Много лет прошло после окончания войны, но до сих пор она у меня в памяти. Я была совсем еще девчонкой, десятиклассницей, когда началась война. В 18 лет я впервые поднялась в воздух на маленьком, вчера еще учебном самолете, называемым в шутку «кукурузником». Листая свою летную книжку, я читаю краткие записи:

«Бомбили скопления войск противника по дорогам Варенисковская, Гастадаевская, Южигинская, Старотитаревская. Сбросили 412 кг бомб. Наблюдали сильные взрывы. Пожар (подтверждают экипажи Пескаревой, Смирновой)».

Как кратко. Совсем просто!

Из 600 боевых вылетов, которые я совершила в качестве штурмана на одной маленькой фанерной «птичке», мне особенно запомнился 8-й боевой вылет. Вылет, о котором так кратко записано в моей летной книжке.

Наш полк (46-й гвардейский орденов Суворова и Красного Знамени Таманский ночной бомбардировочный авиационный полк) стоял на Кубани. Шел 1943 год. Немцы изо всех сил старались крепко держать хваленую свою «Голубую линию», полосу укрепления от Черного до Азовского моря. А мы должны были уничтожать их огневые точки, прожектора, скопления войск и пр.

Этот памятный сентябрьский вечер выдался пасмурным. Моросил дождь, низко плыли тяжелые, свинцовые облака.

Командир полка подполковник Е.Д. Бершанская приказала послать на разведку погоды в районе цели экипаж командира звена Нины Кудяковой со штурманом Катей Тимченко. Я чувствовала себя обиженной. Дело в том, что первые свои вылеты я делала с Ниной Кудяковой, а Катя Тимченко выводила на первые боевые вылеты молодую летчицу Нину Алцибееву. И вдруг нас оставляют на земле. Конечно, я была в тот момент очень несчастной, ибо до каких пор меня будут считать неопытной! Ведь у меня уже 7 боевых вылетов, сделанных со «старым» летчиком! Не дождавшись возвращения разведчика погоды, командир полка принимает решение выпустить на выполнение задания полк, так как погода стала улучшаться.

Вот уже взлетает последний самолет, а я с тоской и завистью смотрю ему вслед. На старте стоит летчица Нина Алцибеева, которая так же, как я, с нетерпением ждет возвращения экипажа Кудяковой — Тимченко.

«Нина, полетишь со мной? До каких пор нам няньки нужны? Пойдем к командиру», — кричу я Нине.

Конечно, Нина с радостью готова лететь. Только лететь! И вот мы счастливые взлетаем. А я уже чувствую себя «опытнее» Нины. Ведь у меня на один вылет больше! Нина — опытный, хороший летчик. До войны была инструктором в аэроклубе. Она уверенно и спокойно ведет самолет. Линия фронта осталась позади. Мы увлеклись в поисках удачной цели. И какова же была наша радость, когда мы увидели пожар после нашего бомбометания!

Нина взяла курс домой, но, оказывается, не так просто добраться до своего аэродрома. Встречный сильный ветер снизил путевую скорость нашего самолета до 60 км/ч. Самолет почти висел на одной точке, на фоне белого облака, освещенного луной, как на экране. Фашистские зенитки открыли бешеный огонь по нашему самолету. Снаряды рвались один за другим. Нет, мы не пройдем здесь. Самолет висит. Принимаю решение вырваться из обстрела с попутным ветром, уйти в тыл врага. Даю краткие команды летчику. Она спокойна, совсем невозмутима, хотя самолет уже имеет несколько пробоин и им трудно управлять. Из обстрела мы вырываемся и решаем пересечь линию фронта севернее станицы Курганской. «А районы севернее ты хорошо знаешь?» — спрашивает меня Нина.

Что могла я ей сказать? Районы севернее района нашей цели я знала плохо, но я верила, очень верила и очень хотела оправдать доверие, и я ответила утвердительно. В эти минуты я думала только об одном: во что бы то ни стало провести точно самолет по маршруту. О чем тогда думала Нина? О своей маленькой дочери, которая жила у чужих людей далеко в Сибири? О муже, летчике-штурмовике, пропавшем без вести, сбитом над территорией противника? Я не знаю, о чем она думала. Она мне казалась очень спокойной. Самолет она посадила хорошо. Подбежали техники, осмотрели машину. Нужен ремонт. Лететь на ней нельзя. Командир полка разрешила вырулить свою машину и продолжать выполнение задачи.

Мы были горды. Мы добились «признания». Командир даже доверила свою машину! Эта ночь была ночью испытания нашей воли. Мы должны были научить себя не вздрагивать от взрывов снарядов, разноцветных пулеметных трасс, лучей прожекторов. Испытания этой ночи выдержаны! Много было потом разных полетов, которые запомнились на всю жизнь, но эта ночь дала путевку на все последующие полеты.