Как никогда возросла роль женщин в годы войны на транспорте в блокадном Ленинграде. Девушки и женщины стали вагонными мастерами, слесарями-автоматчиками, помощниками машинистов и машинистами, занимались ремонтом и восстановлением путей.

Женщины-машинисты работали без отдыха, часто сутками не отходили от реверса, урывая для сна лишь часы. Поврежденные вагоны исправлялись без отцепки, прямо в составе. Когда враг разрушал бомбами устройства водоснабжения, приходилось собирать людей, и они, передавая из рук в руки ведра, наполняли водой тендер паровоза. Нередко за сутки приходилось выдерживать несколько налетов авиации.

Беспримерный героизм проявили женщины-шоферы, регулировщицы, медсестры на ледовой трассе через Ладожское озеро зимой 1941-1942 годов. Это была дорога, соединявшая блокированный город со всей Советской страной. По этому пути Ленинград получал продовольствие и боеприпасы, а из города вывозили раненых и больных, стариков и детей. Ленинградцы назвали ледовую дорогу «Дорогой жизни».

Организации общества Красного Креста на этом пути устроили много десятков обогревательных пунктов и оказывали первую медицинскую помощь.

Елизавета Ивановна Торопова несла службу в 64-м дорожно-эксплуатационном батальоне. В июне 1941 года райвоенкомат направил ее не на передовую, как она хотела, а в госпиталь. Отдежурив в госпитале, она отправлялась на крыши домов, научилась ловко управляться с зажигательными бомбами. Лиза уже свыклась с грохотом бомб, разрывами снарядов, постоянным холодом и голодом. На себя она старалась не обращать внимания, только бы матери чем-нибудь помочь. К весне мать слегла. Две младшие се-стры и трехлетний брат, укутанные во все теплое, тоже не поднимались с кровати. В тот день Лиза разделила свою пайку хлеба на пять крошечных кусочков, вытерла слезы и в очередной раз решительно пошла в военкомат. Тогда ее и зачислили в дорожный батальон, помогли устроить сестер и брата в детский дом, перевезти маму в госпиталь.

Вагановский спуск... Арка с пятью флажками и надпись на фанерной табличке возвещала: «Лен. фронт. Ледяная магистраль. Протяжение - 30 км». Регулировщица направляла автомашины. Водители через арку осторожно съезжали на лед. Дерзновенная по замыслу, необычайно сложная по строительству и эксплуатации ледяная трасса была единственной артерией, снабжавшие Ленинград в условиях блокады. Людей для обслуживания ледяной магистрали не хватало.

С обязанностями регулировщицы Лиза освоилась быстро. Но долго свыкалась с тяжелым ладожским «норовом», с сюрпризами погоды.... Гладкий до зеркального блеска лед упруго изгибался и слабо потрескивал. Чем дальше уходили от берега, тем становилось страшнее. Чудилось, еще шаг - и тяжелая темная вода Ладоги поглотит их. Кругом ледяная пустыня. Девушки-регулировщицы расставляли вешки на будущей ледовой трассе. В наступившей темноте было трудно выполнять привычную работу. Внезапно началась метель. Вмиг замело только что обозначенную дорогу. Вешки, установленные с таким трудом, были унесены и погребены под сугробами. Девушки еле держались на ногах. Все на них обледенело, дышать стало трудно. Они сбились в кучу, подбадривая друг друга. Следили за тем, чтобы никто не обморозился. Так и провели всю ночь на льду.

Ледяную дорогу вскоре обжили. Гладкую наезженную колею окружили снежными валами, вешками. В пургу, когда ничего не видно за несколько шагов, многие водители теряли ориентировку и останавливались. Лиза и в снежной круговерти по едва приметным знакам научилась угадывать дорогу. Завидев полузанесенный грузовик, с трудом пробиралась к кабине, вставала на подножку и выводила машину. Указывала ей путь.

В сильный ветер, в пургу Лизе и ее подругам приходилось дежурить по 12 часов, а то и целыми сутками. Как путевые обходчики, они проверяли колею ледяной трассы.

Однажды в одно из долгих дежурств разошелся лед и образовалась широкая трещина. Лиза даже не почувствовала, как залила ноги хлынувшая на лед вода. Она быстро огородила полынью, повесила на вешку фонарь и пошла навстречу приближавшейся колонне. Вскочив на подножку головной машины, показала шоферу, как объехать опасное место, и довела колонну до соседнего поста. Теперь надо было возвращаться и вызывать дорожников.

Не успела она добраться до трещины, как увидела, что прямо на нее летит на предельной скорости полуторка. На красный свет шофер не обратил никакого внимания. Не притормозил и после предупредительного выстрела регулировщицы. Недолго думая, Лиза бросилась к полынье и встала на пути машины. Раздался визг тормозов. Лиза рывком вытащила незадачливого шофера из кабины и сгоряча огрела его по спине.

От пронизывающего ладожского ветра невозможно укрыться, а с поста никуда не уйдешь. Не выдерживал его натиска и ладожский лед, с пушечным гулом лопался, льдины дыбились, наползали друг на друга, поперек дороги вставали торосы высотой в несколько метров.

Пробоины от снарядов и бомб, затянутые тонким льдом и припорошенные снегом, были очень опасны. Немало машин провалилось под лед. Вот почему регулировщицы получили строжайший приказ не допускать выезда машин за вешки. Во время артиллерийского обстрела и бомбежки они бежали туда, где только что упал снаряд или бомба, чтобы оградить опасное место. О себе регулировщицам думать было некогда.

Со временем привыкла Лиза и к артиллерийским обстрелам, и к бомбежкам. Она чувствовала себя хозяйкой трассы, по которой в Ленинград шли машины с драгоценным грузом. От нее и ее подруг зависела жизнь ленинградцев, жизнь родного города.

Ко всякой поклаже Лиза уже присмотрелась - к ящикам, бочкам, мешкам. Никак не могла привыкнуть лишь к изможденным ленинградцам, которых вывозили на Большую землю.

Вторая зима оказалась намного сложнее. Ледяной покров не превышал 60 сантиметров. Спасительный мороз внезапно сменяли каверзные оттепели. Трассу приходилось «переносить» не реже чем через каждые двое-трое суток, а иногда, особенно в конце зимы, и по нескольку раз в день.

Лиза сдружилась с подругами по службе. Вера Афанасьева была среди них самой красивой. Она как-то призналась, что не страшится смерти, но опасается, как бы ее не ранило в лицо. И надо же было такому случиться, чтобы осколок попал ей в челюсть. Вера вылечилась. А вот Клава Бычкова навечно осталась в братской могиле, что у Вагановского спуска. Только она легла отдохнуть после многочасового дежурства, как палатку прошила пулеметная очередь. Спасти Клаву не удалось, ей в ту пору не было и 18 лет.

12 января 1943 года далеко разнесся гром тысяч орудий и «катюш». Началась операция «Искра» - операция по прорыву блокады. Но и после прорыва блокады ледовая дорога продолжала действовать. На отвоеванном узком простреливаемом участке земли в невиданно короткие сроки проложили железнодорожную колею, и пошли поезда. Но все же основные потоки грузов в Ленинград по-прежнему доставлялись ледовой дорогой на автомашинах.

Дорога жизни действовала бесперебойно, все водители стали многорейсовиками. Были и такие, что умудрялись по четыре-пять раз обернуться и перевезти до 15 тонн важнейших грузов за сутки. Но работать с каждым днем становилось все сложнее. Особенно тяжелым был март 1943 года. Батальон перевели в Морозовку. Младший сержант Торопова была теперь начальником поста регулирования на понтонном мосту через Неву. Лиза целые сутки проводила в своем «хозяйстве». Переправа постоянно обстреливалась.

31 августа 1943 года она уже подходила к берегу, когда начался очередной обстрел, ее ранило. Все тело Лизы было изрешечено осколками. Срочно отправили в прифронтовой госпиталь, но она сбежала на попутной машине в родной 64-й батальон. Однако незалеченные раны очень скоро дали о себе знать, пришлось ходить с палкой.

К медали «За оборону Ленинграда», полученной в августе 1943 года, в декабре прибавился значок «Отличный дорожник». В 1944 году младшего сержанта Елизавету Торопову наградили медалью «За отвагу».

Ледовая трасса начиналась за Охтенским мостом и шла до Ладоги по старому шоссе. Пройдя по льду озера, она направлялась в леса - севернее железной дороги. Обходя Тихвин, в котором были немцы, автотрасса выходила к станции Заборовье. С большим трудом по узким просекам перевозились грузы с продуктами и дети. На ближайших от дороги островах оборудовались теплые землянки. Через каждые двести метров на трассе ночью стояли зажженные фонари. От налетов вражеской авиации трассу охраняли зенитные орудия. Ближайшее расстояние от дороги до переднего края фронта составляло 10 км. Это обстоятельство давало возможность врагу постоянно вести артиллерийский обстрел трассы. Автомашины с людьми постоянно попадали под обстрел. Ледовая дорога систематически разрушалась. Для ускорения движения грейдеры разгребали снег и днем и ночью. Образовавшиеся щели и пробоины во льду от авиабомб и снарядов зачастую приходилось заделывать деревянными настилами.

Гилевой Любови Ивановне было 18 лет. За рулем грузового автомобиля она везла в составе колонны помощь ленинградцам. По Дороге жизни в основном ездили по ночам, без включенных фар. Было холодно, но закрывать дверцу кабины не разрешалось, чтобы в случае необходимости можно было выпрыгнуть. Лед был тонкий, хотя его постоянно заливали водой. Частые бомбежки разбивали лед. Машины уходили под лед, срочно приходилось перегружать, брать чужой груз. Двигались медленно, без паники, без лишнего шума. На подножке с фонарем в руке стоял сопровождающий, указывая дорогу водителю и обозначая дистанцию. Но услугами сопровождающих пользовались только новички. Обратно вывозили раненых и детей. Перегружались на станции, днем немного отдыхали и снова в обратный путь... Так, ее командировка, начавшаяся с уральской помощи блокадному Ленинграду продолжалась до конца зимнего сезона, пока на Ладоге стоял лед.

..До войны Клавдия Ивановна Титова хотела пойти в аэроклуб, стать летчицей. В райкоме комсомола ей посоветовали поступить на курсы шоферов. Такое было время - женщины осваивали все новые и новые профессии: водили самолеты и корабли дальнего плавания, садились за руль автомобиля, трактора. В апреле 1940 года Клавдия Ивановна получила удостоверение шофера третьего класса. На фронт попала в первые же дни войны - шоферы были нужны.

Ушел на фронт и ее муж. Больше они не встретились - он погиб. А она дошла до Победы вместе со своей полуторкой. Долгий был этот путь. Вначале строила оборонительные укрепления в районе Старой Руссы, а потом отправилась на Дорогу жизни: возила по замерзшему Ладожскому озеру продовольствие в осажденный Ленинград. Сутками нагружала, ехала, разгружала. Забывала, где день, где ночь. Мысль была одна: каждый мешок муки - это хлеб людям, это жизнь ленинградцам. В одной из ездок обморозила ноги. Отправили в госпиталь. Потом в Москву. Пока долечивалась, работала на автозаводе.

Потом опять фронтовые дороги. Размытые, разбитые танками, транспортерами непроходимые хляби... Иногда казалось, не ехала, а на руках несла свою полуторку! Руки болели и ныли так, что чувствовала их даже сквозь мертвый сон, которым засыпала на несколько коротких часов.

Какой же это тяжкий труд - война! Легко ли загрузить в машину полторы тонны снарядов или мин? Ведь не всегда есть кому помочь.

День Победы Клавдия Ивановна встретила далеко от дома -на берегу Балтийского моря в Восточной Пруссии. Она вспоминает: «Помню ту огромную - сразу и не осмыслить - радость. Все, конец войне! И безмерную боль за тех, кто не дожил до этого дня. И, может быть, именно тогда впервые поняла я, что война отняла у меня, у моего поколения самое дорогое - молодость, мечты, здоровье, не родившихся наших детей, а у миллионов - жизни. И я всем существом ощутила, как сильно люблю жизнь и как ненавижу войну».