Кто бы мог подумать, что установившаяся во время Великой Отечественной войны замечательная, традиция — посылка фронтовикам народных подарков — могла вызвать в полку незабываемые события, прогремевшие затем на всю армию. А это было действительно так! И об этом я и хочу рассказать сейчас.

Ранним утром под Новый год в наш полк пришли подарки от трудящихся г. Куйбышева. Стояли мы тогда под Оршей. Среди подарков особенно выделялся розовый, красиво вышитый мешочек, в котором вместе со скромным домашним печеньем было письмо. «Дорогой боец! — так начиналось это письмо Наташи Кузнецовой. — Мой папа был летчик, воевал с начала войны, сбил много фашистских самолетов и получил звание Героя. Папа очень любил меня. И вот мы узнали, что нет больше его в живых. Как я буду теперь без него жить? Мама и бабушка все время плачут. Я тоже. Очень прошу Вас: бейте фашистов как можно сильнее... Мстите за моего папу и за все горе, что принесли они на нашу землю. Наташа».

Эти неровные строчки, написанные дрожащей детской рукой на небольшом листе из школьной тетрадки, до сих пор стоят у меня перед глазами.

Это был самый памятный для меня день войны. Маленькая, еще совсем не видевшая жизни девочка-школьница просила нас отомстить за ее погибшего в боях отца. И этот крик детского, измученного горем сердца воскресил в памяти сотен людей дорогие образы их родных и близких, верящих в то, что эти простые, суровые русские люди не допустят того, чтобы враг не ответил за все свои злодеяния, за гибель и мучения миллионов наших людей, за слезы и горе этой девочки-волжанки, которая писала нам о том, что не знает, как же теперь будет жить без горячо любимого отца, который так часто ласкал ее и так много заботился о ней.

Я как сейчас вижу искаженные болью суровые солдатские лица, склоненные над этим листком, слышу их гневные слова и клятвы.

...Письмо Наташи быстрокрылой птицей облетело все подразделения полка. Первыми прочитали его снайперы, затем остальные солдаты. В этот же день письмо Наташи и ответ снайперов нашего полка появились в экстренном листке, выпущенном дивизионной газетой.

...Не прошло и двух часов после получения письма Наташи, как ко мне в землянку зашли парторг 3-го батальона Голубев, комсорг этого же батальона Фокин и командир взвода 9-й роты младший лейтенант Семенов. С минуту они молчали, словно не зная, кому же первому начать. Но тут неожиданно выступил вперед Голубев: «Товарищ подполковник, все в батальоне прочитали письмо Наташи. Многие просили начать наступление, а пулеметчик-волжанин Гриднев предложил на самом высоком месте переднего края поставить черный гроб и написать на нем: "Гроб Гитлеру". Фашисты, конечно, разъярятся, полезут, а мы их тут...»

Все решили, что предложение хорошее, а гроб надо сделать необыкновенных размеров и поставить его на самом видном фашистам и хорошо простреливаемом месте — на западном склоне Безымянной высоты на четырех столбах (это была почти нейтральная зона), а на восточную сторону выставить боевое охранение лучших стрелков или снайперов. «Это верно, — поддержал комсорг Фокин, — фашисты полезут: не потерпят, что мы их кумира заранее хороним, но это не все. Если один гроб поставим — они его в два счета разнесут, а вот если над ним еще и портрет Гитлера повесить, уж они стрелять не станут, конечно, будут стараться похитить портрет и гроб разрушить. Подходы к этому "зрелищу" заминировать. Вот тут и начнется...»

Командир полка майор Садковский был так обрадован, что даже воскликнул: «Замечательно. Молодцы! Тут мы уложим немало фашистов». И тут же было решено эту идею немедленно претворить в жизнь. И даже на охоту на фашистов выходили теперь не поодиночке, как раньше, сразу занимали свыше пятидесяти хорошо подготовленных позиций по всему участку обороны полка.

Итак, сооружение с гробом и карикатурным портретом Гитлера было установлено. Делалось все это молниеносно в день получения письма от Наташи. Немцы увидели. Мы ждали артиллерийского налета на высоту, на всякий случай оборудовали, кроме окопов, хорошо замаскированные щели, но обстрела не последовало. «В чем дело?» — думали мы с командиром полка. «Затея эта хорошая, и противник равнодушным не останется к ней, не потерпит такого позора над новоявленным Наполеоном и что-то предпримет!» — сказал я.

Усиленное боевое охранение во главе с пулеметчиками, а также и солдаты, оборонявшие высоту, чутко прислушивались к каждому шороху и зорко следили за каждым шагом врага. Только мы с командиром полка покинули наблюдательный пункт и не успели дойти до командного пункта, наблюдатели нам доложили — противник повел наступление на западный склон высоты в направлении прямо на гроб Гитлеру. Оказывается, это наступали мелкие группы саперов, вооружившись миноискателями. Под прикрытием автоматчиков пытались разминировать подходы к этому «сооружению», но, только нащупали мины, наше охранение открыло огонь. Началась перестрелка. Немцы били только с фланга, боясь задеть свою «святыню», и после короткой стычки фашисты отступили, оставив несколько человек убитых, не говоря уже о раненых.

Спустя некоторое время, не прошло двух-трех часов, противник снова пустил до взвода своих солдат, но безуспешно. Несмотря на неоднократные попытки снять портрет Гитлера, разрушить гроб, фашистам это так и не удалось, но количество их трупов на этом месте с каждым разом все росло и росло.

Однако на этом немцы не остановились.

Не успело солнце спуститься за горизонт, как несколько снарядов ударило по макушке высоты, потом они начали рваться по всей высоте. Осколки мин и снарядов остро, под косу срезали землю с брустверов и обдавали солдат взрывной волной. На этом клочке земли стояла густая пороховая гарь. От опушки леса, где укрепился противник, мы заметили несколько танков. Шли они к высоте, с пехотой численностью до роты и стреляли на ходу. Когда танки вышли на открытое поле, пытаясь отрезать «сооружение», затем выйти на высоту, заработала наша противотанковая артиллерия.

«Истребители, вперед! Танки на высоту не пропускать! Уничтожать на подступах!» — слышался знакомый голос командира 1-й роты Суворова.

Небо над высотой меняло свою окраску, голубой купол заволакивало плотной, багровой тучей, и казалось, что там стоит зарево пожара.

Настало время вступить в бой и орудиям. «На прямой наводке — огонь по впередиидущим танкам», — скомандовал командир батареи Юрченко и припал к стереотрубе.

Недолго храбрились и маневрировали немецкие танки, их обломки распластывались, валялись на поле боя, а пехота, оставшаяся в живых и лишившись поддержки танков, была бессильна что-нибудь сделать и удержать успех в бою, беспорядочно отходила в лес, на свои исходные позиции, оставив десятки убитых.

Но что стало с «сооружением»? Ничего, оно стояло также невредимым, как бы посмеиваясь над фашистами.

В этом бою был взят пленный немец — старший сержант, хорошо раз-говаривавший по-русски. Он рассказал, что в этом бою наступала их рота пехоты и до взвода танков. В их задачу входило разрушить гроб Гитлера, захватить его портрет и овладеть высотой. Командир роты Штрекер беснуется, боясь, как бы о больших потерях не узнал командир полка. Но оказывается, как выяснилось позже, этот фашистский командир узнал правду, и, видимо, несладко пришлось Штрекеру.

Мы узнали также, что тому, кто снимет невредимым портрет и разрушит гроб, была обещана большая награда, а всем участвующим в этой операции очередное звание и отпуск.

У нас в полку были девушки-снайперы. Они пришли к нам за несколько дней до письма Наташи. Встретили девушек солдаты вначале не особой приветливо: снайперов-женщин было тогда еще очень мало, и доказать их способность быть меткими стрелками можно было только на отдельных личностях, вроде Людмилы Павлюченко, хотя состав снайперских команд непрерывно пополнялся за счет женщин.

Многие девушки-снайперы работали у нас самостоятельно. Все они хорошо потрудились еще до прихода к нам. Командование армии отметило их боевые дела орденами и медалями. Теперь они, прочитав письмо Наташи, горячо взялись охотиться на фашистов у нас.

...С полудня девушки перешли на новую позицию. Старую засекли, и они вынуждены были ее покинуть. Снайперов судьба не балует: они, словно цыгане, часто кочуют с одного места на другое. Дважды памятен был этот день для девушек. Передний край нашей обороны проходил над оврагом. В этом месте копошились солдаты, строившие землянки, углублявшие окопы и ходы сообщения. Противник, очевидно, предположил, что здесь происходит скопление и перегруппировка солдат. На работающих бойцов налетел истребитель, обстрелял и исчез. Вскоре из темного облака вынырнул бомбардировщик и начал бомбить овраг и наш передний край. Девушки не растерялись и стали бить по самолету бронебойными и зажигательными пулями. Бомбардировщик, охваченный пламенем, рухнул. Летчики выбросились на парашютах, но и они не миновали горькой участи. Двоих поймали наши разведчики, а третьего, планировавшего приземлиться на своей территории, подстрелили.

Это была очередная месть за Наташиного отца.

Ночью в первый день нового, 1944 года в солдатских землянках допоздна горели коптилки. Это снайперы, артиллеристы, пулеметчики и просто стрелки-солдаты писали ответ Наташе. Они сообщали, сколько в день получения ее письма огнем снайперов, артиллеристов и пулеметчиков уничтожено много фашистских солдат и офицеров, что подбито и; сожжено семь танков, один танк захвачен в исправности и передан нашим танкистам, и заверили ее, что они и впредь будут беспощадно уничтожать фашистскую гадину.

Девушки-снайперы отдельно поведали Наташе о своих боевых делах в этот же день. Вот что они писали: «Дорогая Наташа!

Мы, девушки-снайперы, комсомолки, с большим волнением прочитали твое письмо. Оно затронуло до боли наши сердца. Потерять любимого отца в такие годы очень тяжело. Мы понимаем тебя, милая Наташенька, что без папы жить тебе будет нелегко и трудно. Некоторые девушки среди нас тоже пережили такое горе, как твое, но не пали духом, с винтовками в руках пошли защищать любимую Родину.

Когда мы читали письмо со следами на нем твоих слез, мы все стояли в безмолвии — смирно, крепко сжимая винтовки, поклялись облегчить твое горе. Сейчас уже двенадцать часов ночи, но солдаты не спят, одни зорко следят за врагом, другие пишут тебе письма. И мы рады сообщить тебе, что клятву сдержали. В первый день истребили более десяти фашистов, сбили два самолета-стервятника, а летчиков захватили в плен. Будь здорова, Наташа, учись на отлично и помни — ты не одна, о тебе позаботится партия Ленина, советское правительство и народ.

По поручению снайперов-девушек старшина Маша Сорокина».

...Трудно представить, как маленький, сшитый детской рукой мешочек, присланный на фронт лучшему бойцу, вместил в себе за один-единственный день все эти большие события, оказался такой огромной вдохновляющей силой.

Как среди суровой зимы, в тяжелых оборонительных боях простые, бес-хитростные слова детского письма поднимали людей и вели на подвиг.