2 ноября 1943 года. Наша часть после освобождения г. Мелитополя, преследуя остатки немецких частей, которые ушли на Перекоп, подошла к Сивашу. Невзирая на рассуждение местных жителей о непроходимости Сиваша, не ожидая каких-либо средств переправы, бойцы и офицеры ночью ринулись вброд по пояс в соленой воде. В воде ноги почти до колен вязли в грязь, соленая вода щипала тело, разъедала раны, сапоги, ботинки раскисли и наполнились грязью, путь был очень труден и длиной от трех до пяти километров. Форсировали ночью в полной тишине, полностью нагруженные оружием и боеприпасами. Я в то время, как заместитель командира подразделения по строевой, командовал ударной передовой группой за овладение плацдармом. Это Гнилое море форсировали несколько часов. Никто из бойцов не жаловался на тяжесть и усталость, а жили все одной мыслью захватить и удержать плацдарм на крымской земле.

На рассвете туманного, холодного ноябрьского утра успешно атаковали боевое охранение немцев. Мокрые от соленой грязи и уставшие, мы наступали вперед и только вперед по крымской земле. Углубились около 20 километров. Немецкие части сосредоточили свои подразделения против нашей небольшой части без пулеметных, минометных и артиллерийских подразделений, продвижению которых препятствовало гнилое море.

Пришлось оставить этот рубеж и занять более выгодный, на котором наспех окопались. Разъяренное немецкое командование решило во что бы то ни стало очистить занятый нами плацдарм на крымской земле и потопить или расстрелять нас в Гнилом море. Бойцы и офицеры нашей части дали клятву: умрем здесь на этом рубеже, но не сдадим плацдарм. Немецкие части подтянули артиллерию, минометы, под вечер открыли ураганный огонь по нашей части и пустили около десятка танков с пьяной пехотой.

Наши бойцы и офицеры, экономя каждый патрон, подпустили поближе к себе и открыли из ручных пулеметов, автоматов и винтовок ураганный огонь. Тем самым пехота, отрезанная от танков, вынуждена [была] залечь. Танки двигались один за другим. Высокий, плотный, здоровый, Николай Шелковой раньше был офицером на флоте, а в данное время начальником штаба батальона, служил своим мужественным примером: пополз навстречу переднему танку и забросал его связкой противотанковых гранат. Немецкий танк загорелся. Следующие танки развернулись на полном ходу, ринулись на боевые порядки части и здесь один за другим остановились. Три танка горели свечой, а четвертый кружился на месте. Остальные танки вернулись обратно.

Первую ночь бойцы-артиллеристы нашего подразделения волоком и на себе переправили через Сиваш первое 45-миллиметровое орудие Ходжаева. На второй день немецкое командование предприняли более яростные атаки с артиллерией, минометами, танками, с бомбардировочной авиацией, которая сделала за один день 450 вылетов и сбросила до тонны бомб. Весь маленький наш плацдарм гудел свистом от пуль и осколков, в дыму, в столбах пыли. Ясный день был, а на нашем плацдарме ночная полутьма. Но наша часть под командованием полковника Леонида Серина не дрогнула и не уступила ни пяди земли плацдарма.

45-миллиметровое орудие сержанта Ходжаева яростно отбивало атаки немцев одну за другой, а их было семь атак. Это орудие, завоевавшее себе славу [тем, что] первым [сражалось] на крымской земле, в данное время находится в Музее оружия Советской армии. И так немцы сколько ни пытались забрать наш плацдарм, им это не удалось до тех дней, когда наша армия пошла в наступление и опрокинула их оборону.