«Война, что и говорить, тяжелое время, страшное, голодное, но для меня, лично для меня, были времена и потяжелее», - заявила при встрече Мария Семеновна и тем, признаюсь, сильно меня удивила и озадачила. Мария Семеновна человек разговорчивый, за словом в карман не лезет. Поговорки и меткие выражения так и выскакивают, народная сказительница - да и все тут. Ее размышления и выводы об известных фактах и событиях нестандартны. С таким человеком, конечно, интересно повстречаться, и мы проговорили часа четыре -не меньше. Мне довелось выслушать историю, полную драматизма, историю обычной русской семьи.

Рабочего Кировского завода Семена Федоровича Корнышева направили на работу в Ефимовский леспромхоз Ленинградской области. Это был один из 25 тысяч членов ВКП(б), который по решению Правительства Советского Союза был направлен на поднятие народного хозяйства. В народе их называли «двадцатипятитысячниками».

В сентябре 1938 года отца нашли повешенным в сарае. Через два месяца после его гибели родился еще один, шестой, ребенок Многодетная семья получила позорный статус «врагов народа» и осталась без кормильца. Мать, Ольга Васильевна, одна работала в леспромхозе. Чтобы прокормить детей, держала скот: корову, овец, которых вскоре конфисковали за неуплату налогов. Забрали также висевшую на стене икону - возможно, единственно ценную в доме вещь.

Ольга Васильевна вывела из дома детей, раскрыла ворота опу-стевшего хлева и сказала: «Детушки, кормить нечем вас. Двор пустой». Двое старших, Коля и Раиса, стали работать в леспромхозе, Мария, Павел и Адель собирали милостыню в поселке и соседних деревнях, а также присматривали за младшей сестрой - Таней. «Мы не просили. Мы не протягивали руки. Мы не молились. Это все мама запретила. Мы подходили к дому и молчали. Люди и так понимали, что нам надо».

Спали вповалку все вместе на полу, на соломе, прижавшись друг к другу, укрывшись самодельным лоскутным одеялом. Каждый хотел полежать рядом с мамой, ссорились из-за этого, мама велела меняться и спать рядом с ней по очереди. Ольга Васильевна работала с утра до ночи, знала, что дети скучают, обнимала всех, положив руку сверху так, чтобы на всех хватило. Дети цепко хватали ее за руку, намаявшись за день, успокаивались и засыпали.

Когда началась война, то всем людям стало плохо, дети на улице перестали обзывать нас «врагами народа», на работу направляли всех, а не только тех, кто очень нуждался. А главное - всем работающим давали двести граммов хлеба! Это было почти счастье. Мария Семеновна вспоминает, что соглашались на любую работу, даже просились. Однако трудовую книжку ей выдадут только в 1949 году, а в 1941 году ей шел одиннадцатый год.

Вместе со старшими ребятами Мария всю зиму работала в лесу. Носили сучки. Ах, сучки, сучки! Такое легкое слово! А сучки такие тяжелые, особенно если носить их по глубокому снегу, в больших не по размеру валенках. Фронт находился в восьми километрах. Воздушные бои бывали часто, прямо над головой. Подбитые горящие самолеты падали в лес. Мария и ее братья научились отличать свои самолеты, фашистским самолетам они грозили кулаками. Работа в лесу была опасной, работали вместе с учителями и под контролем, но двоих детей все же зацепило падающим деревом. Сучки мешали вывозу спиленных деревьев. Торопили. Велели работать живее. Здоровых, молодых мужчин не было, в поселке остались старики, женщины и дети. Мать с другими женщинами на себе, санками возили лес на берег реки для сплава. Все, мама и дети, нередко простужались. Те простуды напоминают о себе до сих пор.

С фронта начали приходить похоронки. У других детей тоже не стало отцов, как-то все сравнялось. Стало всем одинаково трудно.

Весной 1942 года бригады сплавляли заготовленный лес по реке Колбь. Бревна были сложены в огромные штабеля. Очищать деревья от коры поручили подросткам и детям; работникам, ежедневно выполнявшим норму, давали двести граммов хлеба.

Теперь Мария Семеновна про заготовку леса, производство древесины знает все досконально - цепкая детская память закрепила всю технологию. Когда Октябрьской железной дороге выделили во Всеволожском районе кусок леса, где и ей дали садовый участок, то она запросто руководила лесорубами: уж она-то знала, на какую сторону упадет срубленное дерево и деревья какой породы на что годятся. За эту работу правление садоводческого хозяйства наградило ее дипломом.

Летом 1942 года Мария с сестрой и братом занимались сбором колосков с полей. Мать будила рано, торопила, нельзя опаздывать на место сбора. Колоски без слез и дрожи в голосе не вспоминаются. Мария Семеновна помнит, как с окровавленными руками и расцарапанными ногами возвращались домой. Кто не успевал убирать колоски, тому помогали, потому что он мог остаться без хлеба. Колоски не разрешалось брать с собой, домой, а там, на поле, зерно есть было можно. «Так мы сосали их там, - рассказывает Мария Семеновна, - потому что с полосы не отпускали, если нормы не было. Работали босиком. Мама ежедневно вытаскивала занозы и обвязывала нам ноги тряпками. Но тряпки с ног падали еще на полпути до поля, на дороге». На колосках вместе с Марией работала и Рая, старшая сестра Марии.

Осенью 1942 года шестеро детей заболели желтухой. Вместе с односельчанами они лежали в огромном бараке. Заели вши, они были в волосах, в белье. «Деревянным самодельным гребнем мы вычесывали вшей из головы на горячую заслонку от печки. Мы выглядели ужасно, просто "страхолюдины". Вы об этом меньше пишите, - просит Мария Семеновна, - не будете же вы писать, что все головы у нас были в коросте». Мыла не было, спасаясь от вшей, головы мазали цинковой мазью и стриглись наголо.

Когда заболели все шестеро, ухаживать за детьми было некому. Мать обязательно должна была работать. Она вставала рано, утром торопливо разносила чай, мыла, стригла, перевязывала всех по очереди. Рая, старшая из девочек, слышала, как мать однажды, отчаявшись, сказала: «Может, бог даст, кто не выживет». Но выжили все.

Маму дети любили, жалели ее, они видели, как ей трудно. Она умерла в пятьдесят пять лет от переутомления, от перенапряжения, от сверхтяжелой работы, от приобретенных хронических заболеваний. Им жалко ее и сейчас, когда родные и близкие собираются вместе, то вспоминают Ольгу Васильевну всегда добрым словом.

Когда освободили от фашистов Тихвин и весь район, Мария пошла в школу, после окончания войны ей было уже четырнадцать лет, и всего четыре класса образования. Это потом она окончит вечернюю школу. Это потом она станет экономистом. Это потом отработает в системе Октябрьской железной дороги пятьдесят лет. От Управления железной дороги она и ее муж, тоже железнодорожник, получат квартиру. Ее трудовая книжка переполнена благодарностями и записями о получении премий. Трудовых книжек мне приходилось видеть много, но такого рода видела впервые. Этот редчайший документ вполне достойно мог бы украсить Музей истории железной дороги.