб, мы убирали, а специально выделенный машины увозили их куда-то вдаль... Прошли сутки. Опять утро. Дорога была уже восстановлена, и двинулись поезда, а с ними двинулись и мы. Кто мы были, редакция узнала только через 20 лет. Вот таких поступков за годы войны были миллионы. Этим рассказом я и говорю — вот что такая война... Войну необходимо похоро-нить, и навечно.