В памяти со всеми подробностями запечатлелся день 6 ноября 1944 года, канун XXIII годовщины Октября. Наша дивизия вместе с кавалерийским корпусом держала оборону под г. Ньиредьхаза (Венгрия). Наши части были окружены немцами. Мы случайно откололись от основных сил. Нас пяте-ро: полковник Славкин, замкомандира дивизии по политчасти, его ординарец Кашин, штабной писарь, солдат и я. С нами знамя — честь, слава дивизии. Каждый из нас понимает: знамя нужно сохранить ценой любых усилий. Иначе дивизия перестанет существовать. «Во что бы то ни стало выходить из окружения», — решили все. Но легко сказать, выходить, а как это сделать. Мы находились на окраине какой-то деревушки возле г. Надькалло, близ дороги, по которой непрерывно снуют немцы. Поминутно хлопает дверь ближайшего дома, обращенного в столовую. Мы залегли в несколько метрах от дома, на огороде, нас прикрывают кусты крыжовника. Располагаемся так, чтобы нас не могли застать врасплох. Любое неосторожное движение — и мы обнаружены. На пятерых у нас один автомат, у остальных — пистолеты.

Лежим час, другой, не ослабляя внимания, от такого напряжения у меня начинаются галлюцинации. Вот совершенно явственно передо мной возникает картина: колонна немцев бесшумно движется на нас, я встряхивал головой, видение исчезает. Позади раздается хрюканье. Свинья подходит близко к нам и начинает рыться в земле. Стараясь не наделать шума, мы пытаемся ее отогнать, иначе она неизбежно привлечет к нам внимание врага. Наконец она скрывается, и вскоре затем на дворе — визг. «Прирезали», — облегченно вздыхаем мы. Недалеко от нас — лесная полоса. Там завязывается ожесточенная перестрелка. Видимо, к нам спешат на выручку. Томительно тянутся часы.

Солнце клонится к закату. Вдруг почти рядом с нами начинают рваться мины. Солдат по привычке пытается окопаться, укрыть голову, но неосторожным движением выдает себя. На крыльцо выскакивают два немца с автоматами наперевес. Они не торопятся поднимать шум, настолько уверены в том, что нам не уйти. Но мы не чувствуем себя обреченными и принимаем единственное разумное в сложившихся обстоятельствах решение: раз мы обнаружены, нужно немедленно уходить отсюда, уходить во весь рост, чтобы не вызвать подозрения у снующих по дороге немцев.

Спустившиеся сумерки — за нас. Встают двое, третий я. Уверенно движемся от дома. Шаг, еще шаг... мы шагаем и не перестаем недоумевать, почему же те, стоящие на крыльце, не открывают огонь. Нас нагоняет полковник Славкин. Ординарец Кашин с автоматом остается, чтобы прикрыть на случай отхода. Наконец, мы достигаем лесопосадки и прыгаем в окоп. К счастью для нас, он пуст. И тут же, словно прорвавшись, начинают бить автоматы. «Поздно, голубчики, поздно», — усмехаемся мы. Руки невольно тянутся за кисетами, все закуривают, молчим, переживая мысленно происшедшее. Решаем дождаться полного наступления темноты и пробиваться к своим.

По нашим расчетам, где-то неподалеку проходит железная дорога, ее нужно пересечь. Пошел дождь, стало еще темнее. «Ну а теперь пошли», — отрывисто бросает полковник. Проходим километр, другой, а дороги все нет. Вот и ночь подходит к концу. Мы натыкаемся на поле подсолнечника.

Убранный и уложенный небольшими штабелями, он может сослужить добрую службу. Забрезжил рассвет, значит, дальнейшее продвижение небезопасно. Мы устраиваем из подсолнухов шалаши и продрогшие, помокшие насквозь забираемся в них. Но что это?! Рядом раздается родная, русская речь. Наши! Отказывается, не ведая того, мы избрали правильное направление и вышли к своим. Командир дивизии Иван Никитич Козлов поздравляет нас с благополучным исходом и от имени своей дивизии благодарит за спасение святыни части — знамени 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.