Когда что-нибудь особенно волновало Павлова, он думал вслух, как бы разговаривая сам с собой. И в тот раз, поднимаясь по шатким мосткам на баржу, произнес негромко: «Надо же! И тут он, как под Киевом».

Это «он» означало многое, адресованное Гитлеру: проклятый, ненавистный, чтоб тебе и т. д. и т. п.

А подумал Павлов о том, что и на Украине, и здесь, у Сталинграда, река как бы работала на гитлеровцев. Западный берег был высоким, а восточный гладким как блин. И Сталинград, как Киев, стоял на западном берегу, прижатый к реке. Защищать его потому ох как трудно! А брать обратно с другой стороны еще труднее будет.

Какая здесь война, ощутилось еще на переправе: то и дело снаряды ложились вблизи баржи, и при этом Павлова несколько раз окатывало водой. Но что вода?! Снаряды ложились все ближе и ближе. Павлов при этом пытался высчитать, что произойдет раньше: пристреляется ли немец и угодит снарядом точно -в баржу или баржа с буксирчиком успеют дотянуться до берега, а там — земля. О земле думалось как о спасении. Павлов уже не раз испытал, как можно к земле этой прижаться, вдавиться, вкопаться, укрыться. Земля — спасительница...

Переправа обошлась без потерь. Когда же Павлов и другие солдаты сбегали по мосткам на берег, они уже шутили и смеялись, толкая и обгоняя друг друга, будто школьники после удачно прошедших экзаменов.

У сержанта Павлова в эту войну было уже много экзаменов.

Пока все эти экзамены он сдавал на «отлично». И потому, когда офицер позвал сержанта снять немецкого снайпера, Павлов отнесся к этому как к задаче уже привычной, испытанной.

Теперь дорога была каждая минута. За минуту фашистский снайпер мог наделать много бед.

Когда добежали до глубокой воронки, офицер сказал Павлову:

— Отсюда ведите огонь. Вон по тому окну. Видите? Только поберегитесь. Он будет метить и в вас. Слышите?

Ручной пулемет в руках Павлова дрожал, горячился и оглушал. Опустошался диск, и офицер держал наготове запасной. Он было протянул этот диск Павлову, но уронил и сам медленно сполз в глубь воронки.

Павлов обернулся, приподнял голову офицера и произнес короткое, страшное слово: «Все!»

Эта смерть, которую Павлов увидел совсем рядом с собой, смерть товарища, с которым он минуту тому назад говорил, бежал локоть к локтю, причинила острую боль. Павлов перезарядил пулемет и бил из него по окну до тех пор, пока не подавил огонь снайпера. И значит, самого гитлеровца...

Бои в Сталинграде становились ожесточеннее с каждым днем. В один из таких тяжелых дней сержанта Павлова вызвал командир.

Командир сидел, склонившись над планом города. На плане были помечены одним цветом дома, занятые фашистами, и другим цветом дома, которые оборонялись нашими. А между этими домами, помеченными цветными крестиками на карте, стоял дом непомеченный. На нем-то и было сосредоточено острие карандаша командира полка.

— Возьмите бойцов и разведайте, что происходит в этом четырехэтажном доме на Пензенской улице, — сказал он сержанту Павлову.

Прежде чем отдать этот приказ, командир многое обдумал и взвесил. Нет большей опасности, чем идти в разведку в условиях уличных боев, не зная, враг ли, друг ли ждет тебя за углом. А в четырехэтажном доме, расположенном напротив командного пункта, была полная неизвестность: наши там или фашисты? Стрелять было нельзя, но в то же время каждая дверь могла таить за собой смерть, каждая половица могла взорваться, любая стена — обрушиться.

Кто, не боясь смерти, сумеет проверить этот дом, а потом, если удастся, возьмет на себя оборону этого дома и удержит его во что бы то ни стало?

Перед командиром стоял человек чуть ниже среднего роста, с виду не сильный, самый что ни на есть обычный. Командир знал: получив задание, сержант Павлов не будет задавать вопросов, а тут же повторит приказ и скажет: «Есть!» И выполнит все точно, быстро и четко.

Так оно и было.

— Есть разведать, что происходит в четырехэтажном доме! — ответил Павлов, взяв под козырек.

Полковник поднялся, подошел с сержантом к ступенькам, ведущим из командного пункта наверх, прощаясь с Павловым, крепко сжал ему руки своими большими ладонями:

— Желаю удачи, Яков.

— Спасибо.

Лишних слов сержант Павлов не говорил...

Павлов полз по разбитому и вывороченному асфальту, точно медленно плыл в густой темной воде. Было сумрачно и как бы туманно.

За Павловым ползли трое солдат, которые вместе с ним отправились в разведку. Но они не видели своего командира — вечерние сумерки и дымный туман плотно прикрывали разведчиков. Их маскировочные халаты сливались с развороченной мостовой, закопченными тротуарами и дымно-серым воздухом.

Так, скрытые темнотой, приползли разведчики почти к самому дому. Прислушались. Где-то за несколько кварталов отсюда хлопали выстрелы, а здесь была тишина.

<< Назад

Вперёд >>