Этот четырехэтажный зеленый дом на Пензенской улице до войны назывался Домом облпотребсоюза, а перед самой войной Домом специалистов. Сюда, в район улиц Ташкентской, Солнечной, Нижегородской и Пензенской, гитлеровцы прорвались после массированного воздушного налета. Враг расквадратил план города наподобие шахматной доски и каждый квартал методично уничтожал, хотя знал, что там есть мирное население.

Спасаясь от бомб, люди прятались в подвалах каменных домов. Деревянные дома были плохой защитой: они горели во время вражеских налетов.

Спрятались люди и в подвале дома на Пензенской. Подвалы разных подъездов между собой не соединялись, и получилось так, что в одном и том же доме были советские люди и гитлеровцы.

Павлов и его товарищи выползли из первого подъезда. Вокруг было тихо и темно. Павлов не знал, сколько фашистов встретит его во втором подъезде. Но он уже выяснил, что один из подвалов дома занят врагами.

«Занят? Это мы еще посмотрим!» У Павлова был упрямый характер — то особенное свойство человека, когда препятствия не отпугивают, а как бы подстегивают, рождают желание преодолеть их во что бы то ни стало. Такие-то люди и побеждают в борьбе за жизнь.

Павлов со своими товарищами переполз из первого подъезда во второй, вышиб дверь, за которой слышны были голоса гитлеровцев, и забросал подвал ручными гранатами. Казалось, что рушатся стены, воздух как бы уплотнился штукатуркой, щебнем, дымом и приторным запахом взрывчатки.

Щурясь и чихая, сержант и его товарищи ворвались в квартиру, держа автоматы перед собой. Три гитлеровца были убиты, а остальные — сколько их было — выскочили в окна, не приняв боя.

Теперь надо было прочесать весь дом: осторожно, с автоматом наготове, с указательным пальцем на курке, со щупом впереди. Этим щупом проверяют, не ждет ли тебя, притаившись, мина, оставленная врагом.

Шаг за шагом, квартира за квартирой, этаж за этажом прочесали Павлов и его товарищи дом до самой крыши. Гитлеровцев больше не оказалось. Можно было возвращаться в подвал первого подъезда, где осталась женщина с девочкой. Павлов так и сделал.

Ни маленькой Светы, ни ее мамы в подвале не было. «Зря ушла, — подумал Павлов. — Убьют ведь! И ребенок погибнет. Как помочь им теперь?»

Не знал Павлов, как ждала его возвращения женщина. Она слышала взрывы гранат, автоматные очереди в соседнем подъезде. А потом стало тихо, совсем тихо. Сержант и его солдаты не возвращались. Не знала женщина, что в это время Павлов и его товарищи бесшумно прочесывали дом. А женщина гадала: что же произошло во втором подъезде? Удалось ли разведчикам расправиться с фашистами? Отворится дверь, и кто войдет? Кто победил в поединке?

И женщина выползла из подвала и поползла к Волге. А фашисты стали бить по дому на Пензенской из минометов.

В подвале, где засел сержант Павлов с товарищами, слышно было, как рушатся потолки и стены верхних этажей в тех квартирах, где только что они шагали. Комнаты, лестницы и подъезды превращались в груду дымящихся кирпичей: фашисты хотели забрать обратно дом, из которого их вышибли.

Так началась оборона этого четырехэтажного дома на Пензенской улице, названного потом Домом Павлова.

Если в наши дни собрать все статьи, очерки и книги, написанные о героической обороне Дома Павлова, получится целая библиотека. Открывать эту библиотеку должен листок из блокнота, на обложке которого напечатано: «Под карандаш». Листок этот исписан торопливо, крупными буквами:

«Командиру батальона капитану Жукову. Дом занял. Жду дальнейших указаний.

Сержант Я. Павлов».

Солдат, которого послал с донесением Павлов, пополз в сторону КП. Но в это время треснули фашистские автоматные очереди. Пули впивались в стены дома, вспыхивали маленькие белые ракеты, освещая то один, то другой квадрат площади.

Когда умолкала пулеметная дробь, захлопали одиночные выстрелы.

«Снайпер бьет, — подумал Павлов. — Ишь чиркает. Неужели попадет? И что будет с донесением?»

Сжималось сердце болью за товарища.

Снова застучал пулемет.

<< Назад

Вперёд >>