В моей памяти сохранился один из эпизодов тех лет.

Стоял морозный декабрь 1942 года. Враг рвался к Сталинграду, за который мужественно сражались наши воины. Цех предварительной сборки бронированных штурмовиков Ил-2 жил напряженной жизнью, с каждым днем наращивая темп работы, увеличивая выпуск самолетов, которые прямо с испытательной площадки заводского аэродрома поднимались в воздух и шли в бой под Сталинград. И вот в один из декабрьских морозных дней над нашим цехом поднялся столб густого черного дыма: загорелись антресоли внутри цеха, в которых располагались оружейная мастерская, раздевалки и другие подсобные помещения. Огонь охватил крышу, залитую гудроном. Страшное пламя бушевало внутри здания, грозя поглотить весь корпус, в котором располагались несколько цехов и заводское управление.

Было ли то делом вражеских рук, или пожар возник по каким-то слу-чайным причинам — трудно сказать. Казалось, в корпусе, построенном из металла и железобетона, нет пищи для огня. Тем не менее, борьба с пожаром заняла несколько часов. Какое печальное зрелище предстало перед нами, когда мы вошли в цех, чтобы заступит на рабочие места во вторую смену! Скрученные спиралью толстые стальные балки свисали сверху, под ногами толстым слоем лед и щебень, над головой морозное небо. Цех вышел из строя на 20—25 дней, что в условиях военного времени было большим сроком.

Мне, 18-летнему юноше, да многим другим рабочим гораздо старше меня, это показалось катастрофой. Но тут-то и начался героизм людей, поставивших своей задачей в несколько дней восстановить ритм работы цеха и не срывать графика выпуска самолетов.

В оставшейся части цеха температура воздуха была равна уличной, т. е. примерно минус 25 градусов.

На проведенном партийном собрании решили продолжать сборку са-молетов в данных условиях, так как на временную изоляцию сгоревшего пролета требуется 10—12 дней, а это значит, что Сталинград не получит 300—350 самолетов, если дожидаться утепления цеха.

Прораб строителей Задинов приступил к заделке бреши, начальник цеха Журавлев И.З., парторг Воронов, комсорг Капустин совместно с коммунистами Новиковым, Фединым, Глущенковым, Хоптенко и др. за-нялись расстановкой сил, поручая самые трудные участки коммунистам и комсомольцам. Ночная смена к утру очистила рабочие места ото льда и мусора, разобрала проходы. На второй день с утра первая смена заняла рабочие места.

Инструмент прилипал к рукам, сжатый воздух замерзал в пневмати-ческих молотках и дрелях. Без рукавиц работать было невозможно, но и в них дело не двигалось: мелкие детали валились из рук. На операциях, где требовалось напряжение и внимание при малой подвижности, ноги и тела рабочих коченели. Малейшие царапины на теле через 10—12 часов превращались в нарывы. Один за другим выходили из строя слесари, медники, клепальщики. Их рабочие места занимали мастера и технологи цеха Иванов, Хлебников, Рябов, Гоз и др.

На такие «пустяки», как повышенная температура, рабочие не обращали внимания, отлеживались в более-менее теплых помещениях час-другой и снова вставали в строй, сутками не покидая рабочих мест. В санчасть уходили только люди, окончательно не способные держать в руках молоток.

В течение семи суток при 25 градусах мороза шла упорная борьба за выполнение программы. Все личное отошло на последний план, на первом были самолеты и самолеты.

К моменту восстановления временной стены цеха коллектив вошел в график, на фронт снова полетели бронированные штурмовики — гроза немецких танков и пехоты, прозванные фашистами «черной смертью».

С помощью мощных калориферов удалось поднять температуру воздуха в цехе до минус 3—5 градусов.

Перед коллективом была поставлена новая задача: в ближайшее время погасить задолженность перед фронтовиками, образовавшуюся за эти дни, в количестве нескольких десятков самолетов.

Я работал в бригаде, которая монтировала кабину пилота. Обычно за смену бригада делала 2—3 машины. Мне случилось несколько дней пробыть на больничном листе в результате полученной травмы руки. Придя в цех после лечения, я получил от мастера задание оборудовать за смену 4 самолета. Я приуныл. С недолеченной рукой такое задание мне показалось невыполнимым. Но члены бригады подбодрили меня, сказав, что другие бригады делают за смену 4—5 самолетов. Посмотрев на работу других бригад, мы приступили к выполнению задания, но выполнить его при всем напряжении не смогли, недодав одной машины.

На другой день, правильно расставив силы, подготовив инструмент и детали, наша бригада выполнила задание, а через несколько дней стала пере-выполнять его на 1—2 машины. Взятый темп работы мы уже не снижали, в конце февраля выпуск машин увеличился почти вдвое.

Приезжавшие из действующих частей летчики эскадрилью за эскадри-льей поднимали в воздух с заводского аэродрома боевые машины и через несколько часов вступали в бой.