Это было в июле 1941 года недалеко от Киева, село Вилынанка.

За бугром послышался лязг гусениц, потом показались немецкие танки. Они шли двумя колоннами, пытаясь охватить батальон, державший оборону. Я снял с ремня три гранаты, связал их и, плотно прижавшись к брустверу окопа, ждал приближение танков.

Большая немецкая машина стремительно неслась вперед. Двадцать шагов, пятнадцать, десять. Сильный взмах руки — и связка гранат полетела под гусеницу. Раздался взрыв. Танк задрожал всем корпусом и завертелся на месте. Другой танк наехал на окоп, где укрывался я. Полыхающее жаром солнце, клубы дорожной пыли, скрежет металла и черный крест на броне — вот все, что осталось в моей памяти.

Дальше танки не прошли. Бойцы держались до тех пор, пока не открыла огонь наша артиллерия.

Кончился бой. В густой зеленой траве догорали три танка и четвертый, подбитый мною, который стоял, наклонившись набок, с разбитой гусеницей.

Младший лейтенант Карнаухов тихо сказал: «Людей надо подсчитать. Да, жаль Калишина. Надо похоронить». Тяжело ступая, он медленно подошел к окопу. И вдруг скрывающимся от радости голосом закричал: «Жив, Калишин! Жив!» Весь в крови, полузасыпанный землей, я силился подняться. В санбате врачи осмотрели меня, и последовал короткий приказ: «На лечение, в тыл».

За Днепром моросил дождь. Наступала осень. Черные, мрачные тучи низко неслись над землей. Капли дождя шелестели в кустах днепровского лозняка.

Там, на правом берегу Днепра, — враг. Туда и нужно проникнуть раз-ведчикам. Под моим командованием двенадцать разведчиков отправились на задание. Хоть и на своем берегу, спустились крадучись, прикрываясь ночной темнотой и густым лозняком.

Лодки были подготовлены заранее. Так как я, руководивший группой, решил отвлечь внимание немецкой охраны правого берега, для этого был приказ: трем бойцам, сопровождавшим до позиции врача, отвести две свои лодки от места предполагаемой переправы и плыть на них к тому берегу. Если немцы откроют огонь, то одну лодку отвести обратно и с нее отвечать немцам. Случилось так, как я думал.

Едва лодки отчалили от берега, застрочили ручные пулеметы немцев.

Тем временем с остальными бойцами успели скрытно переправиться на другой берег. Лодки перевернули набок и затопили, оставив неподалеку примету, затем, плотно притаившись к песку, двинулись к ближайшему кустарнику.

После того как осмотрелись и засекли вражеские огневые точки, двинулись в глубину обороны противника. Все время приходилось ползти, огневые точки противника расположились очень близко одна от другой. Только к рассвету уползли настолько, что почувствовали себя в некоторой безопасности. Вышли на перекресток дорог в тыл передовых позиций врага. По обочинам дорог росла густая седеющая полынь. В ней и укрылись.

Вскоре показалась немецкая машина, за ней другая, потом пошли под-воды, мелкие группы пехоты, опять машины.

Разведчики внимательно наблюдали за движением противника.

Но вот снова перекресток опустел. Стало тихо. Вдруг грохоча, вдали появились телеги. Каждую несла карьером тройка лихих коней, на каждой было по шесть немцев, весело горланивших песни. Когда телеги приблизились на бросок гранаты, я скомандовал: «Гранаты!» Они полетели под ноги лошадям и еще не успели разорваться, как разведчики вдобавок застрочили из автоматов.

Рухнули на дорогу кони, немцы повалились из телег на дорогу.

Много было немцев убито и ранено. Семенченко В. увидел, что под-стреленный в ногу немец пытался уползти в сторону. Разведчик бросился к нему — «язык». Но офицер, приподнявшись на левую руку, выстрелил из револьвера. Семенченко был ранен в ногу, но это не помешало ему обезоружить и связать раненого офицера. Разведчики стали отходить. Мы укрывались в лощине, густо поросшей кустарником.

Здесь предстояло просидеть весь день. Туман окутывал правый берег своей дымкой. Но на всякий случай рот офицера поверх кляпа перетянули еще платком.

Вскоре немцы наткнулись на место побоища. На поиски советских раз-ведчиков был выслан эскадрон. Немцы прочесали все перелески, лощины, овраги, но не нашли.

Им и в голову не приходило, что разведчики могли притаиться в не-скольких шагах от одного из блиндажей. Дождавшись темноты, разведчики принялись зорко следить за вспышками пулеметов, орудий, минометов и тщательно засекли эти огневые точки.

После полуночи снова ползком двинулись к Днепру. Но двигаться бес-шумно было нелегко: мы ведь возвращались с пленным, к тому же раненым. Когда приходилось ползти лишь в нескольких шагах от врага, то «языка» приходилось тащить волоком.

К Днепру подошли незадолго до рассвета. Река была затянута туманом, через который лишь смутно проступали прибрежные кусты. Предстояло точно сориентироваться, где лодки, иначе все результаты поиска могут пойти прахом. Мы вернулись благополучно в свою часть...

За время Великой Отечественной войны с разведчиками привели более 100 человек «языков», уничтожили 103 гитлеровских солдата и офицера, подбили 2 танка, подорвали 2 моста, 2 эшелона и захватили много трофеев.

За подвиги, проявленные в боях с гитлеровцами, правительство удо-стоило меня высокого звания Героя Советского Союза. Имею ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, Ленина и 4 медали...